Череп в небесах
Автор выражает сердечную признательность:
Ленке Виноградовой - за упорные бои с превосходящими силами газет «Правда», «Известия» и «Красная звезда» в районе Российской национальной библиотеки и Дмитрию Олейнику - за тактико-техническое обеспечение прорыва вражеского кольца; майору Константину Гришину (ВС России) и майору Владимиру Следневу (МВД России) - за неоценимую помощь и квалифицированный комментарий.
Vixi et, quem dederat cursum fortuna, peregri;
Et nunc magna mei sub terras ibit imago1
Публий Вергилий Марон, «Энеида», IV.
ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ
(Торжественный гром фанфар. Бравурный марш сменяется торжественной мелодией, с детства знакомой равно всем гражданам и всем поражённым в правах великой земной Империи - неофициальным гимном на выход Его Величества кайзера. Экран: полотнище имперского красно-бело-чёрного стяга, Орёл-с-Венком-и-Солнцем. Голос диктора полон неописуемой значительности; так и кажется, что чтец всё время норовит подняться на цыпочки и вот-вот выскочит из начищенных до блеска лаковых туфель.)
...Сегодня в одиннадцать ноль-ноль по Столичному Времени началось посещение Его Императорским Величеством кайзером Вильгельмом III Академии Генерального Штаба. Его Императорское Величество осмотрел классы, новую библиотеку Академии, спортивный комплекс, совершил прогулку по парку. После этого Его Императорское Величество выступил с традиционной речью перед выпускниками Академии, которые в эти тревожные дни срочно разъезжаются в войска.
(Экран: широкий коридор Академии, до блеска натёртый древний паркетный пол. Снова диктор, как бы вполголоса.)
- Бережно хранимая легенда гласит, что этот паркет составлен из досок, взятых в мэриях вражеских столиц: Варшава и Копенгаген, Париж и Прага, Осло и Белград...
(И тут же перебивает сам себя, переходя на торжественный и официальный тон.)
- Передаем выдержки из речи Его Императорского Величества...
(Экран: актовый зал Академии. Мрачного вида готические своды, белые оштукатуренные стены, пересечённые коричневыми деревянными балками. Вычурная резная кафедра, тоже очень старая, с имперским орлом, оседлавшим лавровый венок. Середина венка выглядит как-то странно, такое впечатление, что некогда там помещалось совсем иное изображение, сейчас тщательно убранное, поверх которого и наложили встающий солнечный диск. Глубина сцены затянута тёмно-зелёным занавесом, там застыли неподвижные фигуры в чёрных мундирах с серебряными аксельбантами. Снова поют фанфары. Из-за правой кулисы выныривают четыре офицера охраны в чёрном, оружие наготове; между ними неторопливо, с достоинством идёт худощавый пожилой человек, невысокий, лет шестидесяти на вид; он в мундире танкиста, над левым карманом - небольшая колодочка орденских лент. Человек носит витые погоны оберста с двумя четырёхугольными «ромбами» и цифрой «1» меж ними - император по традиции занимает пост почётного командующего Первого танкового полка Первой танковой дивизии рейхсвера. Слышен шум - невидимая аудитория, как один человек, поднимается с мест, и в следующий миг громкоговоритель чуть не лопается от слитного рёва сотен глоток):
- Heil der Kaizer! Heil der Kaizerreich!
(Экран: Кайзер поднимается на трибуну. Поворачивается к аудитории, улыбается, вскидывает руку в известном римском приветствии. Он сухощав, подтянут, седые волосы коротко острижены по военной моде. Резкие морщины, тонкая линия бесцветных губ, волевой подбородок.)
- Meine Herren, благодарю вас за прекрасную встречу. В этот трудный час она подарила мне надежду. Нет, не надежду и даже не веру - полную уверенность в том, что с такими офицерами и, конечно же, солдатами, которые им подстать, - наша неколебимая Империя не может не взять верх.
(Гром аплодисментов, крики «Zieg Heil!».)
- Но нам всем предстоят суровые испытания. Господа офицеры, вы - кровь и плоть армии, наших доблестных Вооружённых сил. На вас сейчас с надеждой смотрят добрые фермер и ремесленник, рабочий в цеху и инженер за дисплеем. Вы знаете, что после трагических событий на планете Омега-восемь мы ввели во всей нашей Империи военное положение. Стали действовать многие весьма суровые его законы. Но - не все. Мы можем достать из-под спуда и остальной их пакет, о да, мы можем, как того требуют, к примеру, организации «Память и Гордость» или «Союз Изгнанных». Лишить мирных людей их прав и свобод, выжать их досуха, и всё - во имя победы. Но нужно ли нам это? Я считаю, что нет. С такими офицерами, как вы, - нет и ещё раз нет!
(Овация. Крики: «Да здравствует Император!»)
- Мы ограничились военным положением, не став вводить куда более жёсткий режим чрезвычайного или, тем более, осадного положения. Хотя, не скрою, многие в Бундестаге очень на этом настаивали. Особо-чрезвычайный режим сохраняется только в Восьмом секторе, там, где сейчас труднее и опаснее всего.
Империя сильна, сильна вами, такими, как вы, другими офицерами, что уже находятся на передовой, защищая мирный сон наших сограждан. Мы - сильны. И потому мы не пойдём ни на какие переговоры с инсургентами. Мы предлагали - и предлагаем - прекратить бессмысленное кровопролитие, распустить незаконные вооружённые формирования, сдать оружие и добровольно покинуть пределы нашей Империи. О да, нам прекрасно известно - они не остановятся. Но, когда они окажутся за пределами наших планет, они уже не смогут отравлять сознание наших юношей и девушек, своей псевдореволюционной риторикой подталкивая их к противоправным шагам.
(Вновь аплодисменты.)
- Сильному нет нужды опираться на одни только штыки. Мы объявляем экономическую блокаду тех планет, что согласятся принять главарей бандформирований.
(Овация.)
- Само собой, мы пошлём дополнительные части в Восьмой сектор. И вы, господа, будете теми, кто поведёт в бой новые полки и дивизии!.. Но может случиться и так, что вам придётся, словно простым солдатам, взять в руки винтовку и сражаться на передовой. Мы должны быть готовыми к тому, что в сражение вновь, как и всегда в решительные моменты истории, пойдут офицерские полки! И пусть в этот час осияет нас слава наших предков, Гебхарта Леберехта фон Блюхера, победителя самого великого Наполеона Бонапарта, Отто фон Бисмарка, объединителя Германии, фельдмаршала фон Мольтке, создателя «мозга армии», Генерального штаба!..
* * *
- Чепуха, - сказал человек за столом напротив меня. Сказал по-русски, но с сильным акцентом. - Офицеров из Академии Генштаба не отправляют в бой так сразу. Они должны вернуться в части, сработаться, изучить людей, наладить взаимодействие... Боевое слаживание - слыхал о таком? Что наше Славное Величество кайзер, да поразит его запор, хотел этим сказать? Если на передовую бросают училища или сводные офицерские полки из столичных академий, не надо иметь, как говорите вы, русские, «семь пядей во лбу», чтобы понять - дело дрянь.
- Нет, - ответил я. - Напротив, это прекрасный ход. Император или сам очень умён, или у него прекрасные советники.
- Почему?
- Потому что все - или почти все, кто умеет думать и анализировать, - решат именно так, как ты. Что дело Империи швах, что дыры на фронте приходится затыкать лучшим племенным материалом, потому что иначе рухнет уже всё и вся. Обычные части ненадёжны, в маршевых ротах волнения, и так далее и тому подобное. Ведь признайся, ты так и подумал?..
- Гм... ну да, - нехотя кивнул мой собеседник. - Первый слой, открытый. Второй слой, истина.
- А там был и третий слой. Смотрите, как мы слабы. Смотрите, мы боремся из последних сил. Мы жертвуем даже офицерами Генштаба. Шлём их в бой, точно простую пехоту, иными словами - на убой. Ещё одно ваше усилие, и мы рухнем. Давайте, вводите в дело всё без остатка. Вам остался последний рывок.
- Но если ты так легко расшифровал этот третий слой - почему так уверен, что этого не сделают другие? - покачал головой человек напротив.
- Вот именно поэтому, - признался я, - я полагаю, что там есть и четвёртый слой. Понять его - и мы поймём, что на самом деле собирается предпринять Империя.
Человек напротив меня поднялся из-за стола. Он носил громадные, на пол-лица зеркальные очки, надёжно прятавшие глаза, простую солдатскую куртку без знаков различия, эмблем рода войск или какой-то отдельной дивизии. Встреча с ним стоила мне и моему отцу доброго месяца усилий - и немалого, очень немалого количества денег. Звали его Конрад, вернее, он назвался этим именем.
Да, прошло уже четыре с половиной недели, как я дома. Тридцать два дня надо мной - небо Нового Крыма. Братья и сестры о моём возвращении ничего не знают. После дела на Шестой бастионной интербригады впали в какое-то странное оцепенение. Я не знал, уцелели ли милейшая Дариана Дарк вкупе с господином Кривошеевым, однако отец, предприняв какие-то свои невнятные разыскания, посвятить в каковые меня он не счёл нужным, уверенно заявил, что «эти негодяи, несомненно, живы». Я, если честно, сомневался. Заряд в моей бомбе был изрядный. Разведчики отца пробрались в Шестую бастионную несколько дней спустя; внутри практически всё было выжжено.
И мы стали исходить именно из этого предположения - что они таки живы.
Отец, надо сказать, пришёл в неистовство, когда услышал о моём последнем выстреле.
- Ты должен был её прикончить, - то и дело повторял он, несколько театральным жестом хватаясь за голову.
Я отмалчивался. Что уж тут говорить - струсил, не смог принять греха на душу. Хотя по тем же убегавшим повстанцам на Сильвании стрелял без зазрения совести. Может, потому, что здесь, на Шестой бастионной, не было Дальки?...
А тем временем Империя медленно, но верно подтягивала войска к мятежному сектору. И здесь, на Новом Крыму, народ вовсю готовился к обороне.
Я же все эти дни сидел, как крот, у компьютера, и просматривал хронику недавних событий.
Вот - объявление системы гражданской обороны: замечен неопознанный объект, вышедший на околопланетную орбиту. Доклады средств слежения - как оказалось, наша система контроля заатмосферного движения на высоких и низких орбитах значительно мощнее, чем требуется обычному космодромному диспетчеру, и способна выполнять задачи по раннему обнаружению, классификации и отслеживанию целей даже с минимальной эффективной отражающей поверхностью. Гражданская оборона - само собой, эвфемизм для наиболее массовой планетарной военизированной организации. По договору с Империей Новый Крым имел свою собственную криминальную полицию и отряд быстрого реагирования ограниченной численности, «замотивированный» необходимостью борьбы с оборотом наркотиков, как химических, так и электронных. Гражданская оборона же официально создавалась «для борьбы с последствиями глобальных и локальных природных и техногенных катастроф, ликвидации последствий цунами, землетрясений, извержений и ураганов». К отрядам «спасателей» было приписано чуть ли не всё взрослое мужское население.
Итак, объявлено «состояние готовности». Мобильным отрядам спасателей, иными словами - призыву первой очереди, пользуясь старыми мобилизационными терминами, - предписано перейти на казарменное положение. Интербригады заявляют, что «всецело поддерживают позицию и меры, принимаемые правительством Нового Крыма, и готовы немедленно передать под его команду все свои части».
Как выяснилось впоследствии, всё получилось с точностью до наоборот. Не интербригады оказались под командой правительства, а все силы Нового Крыма встали под знамёна интербригад.
Дариане Дарк хватало ума держаться в тени и не светиться в центральных сетях. Я полагал, что втайне она прибыла на Новый Крым заранее - где и приняла команду над всеми своими формированиями. Места, подобные Шестой бастионной батарее, очевидно, тоже готовились заранее, туда завозились припасы и тому подобное. Сейчас укрепления оставалось только занять.
А потом в хронику «ворвались» «матки».
Панорамные фото, снимки с орбиты, доклады постов слежения. Почти наверняка подделка - путь «маток» окончился на Иволге, они не пошли дальше. Отец говорил, что «зародыш» неспешно вызревал где-то в одной из речек Сибири, запружённой руками подельников Дарианы, а потом готовый монстр был аккуратно и без лишнего шума спущен в океан.
Громада «матки», плавно и величественно опускающаяся в наше знаменитое, ярко-синее тропическое море. Тоже подделка, компьютерная имитация, способная нарисовать любую картинку так, что не отличишь от настоящей. Вернее, отличишь, но для этого потребуется настоящая экспертиза.
Патрульные катера, на полном ходу зарывшиеся в волны по самую палубу. Всплески от падающих рядом с «маткой» лёгких снарядов - такие используются, чтобы отгонять от стад хищных кракенов и зубастых китов. Это уже, скорее всего, правда. Катерники - особая каста на Новом Крыму, и интербригады там не имели большого влияния. Так что, начиная отсюда, почти уверен, идёт правдивая хроника.
Разумеется, никакого вреда «матке» лёгкие снарядики с наших МО2 причинить не могли; хроника преследовала исключительно одну-единственную цель: показать героизм «простых стражей планеты».
Тварь тяжело рухнула на океанское дно. А четыре дня спустя бестия выползла на берег - в какой-нибудь сотне километров от Нового Севастополя. По странной случайности именно там, где располагалось одно из старых укреплений, подобных Шестой бастионной.
Бой новосевастопольского ополчения и интербригад с наступавшими монстрами был зафиксирован со всеми мыслимыми подробностями - словно и не хронику с риском для жизни снимали репортёры.
...Море раздвинулось, волны вскипели, из пены на песок ринулись знакомые нам ещё по Иволге орды. Однако крылатых бестий отчего-то не появилось, да и тех, что топтали нежно-розовый песок пляжа, словно специально создавали, чтобы человеческому оружию было легче с ними справиться.
Нет, тут тоже хватало и когтей, и зубов. И, когда зелено-коричневая волна чудовищ докатилась до ополченцев, крови и оторванных конечностей хватило с избытком. Камеры выбирали самые выразительные ракурсы. Я видел, как пулемёты интербригад косили надвигавшиеся на них шеренги - кажущиеся бесконечными ряды оскаленных клыкастых пастей, роговых гребней, как падали не успевшие занять место в строю парни и девчата, как и их убийцы в свой черёд гибли, поражённые разрывными пулями.
...Геройский бой длился до темноты. Когда над полем сражения разгорелась вечерняя заря, невидимая Дариана Дарк, словно опытный режиссёр, скомандовала финал. И - я должен был признать, этот самый финал поставлен был мастерски. Как в хорошей мелодраме.
Бьют пулемёты, расчищая интербригадовцам проходы. Группа человек в пятнадцать выныривает из окопов, с криками «ypa!» бросается в прорыв; они совершенно явно жертвуют собой. У меня невольно сжимались кулаки, когда я видел - ребята на самом деле добежали до «матки». Что у них были за гранатомёты - я не понял, хотя просматривал ролики по десять раз. Во всяком случае, броня «матки», с которой не могла справиться тяжёлая артиллерия имперцев, этим гранатомётам поддалась. Правда, тоже не сразу. Кумулятивные заряды били в одно и то же место, на горстку смертников уже наваливались со всех сторон многоразличные крабораки и ракочуды, спасения не было - и тут доспехи «матки» наконец-то поддались. Падали мальчишки и девчонки с гранатомётами, падали, до последнего отстреливаясь и прикрывая собой худенькую блондинку со смешными косичками, которая, оставшись одна, широко размахнулась, забрасывая внутрь раны на боку «матки» нечто металлическое, камуфляжно-зелёное, продолговатое...
В следующий миг светлые косички окрасились кровью, брызнувшей из перерезанных чудовищной клешнёй артерий, фигурка в серой штормовке переломилась надвое, будто хрупкая игрушка в грубых нетерпеливых руках, - и в следующий миг исчезла в облаке взрыва. Заряд, который закинули внутрь «матки», поистине внушал уважение.
Я не сомневался, что ту же операцию можно было проделать и без подобного драматизма. Не бросая на смерть мальчишек и девчонок, лучших мальчишек и девчонок Нового Крыма, безоглядно верящих в Дариану Дарк и готовых ради неё на смерть, сколь угодно мучительную. Но Дариане нужно было эффектное и кровавое представление; помните: «...дело прочно, когда под ним струится кровь»? Она не колебалась. Планета увидела небывалое, и после этого авторитет интербригад вообще и Шестой Интернациональной в частности стал абсолютно непререкаем.
А Дариана Дарк по-прежнему держалась в тени, не появляясь на публике, не принимая участия в торжествах по случаю «победы». Не спеша, но и особо не мешкая, она готовила свой арсенал. Новому Крыму, как я сильно подозревал, отводилась роль «корзинки с завтраком» для новоявленной Федерации. Моря Нового Крыма могли прокормить очень многих. На шельфе водились не только деликатесные ползуны, но и самая простая рыба, которую наши сейнеры не считали даже за добычу. Восемьдесят процентов продукции давали морехозяйства, они гораздо безопаснее с точки зрения экологии, однако если раскрутить на полную мощность маховик лова в открытом океане, на богатых банках, рудничные планеты не будут знать недостатка в пище. Особенно если свернуть производство деликатесов и заняться солдатскими рационами. Разумеется, на время, пока у нас самих, на Новом Крыму, не начнётся бог весть что...
И для того, чтобы это не началось, мне следовало действовать незамедлительно. Я, конечно, имею в виду «незамедлительно по получении точной разведывательной информации».
Нападение наше на Шестую бастионную наделало шуму, и в прямом, и в переносном смысле. Не так-то просто скрыть стрельбу из десятков стволов, считай, под самыми стенами столицы. Невозможно и скрыть гибель людей от их товарищей.
Тут придётся признать, что Дариану мы недооценили. Она не попыталась это замолчать. Атака на Шестую бастионную в единый миг сделалась главной темой новостей. «Фашистские прихвостни» и «предатели дела свободы», на чьи происки свалили штурм, попытались трусливо, подло и коварно напасть на старый форт, подготавливаемый к отпору на случай вторжения имперских войск. Атака коллаборационистов отбита с большим для них ущербом, однако погибло и немало доблестных защитников Нового Крыма; всё время грозились объявить «имена пособников и предателей», но пока что никаких открытых действий против нас Дариана не предприняла. Хотя...
Имя Юрия Фатеева замелькало в новостях, и имя это всякий раз оказывалось связано с чем-то более чем неприглядным. Не торопится, мол, в отличие от других «именитых граждан», пожертвовать часть своих баснословных богатств на дело свободы, непонятно для чего содержит личную армию, вооружённую до зубов, и притом отнюдь не спешит передать свои отряды под контроль законного правительства; впрочем, чего же ждать от человека, чей старший сын служит фашистам, в самой отвратительной эсэсовской дивизии «Мёртвая голова»...
Не питая никакой любви к дивизии «Totenkopf», замечу, что она таки не была самой отвратительной. По числу расправ с мирным населением сто очков вперёд ей дала бы другая дивизия - «Галичина»...
Пока это было только устно. Но в Думе уже готовился соответствующий депутатский запрос главному прокурору, а недавно образованный думский комитет по национализации вдруг очень озаботился эффективностью использования в военное время крупных морехозяйств, сосредоточенных в частных руках и не осуществляющих массированных поставок для Вооружённых сил Федерации.
Дариана действовала с похвальной расторопностью.
Но пока что всё, предпринятое против нас, вполне укладывалось в определённый шаблон. Ощущался исходный приказ Дарианы, но не чувствовалось её личной и окончательной шлифовки операций.
Времени у нас оставалось немного. Скоро Дарк оправится окончательно. И тогда церемониться уже не станет. От показательного процесса она точно не откажется.
Отец, конечно же, отвечал. Из-за разрыва с Империей он не мог заявить, что его старший сын дезертировал, но, разумеется, распускать свою маленькую армию не собирался. Потому что атаки можно было ожидать в любой момент. Кроме того, им прикормленные журналюги выдали несколько статей, куда более желчных и разоблачительных. Уж чего-чего, а компромата у отца всегда хватало. И притом на всех. Как он при этом ухитрялся сам выходить сухим из воды, я не знаю, но факт: в сети валом замелькали записи весьма высокопоставленных людей, которые либо занимались сексом с малолетками обоих полов, либо бессвязно мололи языками в наркотическом угаре, либо... А вот на отца никто при всём желании ничего накопать не мог, и все крики, что записи - подделка, разбивались об оценки независимой экспертизы. Прокуратура начинала расследования, ей просто некуда было деваться. А Дариана Дарк могла только скрипеть зубами от злости. Пока правила игры существовали, она ничего не могла с нами сделать. Конечно, донельзя соблазнительно - объявить всю Думу Нового Крыма коррупционерами, предателями и имперскими агентами, разогнать её к чёрту вкупе с судом, прокуратурой, коллегией адвокатов, независимой экспертизой, Ревизионной палатой, арбитражем, комиссией по деловой этике и так далее и тому подобное. Заманчиво, но пока что и Дума, и прочие институты стояли на её, Дарианиной стороне; распусти их - и на планете неизбежно гражданское столкновение, чего имперцы только и ждут. И пойдут они тогда набивать трюмы идущих на Сваарг каторжных транспортов и новокрымчанами, и интербригадовцами вперемешку.
...В тот день, когда мы начали поиски сидящего сейчас передо мной человека в зеркальных очках, отец как-то криво улыбнулся, хмыкнул и достал из сейфа старую-престарую записную книжку. Не наручный компьютер, не электронный блокнот - бумажную записную книжку в потёртом кожаном переплёте, светло-коричневом, с вытесненным на обложке двуглавым орлом. Уголки переплёта окованы металлом - записная книжка была не из дешёвых, Новый Крым не изобиловал скотом, и кожа ценилась высоко.
- Старые друзья, - нехорошо усмехаясь, сказал отец, раскрывая пожелтевшие, сплошь покрытые записями страницы. Я, признаться, чуть рот не разинул - неужели отец держал совершенно секретные сведения вот так, на бумаге, пусть даже и зашифрованными?
- Есть всякие шифры, сын, - угадал он мой невысказанный вопрос. - Иные ставят многоуровневую компьютерную защиту, да только зря - имперские специалисты взломают любые пароли. А есть шифры старые, временем проверенные... хе-хе... о которых забыли даже в Его Императорского Величества Криптографической службе. Ты же знаешь, какой это фетиш у имперцев, как они безоглядно доверяют всякого рода машинерии... достаточно вспомнить твоё приключение с полиграфом. То же и тут...
- Что ты хочешь делать, пап?
- Я уже сказал - будем искать старых друзей. Далеко не все тогда приняли моё решение уйти из «непримиримых». Далеко не все сложили оружие. Но также далеко и не все пошли следом за Дарк и ей подобными. Я разделяю твои подозрения, Рус, что так называемые «легальные» интербригады находятся под плотным колпаком Гехайме Стаатсполицай, вернее, имперцы долго и свято в это верили. Тем не менее внутри остепенившегося вроде бы движения продолжают действовать самые оголтелые экстремисты, вроде той же самой Дарианы. А есть и такие, кто сперва воевал с нами рука об руку, а потом по разным причинам наши пути разошлись. Нам потребуются люди, много людей, не столько бойцов, сколько информантов, тех, кто сможет сказать, что на самом деле творится там-то и там-то... Потому что меня весьма волнует ещё один момент из твоих рассказов, - вдруг сменил он тему. - Ваше приключение на Зете-пять. Когда колонна БМД попала в то подобие засады в лесу. Помнишь?
- Что за вопрос, отец, конечно, в мельчайших деталях...
- Ну и что это, по-твоему, было?
Я пожал плечами:
- Думаю, ещё какой-то эксперимент Дарианы. Неудачный. Подобный тем, что она проделывала с лемурами, пытаясь поставить их под контроль.
Отец покачал головой.
- Нет. Ты ведь тогда что сделал? Списал на «необъяснимое», на «флуктуацию»... помню-помню, как ты мне всё это излагал. Но необъяснимого и сверхъестественного не бывает, во всяком случае, на войне его быть не должно, а если таковое и случается, то случаться должно исключительно к нашей пользе. Так вот, я боюсь - этот эпизод не имеет никакого отношения ни к Дариане Дарк, ни к чему-то остальному. Это именно лемуры, их персональная особенность, и, признаться, я огорчён, что ты так беспечно отмахнулся от этого эпизода.
- Папа, да когда же мне было...
- Согласен, - вздохнул отец. - Хотя в разведке нет и не может быть такого понятия «когда ж мне было». Мы слабы. И потому, как учил Сун-Цзы, обязаны использовать любое нестандартное решение. Понимаешь меня?
Я кивнул.
- Ты хочешь узнать, что это был за феномен, и, возможно, его использовать?
Отец всплеснул руками.
- Слава богу, наконец-то дошло. Какое же мы имеем право пройти мимо такой возможности? Целый взвод оказался небоеспособен, и его могли перерезать без всякого труда!..
- Но моё-то отделение сознания не теряло... - возразил я.
- И это тоже требует изучения, - непререкаемо заявил отец.
- Папа, мне кажется, у нас есть более срочные дела...
- Верно. Но спину верблюду, как известно, ломает последняя соломинка. Я не могу и не хочу упускать никакого, даже самого малого шанса отыскать для нас эту соломинку. Вот ещё почему я буду звонить старым друзьям...
...Разумеется, «звонить» - это слово, оставшееся из глубокого прошлого. Отец рассылал сообщения. Некие каналы сношения с Империей всё равно оставались, несмотря на блокаду и так далее. Лайбы контрабандистов по-прежнему приходили за нашими ползунами и октопусами.
Кому и о чём писал отец - оставалось тайной даже для меня.
- Если нас таки раскроют, не хочу, чтобы ты выдал этих людей даже невольно, допустим, не успев вовремя умереть, - заявил он мне. - Обычные психотропные препараты на тебя особо действовать не должны, но кто ж знает этих палачей из Гехайме, до чего они там додумались за эти годы?..
...Человек в зеркальных очках - Конрад - согласился встретиться со мной сразу. Некогда «непримиримый», он «непримиримым» и остался. У него была собственная организация, небольшая, но мобильная и глубоко законспирированная. Помимо своих, так сказать, прямых обязанностей эти люди не брезговали и сугубо мафиозными заработками - якобы для великой цели. Отец сообщил мне об этом с плохо скрытым отвращением:
- Но это, скорее всего, наши единственные союзники, Рус. Неприглядные, согласен, но уж какие есть. Они, пожалуй, замаскировались хитрее других - под обычный мафиозный клан, хотя я всё больше подозреваю, что сугубо бандитские способы добычи денег и отъёма чужого бизнеса мало-помалу вытесняют у них всю нашу борьбу. Тем не менее Конрад и его люди - единственные, кто ещё хоть что-то делает. Остальные залегли слишком глубоко. Я никого не смог отыскать.
- Значит, будем говорить с теми, кто есть, - решительно сказал я.
И мы говорили.
Конрад согласился встретиться. Для этого он, нарушая все писаные и неписаные законы конспирации, даже специально прибыл на Новый Крым - первым официальным рейсом новой «компании космического транзита» «Свобода». На захваченных имперских пассажирских каботажниках наспех закрасили Орла-с-Венком-и-Солнцем. Вместо него в жёлтом поле расправлял крылья чёрный журавль.
Федерация Тридцати, новорождённая «свободная демократическая республика», в которую объединились три десятка старых «независимых» и провозгласивших отделение от Империи вместе с Новым Крымом планет, спешила обзавестись всеми атрибутам государственности. На «независимых» имелись промышленные мощности, запасы ископаемых. Да, условия жизни суровы, кое-где, особенно на «рудничных» планетах, сидеть приходилось под куполами жизнеобеспечения. Но вместе с Новым Крымом - и если удастся овладеть, к примеру, Сильванией - получалось вполне жизнеспособное образование...
И тут, должен признаться, я заколебался. Не о том ли мечтали? Если Федерация Тридцати окрепнет, даже Империя подумает трижды, прежде чем начать открытую интервенцию. Рынок достаточно ёмок, до нормализации отношений можем обойтись и без имперского экспорта, даже если они ухитрятся полностью перекрыть дорогу контрабандистам, во что я лично не верю.
И достаточно покончить с маньяками-властолюбцами в верхушке интербригад, выследить и уничтожить все их запасы биоморфов, чтобы наступило полное благорастворение на воздусях и во человецех благоволение.
Однако в то же время я не сомневался, что «матки» нас в покое не оставят. Война шла уже не по нашему плану и уж, конечно, не по плану госпожи Дарианы Дарк. Моё последнее видение, там, в казематах Шестой бастионной, для меня служило самым лучшим доказательством. Жаль только, что его нельзя предъявить другим.
Где-то в глубине космоса скапливалась потрясающая, всесокрушающая мощь Вторжения. Мы, люди, любим порой сочинять страшные сказки - о явлении расы Разрушителей, которые, не вступая в переговоры и ничего не требуя, просто уничтожают всё на своём пути, давая таким образом нам право уничтожать их в ответ без каких-либо колебаний. Идеальный враг, который так необходим...
Но это только сказки. Чужие, с которыми мы вошли в контакт (или которые вошли в контакт с нами), как раз не отличались никакой патологической манией стереть человечество с лица земли. Все Чужие расы числились, само собой, в потенциальных противниках, сухопутные осьминоги-Дбигу, наши ближайшие соседи, - среди наиболее вероятных. Другая активная раса невдалеке от нашего Восьмого Сектора, Слайм, тоже не брезговавшая внешней экспансией и увлекавшаяся перестраиванием планетарных биосфер, тем не менее на переговорах оказалась вполне гибкой, вменяемой и вполне даже впечатляемой продемонстрированной им мощью земного оружия. Всё-таки технологический путь развития тоже имеет свои преимущества.
Теоретически Слайм как раз могли стоять за «матками» - детали доступной нашим ближайшим соседям биотехнологии, само собой, известны не были; но антигравитация! Ничего подобного за ними не водилось, что называется, даже близко. Сверхсекретный проект? - возможно, и полностью сбрасывать этих ребят со счетов я бы не стал, хотя мой внутренний, «биоморфный» голос подсказывал, что это не так, что они тут ни при чём.
Враг пришёл откуда-то из глубины. И почему-то оказалось так, что именно мы, человечество, - на острие его удара. Не октопусы-Дбигу, не странноватые, похожие на большеглазых барсуков Слайм - а именно мы. Какой в этом смысл? Война не ведётся просто так. Она всегда преследует определённые и вполне понятные цели. Я не удивился бы вторжению наших ближайших соседей, почему привыкшее к изученной истории войн сознание и сопротивлялось тому, чтобы окончательно исключить из списка подозреваемых и октопусов, и барсуков; но неведомый враг, не вступающий в переговоры, использующий столь сложный путь, как подбрасывание своих невероятных технологических «подарков» интербригадам?.. Меня назовут сумасшедшим и будут правы. Я не сомневался - у имперского Генерального штаба нет никакой ясной стратегической линии. Рейхсвер реагировал хаотично, пытаясь парировать удары врага, но не предупредить их и уж тем более не перейти в контрнаступление. А «маток» не сдержит никакая оборона. Судьба Первой танковой армии на Иволге показала это яснее ясного.
- Так чего же ты конкретно хочешь от меня, Руслан? - Человек в очках по-прежнему сидел напротив, смотрел спокойно, словно и не взволновал его нимало мой рассказ и все изложенные обстоятельства. - Моя организация никогда не прекращала борьбы за независимость пограничных планет. Если тебе нужны союзники, изложи мне чётко, чего ты собираешься добиться. Хотя бы на первом этапе операции.
- Мои желания зависят от многого, - осторожно начал я. - В частности, и от твоей готовности несколько сменить образ жизни.
- Считай, я готов, - коротко бросил мой собеседник. - Что дальше?
- Дальше?.. Ну, в первую очередь нам нужна информация. Из верхушки интербригад; из окружения Дарианы Дарк, поскольку, как мы считаем, она во многом действует сама по себе; ну и, конечно же, из имперского Генштаба.
- А собственноручных показаний Её Величества императрицы о любимых сексуальных позициях государя тебе, случайно, не надо? - усмехнулся человек в маске.
- Мне они без надобности, - сухо, отозвался я. Не люблю скабрезностей. Даже по отношению к врагам. - Но, Конрад, ты хочешь сказать, что можешь получить такую информацию? У тебя есть осведомители среди личных слуг кайзера?
Конрад фыркнул.
- Прости, Руслан, но о таких вещах, как наличие или отсутствие осведомителей в определённых местах, вслух говорить не принято. Я имею в виду, конечно, людей моей профессии.
- Судя по твоей реакции, получить сведения из опочивальни кайзера существенно легче, чем из руководящего центра интербригад?
- Совершенно верно, - сухо кивнул мой собеседник. - Руслан, нынешние интербригады - это такое гнездо змей, по сравнению с которым Гехайме Стаатсполицай или контрразведка - пансион благородных девиц. Раздрай - я правильно сказал? - возник ещё и потому, что... Впрочем, тут мне уже придётся выдавать тебе некую информацию, а мне, напомню, ещё не оплатили даже проезд сюда, - он хохотнул.
Я полез во внутренний карман. Для внушительности отец выдал мне чековую книжку в дорогущей обложке тонкой кожи с рельефными золотыми монограммами.
- Сколько я тебе должен, Конрад?
- Вот странные люди, - над очками поднялись вскинутые как бы в недоумении брови. - Вы совсем не понимаете шуток. Я надеюсь увезти отсюда много, много больше, Руслан, чем простое возмещение стоимости перелёта. Тем более что кормили отвратительно. Не то, что здесь, у вас. Так вот, интербригады, по моей информации, курируются, с одной стороны, Innere Sicherheit3, то есть контрразведкой, с другой - гестапо и с третьей - собственной службой охраны кайзера. Довелось мне слышать и про такую организацию, как разведотдел Generalstab-a, тоже проявлявшей к ним интерес. Думаю, для тебя не секрет, что само существование интербригад стало возможным после принятия - по настоянию контрразведки - стратегии «управляемой оппозиции». Иными словами, отстойник, резервуар для недовольных, могущих выпустить пар в безопасных для Империи формах. Разумеется, безопасных для Империи в целом, а не для отдельных её подданных.
Конрад сделал выразительную паузу. Много из этого я знал и так, но...
- А не получается ли там неразберихи, когда оппозиционная структура - под контролем аж трёх силовых ведомств?
- Ты прав, - кивнул мой собеседник. - И каждая из сторон думает, что вот она-то уж точно владеет ситуацией, в то время как все остальные... ты понимаешь. Более того, я не исключаю, что интербригады вполне могут использоваться теми же спецслужбами в борьбе между собой, а при определённых обстоятельствах - и некоторыми кругами аристократии, если им вдруг вздумается несколько изменить свой статус в государстве.
- Ударный отряд, который не жаль в любой момент пустить под нож?
- Совершенно верно.
- Слишком уж тонкая игра, - усомнился я.
- В столице рейха и не такое проворачивают, - отмахнулся Конрад.
- Истории историями, но мне всё-таки нужна информация, - мой собеседник любил демонстрировать свою осведомлённость, но мне требовалось совсем иное. - Информация из верхушки интербригад, из окружения Дарианы Дарк.
- Можно и информацию, - ни мгновения не колебался мой визави. - Тебе и твоему почтенному отцу это обойдётся недёшево, но если уж мы возьмёмся, это будет настоящая информация. Впрочем, полагаю, наше реноме тебе и так известно.
Я кивнул.
- Сведения от Дарианы получить будет потруднее, чем из центра. Дарк последнее время слишком много перемещалась, таская с собой лишь небольшую мобильную группу. Но нет на свете ничего невозможного. Имелись бы деньги.
- Деньги имеются.
- Не сомневаюсь, Юрий Фатеев никогда не обратился бы ко мне, не располагая достаточным финансовым резервом, - ухмыльнулся Конрад. - Две недели с момента получения аванса - и ты получишь первое сообщение.
- Надеюсь, не типа того, что, мол, приступаю к работе?
- За кого ты нас принимаешь? Нет, «сообщение» будет именно сообщением, и именно той информацией, которая тебе так нужна. Не спрашиваю зачем, а ты не спрашивай меня, как именно я заполучу эту информацию.
- А тут и спрашивать не надо, - я пожал плечами. - Ты расконсервируешь кого-то из лёгших на дно информантов в окружении Дарианы. Слишком мало времени для подготовки настоящего внедрения, что называется, с чистого листа.
- Ну а раз ты сам всё понимаешь, то не будем и говорить об этом, - в свою очередь пожал плечами Конрад. - Две недели, как я сказал.
- Дешифровка?
- Если мы договоримся, то в стоимость контракта войдёт мой собственный шифровальный комплекс. Он у меня, кстати, с собой.
Я кивнул:
- Договорились, Конрад.
- Приятно иметь дело с людьми, понимающими, что они хотят, - усмехнулся тот. - Запрошенное тобой информационное обеспечение обойдётся в...
- Погоди, - я поднял руку. - Не исключено, что мне потребуется и ещё одна услуга. Не исключено, что надобность в ней возникнет внезапно и мы не сможем вступить в контакт.
- Это какая ж такая услуга? Выкрасть кронпринцессу Маргрету?
- Нет. Намного сложнее.
- Вот как? И что же?
- Найти и обезвредить верхушку интербригад.
- То есть попросту уничтожить? - Мой собеседник попытался усмехнуться, но полностью скрыть своего изумления так и не смог.
- Как угодно. Но они не должны спровоцировать Империю на вторжение.
Конрад помедлил. Пригладил ладонью волосы. Покачал головой. И заговорил - теперь уже совсем другим тоном:
- Руслан, я знавал Дариану, как ты понимаешь. Она всё рассчитала верно. Империя сейчас не пойдёт на крупномасштабную гражданскую войну. Иволга ими потеряна. Что творится на этой планете - засекречено по уровню Эпсилон, у меня нет... пока нет, - не без гордости поправился он, - пока нет никакой информации. Но если верно всё то, о чём ты мне рассказал... эти самые «матки» очень скоро должны появиться вновь. А вот я не понял... когда «матку» всё-таки удавалось уничтожить - этот самый антигравитатор находили?
Я покачал головой. Вопрос бы задан совершенно точно. Правда, в суматохе боя, наверное, было не до этого...
- Уверяю тебя, - усмехнулся Конрад, - и гестапо, то есть контрразведка, и служба охраны кайзера прочесали все места уничтожения «маток» частым гребнем. Если только имели возможность. Под Пенемюнде они ведь спокойно могли это сделать, я прав?
Я кивнул.
- Но на Иволге было уничтожено и ещё несколько «маток». Тебе известны обстоятельства их уничтожения? Каким образом, каким оружием?.. Не знаешь? - вот то-то. Имперская разведка вполне могла заполучить один или два таких прибора...
- Ну и что? - не выдержал я. - В человеческих руках антигравитаторы бесполезны. Я же говорил!
- Я отлично запомнил всё, о чём ты говорил. Но имперцы об этом ещё не знают и...
- Я не понимаю, к чему ты.
- К тому, что имперская контрразведка, со свойственным части этой организации авантюризмом, может попытаться убедить высшее руководство Империи, Генштаб, самого кайзера, что ей необходимо собрать как можно больше данных о вторгшихся. О том, что изучение их технологий может дать невероятно мощный толчок земной науке. Поэтому контролируемое вторжение - по аналогии с «управляемой оппозицией» - должно продолжаться. Более того, при этом Империя убьёт двух зайцев. Если «матки» покончат с мятежом Тридцати, с этой новосозданной федерацией, - то не надо и посылать войска.
- Но это ж безумие! - не выдержал я. - Какое ещё контролируемое вторжение! Если представить себе, что «матки» очистят от людей три десятка планет в Восьмом, Девятом и Одиннадцатом секторах - что потом Империя станет делать с этим анклавом?!
- А вот это уже другой вопрос, - засмеялся человек в маске. - Представь себе, что контрразведка надеется как следует изучить врага и только потом нанести удар. Не танковыми дивизиями и не десантными корпусами. А, к примеру, боевыми штаммами. Вирусами, бактериями, грибками. Паразитами, специально приспособленными к борьбе с этими монстрами. По старому доброму методу «Войны миров». Герберт Уэллс - помнишь такого прокреатора бактериологического оружия?
- Это чудовищная авантюра. Император на неё никогда не пойдёт.
- А кайзер может ничего и не узнать, - заметил мой собеседник. - Достаточно поставить грамотный фильтр на пути докладываемой ему информации.
- Мы занимаемся каким-то мозготрахом, - хмуро сказал я. - Согласен ли ты помочь в одном прямом и чётком деле?
- Снабжать тебя точной и своевременной информацией - это одно. Нейтрализовать головку интербригад - другое. А вот снести центр их Сопротивления - совсем, совсем даже третье, Руслан. Дариана Дарк была одним из столпов именно этого центра. А он включал в себя не только интербригады. Однако, если ты настаиваешь... я могу это сделать. Но подобная операция будет стоить очень, очень дорого, Руслан.
- Догадываюсь. И насколько ж дороже обычного информационного обеспечения?
- Скажи мне сперва - какими средствами ты располагаешь? Примерная сумма активов твоего достойного отца мне известна, но сколько ты можешь выделить на эту операцию?
- Я всегда считал, что...
- Что я окажусь таким вот идиотиком, проникнусь патриотическими идеями и пойду класть своих лучших людей только вследствие того, что ты нам так сказал? Нет, любезный. Этого не будет. У меня свои методы и своя борьба. Мы-то как раз и готовим отделение... настоящее, не игрушечное отделение, и не жалких трёх десятков планет, а трёх сотен, по всей нашей границе. Мы готовим истинное освобождение. Интербригады нам не мешают. Ты хочешь, чтобы мы убрали их, отлично. Отсутствие интербригад нам тоже не повредит. Но за это надо платить. Моя цена - четырнадцать миллионов триста пятьдесят тысяч марок. Имперских марок, разумеется.
- Так точно всё уже сосчитано. Впечатляет, - кивнул я.
- Разумеется. Мы ведь не бандиты. Мы - «организованная гарантия» и больше некоего разумного процента свою прибыль не поднимаем. Короче, Руслан. Если тебе нужна только информация - я затребую с тебя три миллиона восемьсот тысяч марок. Ну а если полное и окончательное выкорчёвывание... тогда, как я сказал, четырнадцать миллионов с копейками, как вы говорите. Так что подумай. Моя цена окончательна и коррекции не подлежит. Где меня найти, ты знаешь. Я пробуду здесь ещё три дня. Море великолепно, а таких рыбных ресторанчиков, как у вас, не сыскать во всей Империи. Будет жалко, если всё это пропадёт...
Он резко поднялся, коротко, отрывисто кивнул мне и вышел.
* * *
Отец был в ярости. Он, что называется, рвал и метал.
- Негодяи. Ну какие же негодяи, - только и повторял он, нервно меряя шагами кабинет.
- А и впрямь, пап, чего ты от них ожидал? Приступа безумного патриотизма?
- Скидки по старой памяти, - буркнул отец. - Почти четыре миллиона марок наличными, это ж с ума сойти можно! И только за самый минимум миниморум! А за полное решение проблемы - четырнадцать! Да знает ли он, что...
- От таких скидок ожидать не приходится, - прервал я отцовское возмущение. Папа вздохнул, покивал, успокаиваясь, провёл ладонью по лайковой коже старого кресла, по спинке, на которой, помню, я так любил сиживать в детстве, воображая себя за рычагами штурмовика.
- Правильно, Рус, правильно. Не могу не признать - кое-что интересное Конрад тебе всё же высказал. Насчёт тех же антигравитаторов и контролируемого вторжения. Горячие головы в Империи могут попытаться использовать такую стратегию.
- Это не стратегия, а дерьмо, - мрачно ответил я.
Кабинет скупо освещала лишь настольная лампа. Была ночь, но у отца, я знал, на полную мощность (как всегда) работала техника защиты от подсматривания и подслушивания.
- Тем не менее ничего лучшего у нас пока всё равно нет, - заметил отец.
- В каком смысле?
- Нельзя недооценивать контрразведку...
- Нельзя, - перебил я отца. - Однако они уже прокололись один раз - когда решили, что полиграф есть последнее и полное решение всех их проблем. Удивительно, что они ещё оставили хоть кого-то на простой оперативной работе!
- Это верно, - отец примирительно поднял руку. - Однако мы до сих пор не владеем всей информацией. И я предпочту...
- Ну да, переоценить врага... только как бы эта переоценка нас вконец не запугала.
- Экий ты ершистый сегодня, - усмехнулся отец. - Помолчи и послушай меня. Я думал над этим... над подобным... последние двадцать лет. Если не больше.
- И что же? - всё-таки у меня прорывался сарказм. Нельзя. Нехорошо... не по-людски.
- А вот что. Есть отличная от нуля вероятность, что имперская контрразведка на самом деле добьётся воплощения в жизнь теории «контролируемого вторжения». Это один вариант. Антигравитаторы - такая добыча, что ради неё эти, во Внутренней Безопасности и в гестапо, с радостью отдадут на съедение пару-тройку планет. Но какова ж Дариана! Не побоялась, воспользовалась «подарком»...
- На самом деле, пап, это очень слабое место. Во всех наших теориях.
- Почему, сын? Я знаю Дариану. Она авантюристка, каких мало. И, как я говорил, никогда не умела мыслить стратегически.
- Папа, я рассказывал всю историю Конраду... и как-то оно всё само собой разложилось по полочкам. Да так, что я теперь думаю, рассказ Кривошеева - совершеннейшая фантастика. «Посылка». «Подарок». Почти как в древней песне - «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте»... Туда, где занимаются биоморфами, с необычайной точностью попадает «посылка», сама объясняет людям Дарианы, что с ней делать... И потом, антигравитаторов, если верить услышанному, изначально было всего пять. А потом с неба начинают падать остальные. Их точно так же подбрасывают людям Дарианы. Отец, ты говорил, вы с мамой очень долго спорили, вы много лет пытались разрешить эту загадку - разве тебе самому не видно, что версия Кривошеева шита белыми нитками?
- Ты думаешь, он солгал? - папа поднял брови.
- Нет. Мне кажется, дело обстояло всё-таки несколько посложнее. Кривошеев, может быть, и искренен, хотя... Кажется мне, он просто не знает всего.
- Ты хочешь сказать, - прищурился отец, - что Егор наш Фёдорович просто повторяет то, что ему рассказали? Что он сам этого не видел, и...
- Так ведь, пап, ты лучше меня знаешь, где он бывал и чем занимался двадцать лет назад!
- Не двадцать, несколько поболее, - проворчал отец. - Мы тогда все были ещё совсем молодые.
- Кстати, да, - заметил я. - Как таким, гм, «юным бойцам», удалось провернуть столь сложную операцию, как рассылка биоморфов по разным университетам? То есть в руки надёжных, проверенных людей, могущих организовать настоящие исследования, занимающих немалые должности? Сопротивление существовало уже тогда, верно? Но оно не могло...
- Мы были самым активным звеном, - вздохнул отец. - «Непримиримыми». Самыми младшими. Само собой, там хватало людей и кроме нас, но до наших дней дожили совсем немногие. Те, кого я порывался найти.
- А отозвался один Конрад...
- Совершенно верно, - папа невесело кивнул. - А вот тем, кто исследовал биоморфы на других планетах, отчего-то очень не повезло в жизни - почти все они погибли при загадочных обстоятельствах. Кое-кто поспешил скрыться. Я слышал, что люди Дарк отлавливали и уничтожали «предателей» вплоть до Внутренних Миров. Убивали даже на Земле, говорилось.
- И всё-таки вернёмся к антигравитаторам. Папа, ты ведь сам их не видел, верно?
- Верно.
- Если следовать «модели Кривошеева», то агрегаты эти должны были прилетать сами, аки Божьи ангелы. Егор болтал, будто сперва существовала какая-то «инструкция» о том, как сопрягать антигравитатор с «маткой». Значит ли это, что везде и всюду, на Омеге-восемь, на Иволге, здесь, у нас, генератор подсаживался к «матке» руками людей?
- Хороший вопрос, - задумался отец. - Из слов Кривошеева это напрямую не следует, но... Я думаю, что если неведомые «отправители» тех антигравов были способны точно нацелиться именно на нужный университет и именно так, чтобы «посылку» обнаружили бы те, кому следовало, - им нет проблем забросить всё, что угодно, на любую планету.
- Если только мы не ошибёмся ещё сильнее, и на самом деле «матки» не нуждаются ни в каких генераторах, - сказал я. - Если уж строить безумные теории, то пусть они будут безумными до конца.
- А рассказ Кривошеева?
- Папа! Мне кажется, тут дело не в Егоре Кривошееве, не в Дариане Дарк и вообще не в людях. Это вторжение Чужих. Я рассказывал тебе про свои видения, пап!
Отец мрачно потупился.
- Про это как-то не хочется даже и думать. Вообще же, отвлекаясь от вещей глобальных, хочу сказать, что больше верю в теорию, так сказать, «присланного железа». Тогда становится понятно, почему Чужим - если это Чужие - нужны Дариана и иже с ней. Потому что иначе - не умножая сущности по принципу Оккама - не объяснить «подбрасывания» как антигравов, так и самих биоморфов. Если «матки» полностью автономны, способны взлетать и садиться на планеты безо всякого, так сказать, дополнительного оборудования - зачем им Дариана? Они сметут человечество в считанные недели. Если стоит задача просто уничтожить вид Homo - достаточно послать не десять-двадцать, а сто тысяч «маток». И от всей гордой человеческой Империи не останется даже мокрого места. Понимаешь меня, Рус? Когда ты говорил о своих видениях... облака «маток» в открытом космосе... Какой смысл в столь точно выверенном, «адресном сотрудничестве» с интербригадами, если не необходимость внешней помощи для «установки» каждого отдельного антиграва?
- Зачем им Дариана - согласен, у меня слабое место, - признал я. - Но тогда что же получается - к каждой «матке» нужен генератор. Если их «засылают», то...
- Погоди! - отец вдруг хлопнул себя по лбу. - А что, если эти антигравы способны в определённых условиях к саморепликации?
- Ага, если хорошо его кормить редкими сортами высоколегированных сталей или что они там кушают... Едва ли, папа. Мне трудно поверить в существующий тайный канал связи Дарианы с ещё более тайными Чужими, но это всё-таки представляется более правдоподобным, нежели саморепликация.
- «Если хорошо его кормить...» Грешно смеяться над породившим тебя, - отец в шутку погрозил мне пальцем.
- Я не смеюсь, пап. Я пытался прикинуть энергию, необходимую, чтобы поднять этакую тушу в воздух. Откуда она берётся? Если верить Кривошееву, антигравитатор размером отнюдь не со штурмовой танк.
- Придумать можно всё, что угодно, вплоть до микроколлапсара. Или последовательности ядерных микровзрывов. У меня из головы нейдёт, что первую «матку» фактически инициировали жёстким облучением...
- Мне отчего-то не хочется верить, что интербригады до такой степени втянуты в дело с «матками», - признался я. - Я помню те инкубаторы на Омеге. Неужто люди Дарианы обходили каждый, и...
- Не думаю, - покачал головой отец. - Они вполне могли получить «посылку» и потом просто заложить антигравитаторы в тех местах, где планировали выводить своих монстров.
- Получить посылку... Пап, а что, Дариана лично писала заявку? «Дорогие Чужие, пришлите нам, пожалуйста, десять генераторов, необходимых нам для проведения войсковой операции в таком-то секторе, на такой-то планете...»
- Верно, - отец смущённо усмехнулся, - это слабое место в моей теории. Но, если признать за Чужими способность точно определять место, где находится, так сказать, активность биоморфов, то...
- Мы скатываемся к бесплодному теоретизированию, - сказал я. - Я бы понял, если б «матки» вообще не были способны к межзвёздным перелётам. Тогда всё ясно. Люди требуются, чтобы перемещать эту заразу с планеты на планету. А так - ерунда какая-то выходит...
- Не совсем ерунда, - отец что-то набрасывал на листке, карандаш двигался его всегдашними отрывисто-отточенными движениями. - У меня появилась теория, что этих самых антигравитаторов вообще конечное число, постоянное и неизменное. Возможно, некая «первоначальная посылка».
- Кривошеев говорил о «сотне» и о том, что «за первой посылкой последовали остальные»...
- Может быть, так, а может, и иначе, - не смутился отец. - Сотни «маток» мы в деле ни разу не видели.
Я кивнул:
- Да. С Омеги ушло около десятка - на спутниковой фотографии, я помню, видели шесть, но округлим для простоты. И как раз десяток свалился на Иволгу.
- И одна у нас...
- Выращенная здесь, как я уже сказал. Возможно, специально ослабленная. Пап, броня «маток» на Иволге не поддавалась тяжёлым снарядам! А тут - какие-то примитивные гранатомёты... Мне кажется, Чужие используют оба вида доставки. Где возможно - антигравы. Где нет - зародыши везут туда люди Дарианы.
- Кстати, а эти «кротовьи норы» - как далеко они тянутся? - осведомился отец.
- Астрофизики пока не пришли к единому мнению, но вроде бы - только на короткие расстояния. И я помню, передавали в новостях, что из нашего Восьмого сектора нет «кротовьих нор» ко Внутренним Планетам.
- Тоже мне источник... - фыркнул отец. - Передавали в новостях... По сведениям агентства ОБС...
- Какого-какого агентства?
- Одна баба сказала! - рявкнул папа. - Как можно тут что-то утверждать наверняка? Да передать такое могли исключительно для поддержания спокойствия в метрополии, вот и всё!
- Конечно, могли. Но почему бы не принять, что это правда? Она неплохо согласуется с нашей теорией «двойной доставки» - и людьми, и антигравитаторами.
- От меня всё равно ускользает исходная логика всего этого мероприятия, - признался отец. - Зачем, ну зачем такая сложность - при имеющейся в их распоряжении мощи?
Я только развёл руками.
- Примем в качестве рабочей гипотезы, что мышление и логика Чужих не во всём совпадает с человеческими.
- Иронизируешь, да? - хмыкнул отец. - Ладно, мы с тобой всё витаем в облаках, а пока что... Давай-ка вернёмся к нашим ползунам, - и он резко сменил тему. Мне показалось, что разговор о Чужих вызывал у отца раздражение - главным образом потому, что он всегда был и оставался человеком действия. С имперцами и Дарианой Дарк можно было драться насмерть, и они точно так же умирали от наших пуль, как и мы - от их. Отец предпочитал ставить перед собой достижимые цели. И, наверное, сейчас именно в этом состояла его ошибка...
- ...Есть вероятность, - говорил он, и пальцы его рук то сжимались в кулак, то резко вновь распрямлялись, напряжённо прихлопывая по столешнице, - и тоже ненулевая - что, несмотря на потерю Иволги и Омеги-восемь, кайзер всё-таки решит подавить Федерацию силой. Да-да, и несмотря на теорию «контролируемого вторжения», сын. После разгрома Первой танковой армии силёнок у Четвёртого Рейха поубавилось, лучших своих псов он там положил, но и остающегося более чем достаточно. Не знаю, добьются ли имперцы полного успеха, но крови прольётся едва ли не больше, чем во всех сражениях с «матками», вместе взятыми. Дариана рассчитывает, что кайзер или не сунется, или она пустит в ход «маток»...
- А в действительности? Ты так говоришь, что я всё время ожидаю твоего «но на самом деле»...
- А в действительности нам придётся платить за информацию. И ещё - за отсрочку имперского вторжения. Я всё-таки думаю, что оно неминуемо.
- Ты собираешься отдать этому бандиту четырнадцать с лишним миллионов? - поразился я.
- На первых порах ограничимся четырьмя без двухсот тысяч, а потом всё же постараемся выторговать оптовую скидку, - суховато сказал отец. - Предоставь это мне, у тебя никогда не было никаких способностей к торговым делам. Сперва информация. Потом, скорее всего, центр и верхушка других интербригад, остающихся вне нашей досягаемости. А вот самую головку Шестой интернациональной... лучше оставить себе. Это слишком лакомое блюдо, чтобы уступать его убийцам. Самое скверное то, что мы не знаем, где сейчас Дарк и Кривошеев. Я задействовал - пытался задействовать - и других... старых друзей, но, в отличие от этого... коммерсанта, они и впрямь отошли от дел. Сколько в точности убежищ было у Дарк, не знает никто, кроме неё. А что говорит твоё... твоё чувство?
Я пожал плечами.
- Если честно, молчит, папа. Но я не могу... не способен ощущать «маток» и их порождения за сотни километров.
- А зов? - помолчав, спросил отец. - Ты чувствуешь зов?
- Только изредка. Когда оказываюсь в непосредственной близости от них. Да и то... это стало развиваться совсем недавно.
- Ничего удивительного, - уронил отец. - Как только ты узнал... всё о себе, эта способность, что называется, пошла в рост. Признаться, я на это рассчитываю. Дариане пришлось уничтожить свою собственную «матку»; даже если это была ложная цель, приманка, маскировка - эту бестию её ребята взорвали по-настоящему. Основной запас биоморфной плазмы мы выжгли в Шестой бастионной. Вопрос: осталось ли что-то ещё? Зная госпожу Дарк, можно не сомневаться, что да. Надо узнать, где.
- Каким образом?
- Несколько моих людей сейчас вступили в интербригады...
- Только сейчас, папа?
Несколько мгновений он молча смотрел на меня, видимо, колеблясь; потом, словно бы нехотя, отец отрывисто кивнул головой:
- Ты прав. Конечно же, не только сейчас. Я, как и Конрад, пытался присматривать за Дарианой с самого начала, с того самого дня, как наши пути разошлись. Но эта дамочка хитра, как муха. Всех своих ухоронок и отнорков она не доверяла никому. И сейчас... ребята работают, но пока - ничего.
Я развёл руками. Перестрелка в сети становилась всё ожесточённее и развязнее, но настоящие пули пока что не полетели. Нам нельзя было мешкать, Дариана поправляется, вскоре всё руководство операцией вновь окажется в её цепких изящных ручках, и тогда нам придётся совсем солоно.
...Вот почему я говорил с Конрадом о «нейтрализации». Враг должен быть уничтожен. Даже если потом мне придётся держать за это ответ на Страшном Суде.
Вынужденное безделье представило мне возможность вновь, с самого начала обдумать всё происходившее. Абстрагируясь, само собой, от собственного происхождения. Выяснилось, что этого лучше не касаться - во избежание неотвечаемых вопросов и накатывающего волной безумия. Я просто старался принять вещи такими, каковы они есть, однако это не слишком получалось, следовало признать. Урод, результат жуткого евгенического эксперимента... вернувшись сейчас домой и собрав всю волю в кулак, я как-то попытался попросить у отца лабораторные записи «Проекта Руслан Фатеев». Папу перекосило, однако передо мной на стол легли три толстых журнала, со старомодной жёсткой картонной обложкой и линованными страницами. Отец извлёк их не из тайника, не из сейфа, как можно было бы подумать, а просто из письменного стола. Юрий Фатеев не доверил эти материалы никаким электронным носителям. Мне оставалось только пожать плечами, в моём понимании отыскать эти чудовищного вида кипы листов не составляло никакого труда, а уничтожить, к примеру, микроплёнки можно намного быстрее и легче. В ответ отец только усмехнулся и заявил, что именно поэтому никому и в голову не придёт искать здесь, в этих нагромождениях старых бумаг, хоть что-то сколько-нибудь важное. Все давным-давно держат данные в компьютерах. Считается, что это надёжнее. Х-ха!..
Однако прочесть журналы я так и не смог. Руки тряслись, лоб и щёки покрывались потом, перед глазами вставали такие кошмары, что впору было бежать за помощью к психиатру. Мне осталось только твердить себе «эссе хомо», до одури и до помрачения в мозгах. Иногда мне казалось, что по свету могут бродить и неведомые мне пока братья по крови, что не только моим родителям могла прийти в голову такая мысль. А что, если и кто-то ещё решил попробовать?..
Мне не удалось досконально изучить «Проект «Руслан Фатеев». Как бы я себя ни заставлял. Наверное, даже у биоморфа есть предел чувствительности. Читать подробности имплантации «комбибласта» в... утробу моей матери - нет, увольте. Пусть я упускаю какие-то, возможно, очень важные детали - но, наверное, именно это непередаваемое отвращение, испытываемое мной при чтении старых лабораторных журналов отца, - лучшее доказательство того, что я всё-таки не биоморф. А человек, esse homo.
Как бы то ни было, я понимал, что действовать придётся вслепую. Валленштейна и его мистический «заговор офицеров» больше всего волновало единство Империи. Отца - Дариана Дарк и её отморозки. Папа не сомневался, что Бешеная Дари по сей момент твёрдо контролирует биоморфов и стоит покончить с ней - все наши, так сказать, неприятности кончатся разом. А я точно так же не сомневался, что главное - те полчища «маток», что молчаливо ждали где-то в глубине неведомого космоса, как те немезиды человечества, коими наш род так часто любил попугать себя на сон грядущий из безопасного каждодневного бытия.
Три вопроса: насколько Дарк в реальности контролирует «маток», как оные «матки» осуществляют космическую навигацию (антигравитаторы - это хорошо, но как они находят путь?); и, главное, - где их основные силы. Империя не прерывала своих передач на Новый Крым (и до поры до времени они нас достигали), мы знали (или, по крайней мере, нас пытались уверить), что Иволга намертво блокирована и с неё в окрестное пространство не выскользнет даже муха. Омега-восемь лежала громадным кладбищем, поисковые группы прочёсывали её до сих пор - по сообщениям сетей, безрезультатно, если не считать таковыми новые и новые поля скелетов.
Что происходило на самой Иволге, от нас, само собой, тщательно скрывали.
«На всех фронтах ничего значительного не произошло». Пауза. Затишье. Стороны зализывали раны, подтягивали резервы и втайне перебрасывали к местам задуманных прорывов свежие танковые дивизии. «Федерация Тридцати» объявила всеобщую воинскую повинность, «перевод народного хозяйства на военные рельсы», одновременно предложив Империи «взаимное признание на основе существующего статус-кво». Об ответе Его Величества кайзера подконтрольные Федерации сети предпочитали не распространяться.
Одновременно Федерация объявила «обусловленную состоянием войны цензуру и борьбу с вражеской пропагандой», то есть отключила все дотоле свободно ретранслируемые имперские каналы. Остались только официальные новости. «Временное правительство» Федерации объявило, что всеобщие выборы состоятся незамедлительно по наступлению мирного времени, а пока ввело мораторий на деятельность политических партий «вне муниципальных пределов», то есть на межпланетном уровне.
Федерация выпустила свою валюту, которая немедленно стала падать относительно имперской марки; расчёты же «в платёжных средствах враждебной иностранной державы» немедленно приравнялись к государственной измене. Ну и, само собой, излишне говорить, что «свободную конвертацию валют» тоже запретили.
Я ожидал протестов. Я ожидал, что Дума Нового Крыма сообразит, что происходит. Однако господа депутаты оставались всё это время донельзя серьёзными, точно знали, что требуется для блага нации, и до поры до времени единогласно поддерживали все приходившие по правительственному каналу законопроекты. Новый Крым послушно принял на себя «повышенные обязательства» по военным поставкам (в кредит, оплата по завершению военных действий, расчёт дензнаками Федерации), по формированию сил самообороны, по строительству космических кораблей. Мы не имели больших запасов руды, разработка велась в очень небольших масштабах - один металлургический комбинат на всю планету. Экспорт ползунов и осьминогов делал куда более выгодным для нас импорт стали и тому подобного. Верфи у нас имелись, как и несколько своих транспортных компаний (не отдавать же имперцам все доходы от перевозок!) - и сейчас эти верфи работали в четыре смены. Недостающая сталь и всё прочее пошло с рудничных планет Федерации; на стапелях появились первые наборы штурмовых транспортов, орбитальных батарей и ракетных платформ.
Я гадал, сколько же ещё времени даст нам Империя, прежде чем атаковать. Гадал и не понимал, чего они тянут (в теорию контролируемого вторжения мне не верилось. Одно дело, если бы «матки» легко уничтожались тяжёлым оружием...). В прошлый раз «завоевание» Нового Крыма обошлось без атомных бомбардировок и применения БОВ. Но тогда у нас не было мощной орбитальной обороны. Конфликты между планетами давным-давно ушли в прошлое, всем и так хватало места. Да и дел тоже - у себя дома. Сейчас штурмовым транспортам с имперским десантом ничто не помешает высадиться у нас, один-единственный старый лёгкий крейсер «Нюрнберг», захваченный новоявленной Федерацией на ремонтных верфях мормонской планеты Новая Юта, спешно переименованный в «Зарю свободы» и отправленный к Новому Крыму, не продержится против атакующих мониторов и часа; однако, если имперцы промедлят и планетарная оборона успеет развернуться, нападающим придётся несладко, решись они всё-таки сунуться. Разумеется, против мощной бомбардировки эти орбитальные «форты» долго не продержатся (достаточно нескольких ядерных зарядов, чтобы разнести их в пыль), но и за себя отомстить сумеют. Неприятная особенность войны в космосе - то, что здесь, в отличие от сражения морского, очень мало шансов выжить, оказавшись, так сказать, «за бортом».
Мы ждали. Ждали и искали.
* * *
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
На передовых рубежах
(Наш специальный корреспондент передаёт с линии соприкосновения Народно-Освободительной Армии и имперско-фашистских захватчиков.)
Сохраняется напряжённая обстановка на Шестой планете Федерации, Шайтане. Как известно, после референдума, в ходе которого 99,5% принявших участие отдали свои голоса за независимость от Империи и присоединение к Федерации, алчные и преступные слуги кайзера отказались вывести свои вооружённые силы, захватив и силой удерживая целый ряд стратегически важных населённых пунктов, энергетических станций и промышленных объектов, включая четыре из пяти коммерческих космопортов. Вооружённые силы Федерации, части под командованием тов.Шемберта выдвинулись на так называемую «зелёную линию», отделяющую их от банд оккупантов. Стремясь к мирному урегулированию и во избежание излишнего кровопролития, Правительство Народно-Демократической Федерации предложило имперским представителям незамедлительно вывести свои части с территории независимой Федерации, на что имперские бандиты ответили надменным отказом. Демонстрируя добрую волю и желание решить возникший спор мирным путём, а также заботясь о сохранении жизней мирного населения, оказавшегося на временно оккупированной территории, наше Правительство не отдало Вооружённым силам Федерации приказ перейти в наступление и разгромить посягнувшего на наши земли коварного врага, по-прежнему отдавая приоритет мирным, дипломатическим средствам решения конфликта. Однако нашим доблестным солдатам и офицерам с каждым днём становится всё тяжелее сохранять терпение.
...Эти люди - беженцы с контролируемой имперцами территории. Посмотрите на них, на эти измождённые лица, изорванную одежду, сбитые в кровь босые ноги. В глазах - отчаяние и в то же время - надежда. Послушаем их бесхитростные рассказы, рассказы простых горняков, шахтеров, машинистов, литейщиков, инженеров, их жён и детей, чудом избегших имперских пуль. Вот что они говорят:
- Они пришли к нам ночью... к нам в поселок у карьера Широкий... наверное, целый батальон... все имперские солдаты были пьяные... Они выгоняли всех из домов, выгнали нас с женой... Мила спросила - что вы делаете, а солдат ударил её по лицу и грязно обругал... Я хотел заступиться, но меня ударили сзади прикладом и сказали, что сейчас расстреляют за попытку мятежа...
- Нас собрали на площади... сказали, что будут искать оружие, и предложили сдать его добровольно... Но мы - мирные люди, откуда у нас оружие?.. Тогда офицер - он тоже пьяный был, с эмблемой такой - череп на рукаве - сказал, что если мы не выдадим десять пулемётов и пятьдесят винтовок, они расстреляют шестьдесят человек, по одному за каждый... за каждое... ну, понятно...
- Пьяные солдаты хватали девушек и оскорбляли их, дёргая их за юбки прямо на улицах, а офицеры только смеялись...
- А потом они стали грабить наши дома...
- У меня забрали машину, совсем новую, я купил её два месяца назад, целый год копил деньги...
- Подожгли поселковый информаторий...
- Обыскивали всех, с ног до головы...
- Вламывались в дома, переворачивали всё вверх дном... Говорили, что искали оружие, но вместо этого забирали всё, чем могли поживиться...
Но теперь этим людям уже ничто не угрожает. Они под надёжной защитой наших доблестных Вооружённых сил. Солдаты и офицеры нашей армии преисполнены гнева, они рвутся в бой, они мечтают стереть имперскую нечисть с лица земли, и страдания ни в чём не повинных стариков, женщин и детей лишь усиливают их благородную ярость. Имперская солдатня постоянно провоцирует наших бойцов и командиров. Так, на одном из участков «зелёной линии» наши передовые пикеты и патрули за последние сутки обстреливались шесть раз. К счастью, лишь один наш боец получил лёгкое ранение; пуля пробила ему руку, но мужественный стрелок-радист Михаил Швырин отказался покинуть своих товарищей и, превозмогая боль, вёл ответный огонь, пока вражеские пехотинцы не убрались восвояси. Жизнь смелого бойца вне опасности. Его представили к правительственной награде.
Вражеский беспилотный разведчик сбит над космопортом Свободный (от нашего спец. корр.).
Несмотря на неоднократные предупреждения со стороны наших Вооружённых сил, имперские агрессоры с временно оккупированной территории продолжают засылать свои самолёты-разведчики в подконтрольные правительству Народно-Демократической Федерации районы. Но бойцы ПВО бдительно сторожат родное небо. Дивизион, где командиром тов.Шеллерман, был на боевом дежурстве. Внимательно наблюдали за экранами бойцы, рядовые Сергей Шубченко и Эугениуш Дебски. Враг пытался прикрыться помехами, сбить с толку наших операторов, но выучка и боевое мастерство воинов-зенитчиков не позволили врагу ускользнуть. Один за другим чётко звучали доклады: «Цель обнаружена!», «Цель захвачена!»... И вот в ответ раздалась долгожданная команда: «ПУСК!»
Взмыла ввысь наша быстрая ракета. Словно молния, мчится она вперёд. Враг пытается уклониться, но офицер наведения тов.Ракоци и весь его расчёт знают своё дело. Все маневры воздушного пирата не помогли ему. Взрыв - и только дождь пылающих осколков падает с обожжённых небес. Имперский разведчик уничтожен, он не смог передать важную информацию о нашем космодроме. И так будет с каждым, кто посягнёт на наши священные рубежи!
* * *
- Мы потеряли темп, - мрачно сказал отец. И принялся барабанить пальцами по столешнице. - У нас нет продвижения ни по одному направлению. Даже задание, данное тебе Валленштейном... и то стоит, - он досадливо покачал головой. - Наш с тобой главный план рухнул, теперь приходится импровизировать, на ходу сочинять что-то... А скоро, как известно, не бывает споро.
- Не всё так плохо. Пришла первая шифровка от Конрада.
- Ещё б она не пришла, - желчно заметил папа. - Они ж как-никак «организованная гарантия». И денег высосали у нас целую кучу. Пришлось залезть в неприкосновенный запас.
- Но информация того стоит, - возразил я. - Дарк не покидала Новый Крым и в ближайшее время готовит взятие планеты под полный контроль. «Наигралась в демократию», как сказано в сообщении.
- Х-ха! - фыркнул отец. - Что-то мне кажется, что нас элементарно водят за нос. Дариана лично может «устать от народоправства», но на этой же демагогии построена вся их Федерация! Что тогда скажут остальные? Чем милейшая Дарк лучше Империи?
- Да они просто заблокируют информационные каналы, и всё, - неожиданно поддержала меня мама. - Новый Крым оккупируют. Народ из-под куполов, уверяю тебя, весьма охотно поверит в нашу «измену» - просто чтобы иметь повод искупаться в настоящем море и подышать нормальным, а не регенерированным воздухом. Так что я бы отнеслась к этому сообщению очень серьёзно. Ты ведь знаешь - у нас у всех перед глазами пример... когда отмахнулись от предостережений. В сорок первом году...
Наверное, это единственный год, который мы мгновенно определим только по двум последним цифрам.
- Да помню я, всё помню! - насупился отец. Опять побарабанил пальцами по столу. - Но толку от Конрада всё равно чуть, - раздражённо продолжал он. - Нам нужна сама Дариана! Найти её - и прикончить!
- Легко сказать, - иронически заметила мама. - Дариана залегла сейчас в самую глубокую щель. И выковырять её оттуда...
- Значит, надо заставить её выползти на свет Божий, - папа продолжал нервно барабанить пальцами. Мама пару раз недовольно покосилась - она терпеть не могла этой отцовской привычки, но ничего не сказала.
- Прекрасная идея. Может, ты заодно скажешь, как это сделать?
- Ну что ты, Таня, куда уж мне, сущеглупому...
- Не обижайся, - мама подошла, села на подлокотник кресла, ласково провела ладонью отцу по волосам. - Дариану действительно можно сейчас только выманить. На Конрада я не надеюсь.
- Да, - самокритично признался отец, - Надо признать, идея просить помощи у Конрада в... гм... нейтрализации верхушки интербригад оказалась порочной. Как, впрочем, и сама цель.
- Но, папа, не ты ли говорил...
- Говорил, - поморщился отец. - Но не зря ведь сказано: из всех возможных решений выбирай самое этичное, и оно почти наверняка окажется ещё и единственно правильным.
- Не глупи, Юра, - резко заметила мама. Она встала, подошла к плотно зашторенному окну, взглянув в ночь сквозь узкую щель. Я сидел в глубине папиного кабинета, так, чтобы при всём желании, даже при опущенной фрамуге, меня никто не смог бы засечь снаружи. Как и обычно, глушилки работали на полную мощность, отец, богатый промышленник и рыботорговец, влиятельный депутат Думы, имел все основания заботиться о своей перманентной информационной безопасности. Аппаратура всегда старалась вовсю, так что можно было не опасаться, что внезапно усиленный режим секретности вызовет подозрения у секуристов Дарианы.
- Почему это я глуплю? - обиженно сказал отец. Они всегда спорили с мамой и всегда обижались друг на друга. Удивительно серьёзно для людей, проживших вместе столько лет и вместе через столько прошедших.
- Потому что в данном конкретном случае решение совершенно верное. Или мы убираем обезумевших фанатиков, или... Это как инфекция. Наша иммунная система не ведёт переговоров с вирусами и не рассуждает об этичности уничтожения бактерий. На руках Дарк и её присных столько крови, что...
- Что убить её - дело благое? - перебил папа.
- Именно, - отрезала мама. - И с чего это ты вдруг заколебался, Юрчик? Или старая дружба не ржавеет?
- Ты о чём? - возмутился отец. - То случилось... тридцать лет назад! Мы щенками все были!
Мама пожала плечами.
- Руслан, я думаю, ты должен знать. Когда-то твой отец... дружил с Дарианой.
- То есть как? - опешил я. - Она ж с...
- Ну, родилась-то она не здесь, само собой. Но сам посуди - если она не учила языка в детстве, откуда у неё такой русский? Почти без акцента? Так что можно сказать, что в каком-то смысле ни с какого она не с Нового Ковенанта. Наша она, новокрымская. Вот так-то вот.
- Может, она ещё и не Дариана? - обалдело пробормотал я.
- Дариана, Дариана, - проворчал отец. - Это-то верно. И семья у неё - «новые пуритане». Сотня или полторы их в своё время приехали к нам, на Крым. Дариане было...
- Семь лет тогда, - подсказала мама.
- Ну да. Верно. Семь лет. Она окончила школу тут у нас. Но родилась - не здесь. На всё ещё независимом Новом Ковенанте.
- Какую же она школу закончила? Здесь, в Севастополе?
- Ты что, - фыркнула мама. - Эти пуритане, хоть и с приставкой «новые», единственные, кто точно знает, как следует исповедовать Веру, разве они позволят, чтобы их дети ходили в простую общественную школу?.. Да ещё в православную?
- Окончила она частично - экстерном, частично - частную гимназию Оболенской, - нехотя сказал папа. - Там мы и познакомились... Мы её Дашей звали... Но какое отношение это имеет... я и мысли допустить не могу, чтобы помиловать Дарк из-за... Я первый сказал Русу, что он обязан был добить её...
- Верю, верю, милый, не старайся так, - проворковала мама. И тотчас тон её изменился, сделавшись колючим и резким: - Для меня и без Конрада очевидно, что Дарк планеты не покинула. Ей надо наработать своё оружие, вывести новых «маток»...
- А почему у Дарк не может быть ухоронок на других планетах? - резонно заметил папа.
- Могут. И наверняка есть. Сучка предусмотрительна. Но бросить нас за спиной на Новом Крыму она не может. А биоморфы едва ли повинуются кому-то кроме неё... ну, и ещё пары-тройки людей из ближайшего окружения. А бросить нас она не может потому, что без Нового Крыма, без его морей, её разлюбезная Федерация протянет ноги. На хлорелловых брикетах долго не продержишься, нужна полноценная пища. Да и счастливые граждане Федерации, освобождённые от тяжкого имперского гнёта, не слишком-то возрадуются смене рационов. Поэтому Дарк просто обязана...
- Тогда отчего бы ей просто не взять этот дом приступом? - заметил отец. - Быстро, просто, эффективно. Никто особенно не станет задавать вопросов.
- Можно придумать тысячи объяснений, Юра. Первое, к примеру: понимает, что этот дом хорошо укреплён и штурм обойдётся ей в копеечку. Не то, чтобы Даша так сильно озаботилась бы сохранением жизней своих ребят, но класть их без счёта тоже непрактично. А в непрактичности её никак не заподозришь. Второе - штурм загородной усадьбы известного депутата, первого заместителя председателя бюджетного комитета Думы наделает шуму. А поскольку по периметру расставлены видеокамеры... и наша Даша это знает - то зачем рисковать?
- Если ты веришь Конраду, что Дарк вот-вот попытается взять планету под контроль, - то чего ей бояться? - возразил отец.
- Именно потому, что она собирается взять планету под контроль, - усмехнулась мама, - она и будет сидеть тихо до самого последнего момента. Нет, Даша постарается покончить с нами, не поднимая лишнего шума. И, более того, мы с тобой ей, в общем-то, не нужны. Только Руслан. Только он - неизвестный, неоцениваемый фактор в её расчётах. Выживший в активной массе. Свалившийся как снег на голову в надёжном, упрятанном под землёй бункере. Последовательно разрушающий её планы...
- Не больно-то разрушающий... - проворчал я.
- Не скромничай, - строго сказала мама. - И слушай меня, герой. Мы действительно отвлеклись... на ненужные воспоминания. Растеклись мыслею по древу. А надо действовать.
- Не вижу точек приложения, - заметил отец. - Пока не найдём убежище Дарк...
- Точка приложения появится, как только начнём действовать, - непререкаемым тоном отрубила мама. - Эх вы, мужики, ничего-то вы без баб сделать не можете.
- Ladies first, - улыбнулся папа.
- Само собой. Раз лиса, то есть Даша, сама из норы не вылезает, придётся её оттуда выманить. Сколько раз вам это надо повторять?
- Это как? - хором спросили мы с отцом.
- Валленштейн прав - сейчас отделяться от Империи безумие. Это не то, чего мы добивались и чего мы хотели. Значит, ты, мой дорогой, произнесёшь на ближайшем заседании Госдумы зажигательную речь, подчёркивая пагубность отделения в настоящий исторический момент. Упирай на экономические последствия, потерю рабочих мест, стремительное обесценивание новых денег и отсутствие доверия к ним. Заяви, что твоё прошлое...
- Не учи учёного, - буркнул отец. - Ты представляешь, что после этого поднимется?
- Представляю. Но это заставит Дариану наконец действовать.
- Почему ты так уверена?
- Потому что никому из крупных компаний не улыбается полностью перестраивать свой производственный цикл с тех же ползунов на какого-нибудь... - мама прищёлкнула пальцами, отыскивая слово, - на какого-нибудь минтая, если уж пользоваться старыми терминами. Что давало налоговые поступления? Экспорт в Империю дорогущих ползунов, осьминогов, икры и так далее. Откуда сейчас течёт тонкая струйка твёрдой валюты? Оттуда же, от контрабандной торговли деликатесами. А чего хочет Федерация? Числом поболее, ценою подешевле. Причём в кредит. И за свои деньги, которые валятся уже сейчас. А мы - чуть ли не единственная планета с развитой пищевой промышленностью.
- И почему ты решила, что сей прекрасно всем известный факт заставит Дариану высунуться? - Папа насупился: не любил, когда ему читали лекции.
- Потому что будет инициирован запрос бюджетного комитета...
- Какой запрос, - раздражённо бросил отец, - когда у нас есть решение всепланетного референдума?
- Тем не менее Дума не утвердила никаких чрезвычайных мер по расходной части бюджета, - заявила мама.
- Зачем нужны чрезвычайные меры, если мы же сами, добровольно, приняли закон о военных поставках...
- Тем не менее с формальной точки зрения бюджет Нового Крыма остался в полном развале. И тебе стоит обратить на это внимание... всех здравомыслящих депутатов.
- Я думал об этом, - кивнул папа. - Но, признаться, всё равно не вижу, как это повлияет на саму Дарк. Да, будет шум. Да, меня в очередной раз обольют грязью. Но при чём тут Дариана?
- Она придёт, Юра. Не сможет не прийти. Её щёлкнули по носу, да так, что долго помнить будет. Ей надо отыграться. Это её слабость, она не может долго оставаться в проигравших. Слишком мало выдержки, слишком мало терпения и понимания - отсюда-то и все беды.
- Рискованно, - покачал головой отец. - Пока весь этот шум в сетях - не более чем шум. Но выступление в военное время с пораженческими речами... Ты не хуже меня знаешь историю, Таня.
- Демократию на Новом Крыму пока ещё никто не отменил. Тем более что пока ещё нет и военных действий, - возразила мама.
- Стреляем по кустам, - папа, похоже, не слишком верил в задуманное. - Но твоя интуиция...
- Уже не раз показала себя, - докончила мама. - Готовь речь. Готовь сам, твоим комитетским я не доверяю.
- Чтобы получить слово для чрезвычайного доклада, потребуется дня три, - кивнул отец. - Этого вполне достаточно. Статистику мы соберём. Кривить душой не придётся. Экономические показатели... более чем красноречивы, хотя времени прошло всего ничего.
- Деликатесные ползуны, перерабатываемые на мясокостную муку, кормовые добавки и солдатские рационы, потому что больше их некуда девать, - кивнула мама. - Федерация забирает всё в кредит, расплачивается резаной бумагой...
- А её же собственные планеты втихую матерятся и требуют с нас старых добрых имперских марок, - добавил отец.
- А всё потому, что эти идиоты вылезли слишком рано, - назидательно закончила мама, поднимая палец. Так она обычно завершала редкие воспитательные беседы с нами, детьми.
- Короче, мы не будем будить лихо ещё семьдесят два часа, - подвёл итог папа. - Но потом уж разбудим... да так, что в пекле жарко станет.
* * *
...Не знаю, как отцу удалось этого добиться за какие-то несчастные 72 часа, но ему это удалось. Он действительно инициировал не что-нибудь, а запрос от бюджетного комитета. И вдобавок за подписями многих влиятельных думцев - таких же, как он, владельцев больших рыбозаводов и морских ферм. Легко было предугадать, что скажут об этом леваки... но нас больше не интересовали электронные сплетни.
Речь отца транслировали все сети. Небывалый случай. И даже не прерывали рекламой. Одному Богу известно, сколько папе и его сторонникам пришлось за это заплатить.
...Сыпались цифры. Экспорт стремительно падает. Оборотные средства на счетах предприятий - тоже. Перевод Нового Крыма на осадное положение будет стоить огромных денег и нанесёт колоссальный ущерб экономике, а в выигрыше останутся дальние «независимые» планеты, опора новоявленной Федерации, где люди до сих пор зачастую живут под куполами. Рудничные миры уже сейчас безбожно вздувают цены на металл и металлоизделия, при этом требуя оплаты в имперских марках (что заставляет заподозрить их в контрабандной торговле с Империей), морепродукты же Нового Крыма забирать хотят в кредит с расчётом «после войны», то есть после дождичка в четверг. Военным же временем оправдывается невиданное подавление гражданских свобод - вся власть в Федерации принадлежит так называемому «Временному правительству», действующему на основании непонятно каких правовых норм и, судя по всему, совершенно не желающему хоть в чём-то свою свободу ограничивать. Никто даже не ведёт речь о конституции Федерации, о правах входящих в неё планет, мол, война всё спишет. Но самое-то смешное, что никаких военных действий не ведётся! Имперские войска на планетах Федерации большей частью разоружены, и они не оказывали сопротивления. Противостояние сохраняется только на Шайтане, потому что там изначально базировалась целая пехотная дивизия имперцев. Однако и там рейхсвер, несмотря на подавляющее преимущество в живой силе и технике, не спешит атаковать.
Федерация проявила полное неумение достигать локальных компромиссов, выстраивать отношения даже там, где это можно было сделать относительно легко, к примеру на том же Шайтане. Бюджетный комитет Думы Нового Крыма считает своим долгом предупредить уважаемых господ депутатов, что ориентированная на экспорт в Империю экономика не выдерживает «военных усилий». На планете очень мало предприятий тяжёлой индустрии, а имеющиеся зависят от импорта сырья, на которое поставщики установили монопольные, неприемлемые цены. Предлагаемый ими бартер разрушает налогооблагаемую базу, и, более того, совершенно непонятно, что теперь делать страховым компаниям, в которых многие крупные рыбоэкспортирующие предприятия застраховали свои коммерческие риски. Рухнула индустрия туризма, сотни тысяч людей вот-вот останутся без работы, взамен чего им предлагается только одна альтернатива - добровольно явиться на призывной пункт...
Разумеется, в Думе разразился настоящий скандал. С обычными нашими народными забавами, как то: тасканием за волосы, попытками «набить морду» и так далее и тому подобное. Разумеется, крики «предатель!» и «фашистская сволочь!» - в ассортименте. Отец невозмутимо стоял на трибуне, время от времени отвечая - да, он считает объявление независимости преждевременным. Да, он предпочёл бы видеть Новый Крым, как встарь, свободной самоуправляющейся планетой, а не членом какого-то странного... новообразования. Да, его волнует нерешённость правовых вопросов. Да, он озабочен статусом т.н. «Вооружённых сил Федерации», неподконтрольных законно избранному правительству планеты. Да, он считает, что... - и так далее и тому подобное.
Думцы бушевали весь день и полночи, а к утру нежданно-негаданно проголосовали. За радикальный проект - «О приостановлении поставок... до выяснения правовых обстоятельств...». Против высказались только леваки. Но принадлежавшая им четверть голосов радикально ничего не могла изменить.
Как это удалось отцу - я до сих пор не понимаю. Это было чудо. Только сделали его не Панин со Стрижом, как в «Театральном романе», а мой отец. У него - получилось.
Теперь, если мамины предположения верны, Дариане придётся пошевелиться. Предпринять хоть что-то, нажать на свои собственные рычаги, добиться отмены решения, роспуска Думы, ареста смутьяна... Проигнорировать случившееся она уже не могла.
...Отец вернулся домой в сопровождении солидной охраны. Нашим ребятам пришлось в общих чертах объяснить, что происходит. Отцу они привыкли верить. И они поверили.
Ночь в Новом Севастополе выдалась неспокойной. Само собой, громче всех возмущались студенты, словно не понимая, что отправляться на передовую в качестве пушечного мяса придётся именно им. Самые горячие головы предлагали немедленно отправиться к «логовищу предателя» с целью и задачей предать оное логовище огню.
Не сомневаюсь, что Дариана очень порадовалась бы такому исходу.
Но за сутки до этого случилось другое событие, для меня едва ли не более значимое - как ни старался результат эксперимента «Биоморф» Руслан Фатеев уверить себя, что эта глава его жизни закончилась давным-давно.
Как я уже говорил, о моём возвращении домой никто из моих братьев и сестёр ничего не знал. Равным образом ничего они не знали и о том, что сцена моего «изгнания из дома» была лишь спектаклем, разыгранным специально для имперских спецслужб, вздумай они копнуть глубже обычного. Для них старший брат так и оставался предателем. Другое дело, что ни отец, ни мама не устраивали «пятиминуток ненависти» - Руслан словно бы умер. О нём не произносилось ни слова.
Сейчас, когда тучи стали собираться, а первоначальный план приказал долго жить, мама заявила, что скрывать что-либо уже бессмысленно. Что младшие дети тем не менее достаточно сознательны, чтобы не проронить нигде ни звука. Что пора, наконец, покаяться перед старшими.
Папа только обречённо кивал.
На короткое время я расстался с пластическим гримом-маскировкой.
Мама сама позвонила Георгию и старшим девочкам - Лене со Светой. Мол, приезжайте. Бонну, гувернантку и прислугу из столичного особняка распустить по домам. Семейные реликвии и ценности из домашнего сейфа, само собой, вывезти. Мебель и прочее - оставить. Не жалко, дело наживное.
Они приехали целым конвоем - два джипа с моими, ещё пара - охранники. Я не высовывался, ждал внутри.
Первый джип вёл Георгий, второй - Лена. К ней, как всегда, жалась мелкота - Саша, Люда, Витя и Танюшка. Ларион - дома все, само собой, звали его Лариосиком - вытащил следом за Георгием пару внушительных кофров. От него не отставала Света.
- Внутрь, дети, внутрь! - командовала мама. На высоком крыльце она казалась командиром старинного линкора. - Лена, веди младших!
И, едва за моими братьями и сестрами захлопнулись высокие двери (и сомкнула незримые крылья защита от дистанционного подслушивания), мама объявила высоким, звенящим от волнения голосом:
- Дорогие мои. Мы с папой... очень виноваты перед вами. Мы сказали вам неправду.
Из моего убежища за портьерой я видел округлившиеся Танюшкины глаза. Мама сказала неправду? И папа тоже? Всё, небеса рухнули.
Света сорвала свои смешные и старомодные очки, принялась немилосердно терзать пальцами оправу. Лена закусила губу, а Георгий, похоже, догадался.
- Это про Руслана, да, мам?
- Ой! - хором пискнули Таня-маленькая с Людой.
- Правда, дорогие мои, - шагнул вперёд и папа. - Мы... были неискренни с вами. Руслан не предатель. И никогда им не был. Он...
Я ощутил, что в глаза кто-то словно плеснул кислотой. Щипало и резало, щёки вдруг стали мокрыми.
В конце концов человеческие гены, кодирующие слёзные железы, у меня всё же оставались...
Я вышел из-за шторы. Шагнул, словно под обстрел. В меня сперва вонзились взгляды; а потом словно прорвало плотину. Вперемешку, старшие и младшие с визгами, воплями и совсем уж нечленораздельными звуками, напоминавшими боевые кличи диких племён мумбо-юмбо, разом ринулись ко мне.
Но при этом всех опередила Танюшка. Не знаю, как это удалось мелкой девчонке, но она кинулась мне на шею - косички вразлёт - словно настоящий рысёнок, таким прыжком, что заставил бы удавиться от зависти всех тренеров по лёгкой атлетике.
Я подхватил её в воздухе, закружил, прижимая к себе. Пусть я биоморф. Пусть в моих жилах, кроме крови, течёт и ещё нечто, не имеющее названия (и которое я не желаю знать), но сейчас на мне висит моя маленькая сестрёнка, захлебываясь счастливым плачем, и я знаю, что я - человек.
Миг спустя на меня набросились все остальные, и получилась настоящая куча-мала, в которую, забыв о солидности наследника фамильных предприятий, бросился даже Георгий.
Наверное, это было поопаснее вылазки на Шестую бастионную, потому что мне сейчас всерьёз грозило оказаться задушенным в радостных объятиях. Кто-то таскал меня за уши, кто-то пытался дёрнуть за коротко остриженные волосы, Лена со Светой повисли на плечах, целуя в обе щёки; обе сестры при этом уже ревели в голос. Лариосик запрыгнул мне на спину, по нему норовил забраться ещё выше Сашка; а потом у меня просто подкосились ноги.
Короче, разбирать нашу кучу-малу пришлось родителям. Кое-как они оттащили от меня всех, кроме Танюшки, вцепившейся в меня крепче, чем детёныш лемура - в свою висящую вниз головой мамочку.
Очень долго никто так и не смог выговорить ничего более-менее связного. Мама тоже расплакалась, бледный папа что-то бормотал про «высшие интересы нашего освобождения», но его никто не слушал.
И немало времени прошло, когда все, наконец, более-менее поуспокоились, рассевшись по низким диванам в каминном зале. Танька так и висела на мне, явно не собираясь слезать. Остальные тоже примостились как можно ближе.
Папа было откашлялся, но мама решительно взяла инициативу на себя:
- Дети, Руслан поступил на имперскую службу, потому что...
- Да мам, что мы, маленькие! - стараясь говорить солидным баском, перебил её Лариосик. - Ясно и так. Он - разведчик, верно?
Ох, ну что ж это за конспирация, мелькнуло в голове. Перед мелкими детишками, малышнёй несознательной...
Мама кивнула:
- Так было нужно. Мы с папой можем только молиться, чтобы вы простили бы нас. И нас, и Руслана.
- Я знала, я знала! - вырвалось у Светы. - Я подозревала...
- И я, я тоже! - не отстала от сестры Лена.
- А я и не подозревал, я и вовсе всегда знал! - Георгий отчаянно пытался соблюсти солидность. - Пап, так ведь, конечно же, надо немедленно вернуть Русу его долю в...
- Нет, Герка, - я поднял руку. - Ничего менять не надо. Всё должно оставаться как было. Маскировка есть маскировка. Да и то сказать - я в бизнесе всё равно ничего не понимаю.
- Ничего не всё равно! - упрямо набычился брат. - Чтобы я... поперёк тебя... мне, значит, семейные деньги - а тебе?.. Кота, как в сказке?
- Вот кончится война, всё и поделите по-братски, - напустилась на Георгия мама. - Случиться может всё, что угодно, так что перестань загадывать! Дурная примета, сам знаешь.
- Какие ж у православного человека приметы, кроме погодных?! - вознегодовала Лена, самая убеждённая из всех нас.
- Ох, прости, прости, это я от радости заговариваюсь...
...Ещё не скоро в эту ночь удалось в конце концов утихомирить и отправить по постелям младших. Остались я, Георгий и Света с Леной. Лариосика, несмотря на его отчаянные протесты, отправили конвоировать мелких в спальни.
И опять мама с папой рассказывали, под дружные охи и ахи сестёр. Георгий глазел на меня, полуоткрыв рот, и, похоже, отчаянно завидовал. Я подсел, положил брату руку на плечо:
- Не переживай. Сейчас тут у нас самих выйдет славная заварушка.
- Мы готовы! - хором выпалили сестры.
- Готовы они, вертихвостки! - проворчал папа. - Ваше дело - дома оставаться и за младшими смотреть. Георгию тоже нечего лезть...
- Папа! - Герка возмутился чуть ли не до слёз.
- А что «папа»? Что «папа»? Это мне уже умирать можно - вас всех родил, в люди старших вывел, дело основал, развил, кое-что на чёрный день скопил. А тебе - за ними всеми смотреть, девчонок замуж выдавать, о приданом беспокоиться.
Георгий покраснел до ушей и опустил голову. Наверняка давал себе страшную клятву во что бы то ни стало сбежать «на фронт», где бы этот фронт ни проходил.
- Нет, Гера, даже и не думай, - уже мягче проговорил отец, закуривая трубку. - Ты думаешь, мы тебя затираем, славы и подвигов не даём? Так ведь в бою под пули сунуться - дело нехитрое. Пуля - она дура, сама тебя найдёт. А вот сохранить холодную голову, выжить, несмотря ни на что, - здесь-то и нужны настоящие смелость с твёрдостью. Знаешь же, как говорят: на миру, мол, и смерть красна? А если нужна не смерть, а победа? Нет уж, мне надо знать, что есть у нас неприкосновенный боевой запас - ты. Который в дело пойдёт, когда уже окончательно всё станет ясно - где надо бить и куда. Тебе, мой дорогой, самое трудное предстоит. Ждать, когда хочется карабин наперевес - и вперёд. Ан нельзя. Понимаешь меня?..
- Понимаю, - проворчал Георгий, поднимая голову. Глаза у него подозрительно поблёскивали. - А всё-таки лучше б нам вместе...
- Не зарекайся, - напомнила мама. - Если Дариана Дарк устроит тут заварушку и вмешаются имперцы - все к амбразурам ляжем.
- Я тоже стрелять умею! - занервничала Лена. - Нас что же, всех в няньки-мамки?..
- Старые да бесплодные, - тяжело усмехнулась мать, процитировав древний классический роман, - нынче роду не нужны. Я, Леночка, думаю, что стреляю не хуже тебя. Опыт, так сказать, имею. Настоящий, не в тире.
- Мам! Ну нечестно так! - выпалила Света.
- Честно-честно. Всё честно. Хоронить надо стариков, а не молодых.
- Да какие вы старики! - хором завопили Георгий и сестры.
- А такие, - мама пожала плечами. - Как рожать не можешь - всё, старуха. Ты не смотри, что я ещё лет тридцать много чего смогу сделать - главное кончилось. Так что мне на передовой самое место. Одна на тот свет не отправлюсь, это уж вы будьте уверены.
- Давайте не будем, - я поднял руку. - Ну что мы, в самом деле...
- Правильно, Рус, - кивнул отец. - Пока что нам всем надо подумать, как не упустить нашу лису Дашу, когда она таки высунет нос из норы...
* * *
Дума Нового Крыма проголосовала за небывалый закон. Поставки по «военным контрактам» приостанавливались на неопределённый срок. Кабинет министров, сформированный думским большинством, не имел права вето. Новый Крым был благоразумно основан как парламентская республика. Президенты до сих пор были нам без надобности, хотя я запоздало пожалел - будь такой пост учреждён и имей мы там своего человека (да хотя бы и известного политика Ю.Фатеева) - всё могло бы повернуться совсем иначе.
Парламентские демократии - не самый лучший вид государственного управления, когда идёт война. Даже Англия имела своего Черчилля...
Папа и его сторонники не покидали Думы. Охрану здания усилили; отец совершенно серьёзно побуждал коллег заложить окна первого этажа мешками с песком и установить пулемёты. Его, само собой, выслушали, но совету не последовали.
А на повестку дня уже выдвигался следующий вопрос - «об устранении перекосов, вызванных политикой Федерации Тридцати Планет». Кто-то из горячих голов, младших папиных соратников, даже предложил формулировку «так называемой Федерации», но это было слишком.
И - нервы у «нашей Даши» не выдержали. Мама была права - терпение никогда не относилось к числу многочисленных достоинств матери-командирши Шестой интербригады «Бандера Росса».
По одному, по двое и по трое на площадь перед Думой стали подтягиваться молодые люди, парни и девушки, многие открыто носили головные повязки интербригад.
Пока это было просто скопление. Наша полиция общественной безопасности не из таких, что отслеживает «смутьянов и возмутителей спокойствия», но несколько сотрудников затесалось в толпу. Если это будут только беспорядки, в крайнем случае - погромы, разговор один. Покушение на общественный порядок - это пока ещё не так страшно. Если же будет покушение на властные структуры, тут уже можно будет задействовать совсем другие методы.
Охраняло Думу специальное подразделение ОБОР, засевшее внутри и уже забаррикадировавшее двери. Их дело - не высовываться, но и не допустить, чтобы кто-то перешагнул порог вверенного их попечению гособъекта, не имея на это соответствующего права.
Пока что в толпе не было заметно никакого оружия, кроме наспех намалёванных плакатов «Позор национал-предателям» и тому подобное. Собравшиеся вели себя довольно-таки шумно, но всё же удерживались в неких традиционных рамках «несанкционированного студенческого митинга», явления привычного для Нового Крыма, и в особенности для Нового Севастополя, с его ершистым университетом.
Полицмейстер Нового Севастополя - давний приятель отца - поступил в точном соответствии с присягой. Собравшихся стали окружать кордонами.
Разумеется, мы были готовы к любому исходу. И на самой площади, и вокруг неё хватало людей отца, готовых ко всему. Не наёмников, отрабатывающих жалованье. Тех, кто нам верил.
Когда перевалило за полночь, на площади зажглись костры. Полицейские стояли в оцеплении; митингующие продолжали гневно обличать «продажных политиканов». Ничто не предвещало беды - даже машины и магазинные витрины (какие ещё оставались по нынешнему полувоенному времени) на близлежащих улицах никто не трогал. Конечно, толпу несложно было рассеять - той же «Сиренью» - но к чему?..
У меня даже закралось сомнение - а действительно ли Дариана заглотила приманку?
Мы ждали прямой атаки на Думу вооружённой толпы - однако вместо этого только сотрясающие воздух речи, вскинутые кулаки... и всё.
Однако, когда пробило три, с площади перед Думой стали поступать совершенно иные сообщения. Кто-то из толпы швырнул бутылку в сторону оцепления. Обычную бутылку из-под пива; привычный к подобному полицейский ловко принял её пластиковым щитом, отбрасывая в сторону. Однако в ту же секунду откуда-то со стороны Думы в толпу грянул одиночный выстрел.
Нарочито-громкий, словно стрелявший как раз и хотел, чтобы его услыхали.
Один из студентов, замахнувшийся пустой бутылкой из-под пива, разжал пальцы и беззвучно повалился на асфальт. Посреди лба появилась аккуратная дырочка.
В следующий миг широко распахнулись высокие двери гордого здания из красноватых блоков полированного гранита. Бывший «Штаб Вооружённых сил Империи, планета Новый Крым» стал, само собой, оплотом интербригад, наконец-то дождавшихся своего часа.
Необходимый ремонт (я помнил пятна копоти над узкими окнами в свой первый день на планете) сделали с похвальной быстротой. Так расторопно не строился ни один из «укрепрайонов», что, по словам новых властей, «неприступным кольцом окружали наш Севастополь».
На площадь высыпало множество крепких парней в маскировочных куртках имперского образца - Дариана Дарк неплохо поживилась в каптёрках «Танненберга». А среди оружия я заметил не только классические 98-kurtz, но и существенно более продвинутые «безгильзовки» Хеклер-Кох G-111, и даже такую экзотику, как «двойники» «штайер»4. Мой взвод в «Танненберге» до такого богатства пока что не допускали.
Вокруг окон Думы мгновенно заплясали султанчики бетонной пыли. Пули вдребезги разносили стеклопакеты, взорвалось несколько сорокамиллиметровых гранат, «штайеры» заплевали фасад здания своими снарядами-«двадцатками».
- Убили! Убили, гады! - завопили тем временем сразу в нескольких местах площади. Кто кричал, что убили «Мишку», кто - «Кольку»; это не важно, называть можно было любое имя.
Толпа взвыла, взревела, закружилась, и, наверное, её ещё можно было б остановить, но её словно стальными нитями пронзали цепочки вооружённых интербригадовцев, настоящих, кадровых солдат, в громадном большинстве - не с нашей планеты, появившихся на Новом Крыму уже после формального «отделения». Они увлекли за собой остальных, аморфная масса людей стремительно кристаллизовалась, устремляясь к зданию Думы, подобно ледоходу, сокрушающему деревянные опоры мостов.
Охрана успела открыть огонь на поражение, но и атакующие были не лыком шиты. Они озаботились захватить с собой такую милую штучку, как имперский наплечно-реактивный огнемёт «сурт», и нижний этаж Думы, откуда стреляли в ответ, мгновенно полыхнул чадным рыже-чёрным пламенем. С чёткостью, которой позавидовали бы элитные части рейхсвера, интербригадовцы ворвались внутрь, сбивая огонь струями химических пламегасителей. На краткий миг перестрелка вспыхнула внутри здания - и тотчас же стихла.
Растерянные полицейские из оцепления едва успели схватиться за оружие, когда им прямо в затылки упёрлись многочисленные стволы самых разнообразных калибров. Стражам порядка ничего не оставалось, как бросить оружие - тех, что посмелее, успокоили очень быстро и радикально, хладнокровно расстреляв без предупреждения.
А потом сообщения стали приходить одно за другим - люди Дарк захватили центральный коммуникатор, взяв контроль над всеми сетями планеты, овладели полицейским управлением, несколькими городскими банками, электростанцией, аэропортом и всем прочим, что положено захватывать при государственном перевороте. Без стрельбы не обошлось, но потери атакующих оказались ничтожны, едва ли пять-шесть человек убитыми и ранеными.
К утру Дариана могла торжествовать полную победу. Она контролировала Новый Крым или, точнее, считала, что контролирует. Однако Новый Севастополь прочно оказался у неё в руках.
Над улицами полетели разбрасываемые с вертолётов листовки - для тех, кто не включится в сеть, кто не станет слушать радио. Листовки от имени некоего «Временного Военно-Революционного комитета планеты Новый Крым».
Спрашивается, зачем же мы это допустили?..
В толпе на площади были люди отца. Готовые ко всему.
Конечно, их задачей было не «содействие стражам порядка». Нам требовались каналы связи, люди, непосредственно передававшие приказы. И когда на площади прогремели первые настоящие выстрелы, а на ступенях Думы разорвалась первая настоящая граната, они начали действовать.
Дальнейшее уже неинтересно.
Выделить в толпе нужного человечка, явно облечённого властью, оказаться в момент наибольшей суматохи рядом с ним, аккуратно взорвать гранату с «Сиренью» и мгновенно скрыться, унося с собой надёжно усыплённого пленника.
Сканеры других наблюдателей на площади и передвижные команды пеленгаторщиков тоже не теряли время зря. Отец задействовал всю свою частную охрану, кое-кого из надёжных сыскарей, имевших голову на плечах, приятелей из Департамента Чрезвычайных Ситуаций (не спрашивайте меня, откуда в этом департаменте вполне современные пеленгаторы и зачем они понадобились спасателям. Терпящие бедствие суда обнаруживались через спутниковую сеть и специальные маяки).
Тем временем ожили уличные громкоговорители, прибавляя свои гнусаво-хриплые голоса к негромкому шуршанию устилавших мостовые листовок.
Стиль Дарианы Дарк я узнал сразу. Клеймились «национал-предатели», существующая система власти объявлялась погрязшей в коррупции, все депутаты, само собой, состояли на содержании у имперской разведки. Новый Крым объявлялся на военном положении, со всеми его непременными атрибутами, такими, как запретом митингов, шествий, демонстраций и собраний, «временным роспуском» политических партий, прекращением работы выборных органов и так далее и тому подобное. Не забыли упомянуть и обязательную сдачу населением холодного и огнестрельного оружия.
Продовольственные поставки для Федерации объявлялись главным приоритетом.
Ну и конечно - порция обязательных лозунгов. Дариана Дарк между делом, видать, тоже почитывала историю. «Всё для фронта, всё для победы!», «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!». Да, и я не забыл упомянуть, что обращение начиналось со слов «Братья и сестры!»?..
- Начудила наша Даша, - только и качал головой отец. - Вляпалась. Не думал, что она всё-таки купится на такую немудрёную приманку, как наша. Впрочем... на это мы и рассчитывали. Не удивлюсь, если назавтра против неё окажется вся планета, а мальчишки и девчонки их интербригад разбегутся по домам. Непрофессионально. Настолько, что даже думаешь - а не померла ли бедняжка Дариана от твоей пули? Ну, скажем, сепсис или что-то в этом роде...
Я не стал спорить. Мы ехали на трёх машинах (сзади и спереди - джипы с охраной) - туда, где должен был находиться штаб Дарианы. Или, во всяком случае, место, откуда исходили приказы начать мятеж в Новом Севастополе.
План прежний, как и на Шестой бастионной. «Шумовая группа» имитирует атаку. Я пробираюсь внутрь и действую по обстановке. И на сей раз я не промахнусь и рука у меня не дрогнет. Конечно, повторять один раз удавшийся приём опасно, но мы надеялись накрыть командира «Бандера Россы» и, быть может, сэкономить не один миллион марок на Конраде.
База Дарианы (хотелось верить, что именно её) нашлась на старой ремонтной верфи. Её закрыли, когда стало ясно - грех держать такие места под заводами, гораздо выгоднее построить отель и принимать туристов, изнемогавших без моря в своих Дальних Секторах.
Закрыть верфь закрыли, но строить ничего так и не начали. Началась всем известная заварушка. Часть старых эллингов и ангаров снесли, часть ещё продолжала стоять. Не слишком привычный для «энвиронменталистского» Нового Крыма постпромышленный пейзаж.
Собственную энергостанцию тем не менее сносить не стали. На заводик можно было подать напряжение.
Остановились мы в полукилометре от верфи. Операция задумывалась широко, в море дежурила наша команда на лёгкой «Катрионе», секреты залегли, окружив верфь широким полукольцом.
Я скользнул в густые заросли.
Остальные остались на дороге. Их дело - имитировать атаку и не лезть под пули. А дальше - моя работа.
Позади остались подъездные пути, повалившаяся ограда из проволочной сетки. Уже сгустилась ночь, на фоне звёздного неба угрюмо чернели стены корпусов - крыши не то уже разобраны, не то просто снесены, здесь прошлось несколько ураганов. Разумеется, ни звука, ни огонька.
Я подумал, что ребятам сейчас придётся вызывать огонь на себя, и мне поплохело.
Однако я не успел проползти и десятка метров, как в тишине злобно затрещали автоматные очереди, гулко бухнула граната, и у меня в наушнике раздался голос отца - быстрый и словно сквозь зубы:
- Пять, пять, пять!
Три пятёрки. Мне лучше поторопиться. Всё с самого начала пошло не так, как планировалось; разумеется, ни один оперативный план не остаётся неизменным после первого соприкосновения с неприятелем, но в наш, похоже, изменения придется вносить слишком быстро и слишком капитальные.
На этом заводике мне раньше бывать не приходилось, в отличие от Шестой бастионной. Однако и я стал другим, визит в логово Дарианы не прошёл даром. Вторично искупавшись в живом студне биоморфов, сейчас я чувствовал их гораздо острее. Все чувства послушно обострились, я не превращался в «супера», но, словно хорошая ищейка, издалека взял верховой след, ведущий к резервуару, заполненному шевелящейся коричневатой жижей.
Кажется, они ещё не успели устроиться тут по-настоящему. Оно и понятно, какие на обычном старом заводе катакомбы и потайные бункеры? Оборону организовали, это уж как водится - ночь вокруг меня то и дело вспыхивала россыпями трассеров, - но глубоко им тут не запрятаться, нет, не запрятаться...
Последние слова я твердил, словно мантру. Они никуда не денутся. Они тут, стоит только протянуть руку.
Всё-таки в «Танненберге» учили на совесть. Господин старший мастер-наставник, штаб-вахмистр Клаус Мария Пферцегентакль гонял нас не зря. Я ужом проскользнул сквозь последние кусты и очутился в углу заброшенной заводской площадки. Здесь с незапамятных времён остались невывезенными какой-то железный лом, ржавые древние контейнеры, вагонные тележки и тому подобный хлам. Кое-где, пробив трещины в бетоне, к свету поднимались гибкие ветки стенолома, упрямого и извечного обитателя Нового Крыма. Неприхотливый, он покрывал скалистые склоны за миллионы лет до того, как нога человека ступила на поверхность планеты.
Бой шёл в стороне, там то и дело вспыхивали осветительные ракеты, доносилась звонкая трель пулемёта; время от времени вспухали рыжие огненные грибы - люди отца запаслись «муспелями» и сейчас не жалели гранат.
Сам двор освещали несколько прожекторов, но Зденек, наш снайпер, со свойственным его народу хладнокровием, уже расстрелял их всех с предельной дистанции. Когда-то он тоже состоял в интербригаде, только другой, не «Бандера Росса», а имени Костюшко, но вовремя понял, что добром это не кончится, уехал на Новый Крым, а там они с отцом быстро нашли друг друга.
Я скользил от одного контейнера к другому, про себя благословляя «ещё встречающиеся порой у нас недостатки» в виде бесхозяйственности на одной, отдельно взятой законсервированной стройке.
«Запах» биоморфов становился всё заметнее. Как в детской игре - «тепло... теплее... ещё теплее... горячо...».
Потом я заметил первого часового. Мальчишка в косо надвинутом на ухо чёрном берете, похоже, неимоверно страдал, что не мог принять участия в бою. Я аккуратно закинул к его ногам газовую гранатку. Пока всё шло хорошо, даже лучше, чем на Шестой бастионной.
Даже слишком хорошо.
Так или иначе, я без помех проник внутрь. Заводской корпус стоял тёмный и опустевший, оборудование отсюда давно вывезли. След свернул вправо, к морю, к самому крупному эллингу, так и оставшемуся неразобранным.
Я полз по пыльному бетону, то и дело натыкаясь на срезанные автогеном шпеньки подведённых к станкам коммуникаций. В глухой тени я позволял себе встать; и, хоронясь за остатками толстенной, как обожравшаяся анаконда, вытяжки, я увидел железные ворота эллинга, наспех сложенную возле них из бетонных шпал баррикаду, стволы пулемётов-спарок над нею и круглые каски стрелков. Совсем молодые лица, как и принято в интербригадах: на смерть Дариана Дарк гнала восторженных юнцов - «новиков», как сказали бы в старину на Руси.
Я не стал рисковать. В стороне продолжали греметь очереди, медленно, как и положено, смещаясь прочь от верфи, - отец скомандовал отход, стараясь увлечь противника за собой.
Теперь постараемся аккуратно обойти эту громадину...
Справа и слева от большого эллинга некогда помещались стапели поменьше, их успели разобрать, но демонтажники оставили после себя такой хаос, что хоть сейчас снимай тут героико-патриотический фильм об уличных боях в Сталинграде. Тут можно было бы провести целый взвод, и охрана ничего не заметит, а когда заметит, то уже не успеет ничего сделать.
Однако обход ничего не дал. Здесь у Дарианы всюду стояли посты, пулемётчики внизу, обычные стрелки - наверху. Кошку не забросишь, не залезешь. А героически разносить ворота гранатой мне, скажем так, не очень хотелось. «Запах» биоморфа, тёплого, живого, голодного начинал сводить с ума.
Ненависть закаменила скулы, мне большого усилия стоило удержать себя в руках. Хотелось хоть на миг обрести мощь истинного мага, чтобы с нагой ладони сорвался бы поток истребительного пламени, чтобы сразу - и наверняка.
Так или иначе, я добрался до самой воды. Со стороны моря эллинг оказался почти не прикрыт. Эх, знай мы раньше, наверное, можно было бы организовать настоящий десант.
Я скользнул в воду. Всё было предусмотрено, в том числе и такое. По воде время от времени шарил прожектор, пришлось нырнуть и провести на дне почти две минуты, пока не начала нестерпимо гореть грудь. Я осторожно залёг в мелкой воде у обломков наклонно уходящего в море спуска, осторожно выставил маленький складной перископ... Беда. Просто беда. Весь эллинг ярко освещён. Впрочем, народу там немного. Оно и понятно - если для публики интербригады насмерть сражаются с «матками», то раскрывать этот секрет широким народным массам Дариане как-то не с руки. Я уверен, что и на Омеге-восемь в «инкубатор» кого попало не пускали, и рядовые вряд ли знали, что же именно там творится. Хотя, конечно, сохранить такое в тайне...
Дариану я не видел. В середине эллинга пролегал глубокий и широкий бетонированный жёлоб - для корабельного киля, когда-то у нас преобладала именно такая модель. Сейчас этот жёлоб был наспех перегорожен, и за плотиной в импровизированном резервуаре поспевало адово живое зелье. К морю тянулась широкая труба, сейчас перекрытая тяжёлой заслонкой.
Страшно подумать, что случится, открой они вентиль...
Да, отсюда так просто не выберешься.
Конечно, по-настоящему здесь нужен был не боец-одиночка, а весь бата... то есть сейчас уже полк «Танненберг».
И, лёжа в тёплой новокрымской воде, глядя на суетящиеся фигурки людей, я вдруг ясно понял, что надо не лезть на рожон, а поворачивать, и возвращаться уже в совсем иной компании. Один раз, на Шестой бастионной, мне удалось почти невероятное, второй раз такого везения не будет. Эллинг открытый, меня прошьют перекрёстным огнём. И бомба тяжела, так просто в эллинг не забросить. Хотя... если изловчиться... один рывок, швырнуть мой груз - и обратно, в воду. Ночь, если ещё успею пальнуть в прожектор - он у них единственный, - то вполне могу уплыть. Оружие можно и бросить. Разлёта ошмётков этого «студня» я не боялся. Термобарический заряд выжжет всё в этом эллинге, не оставив ничего живого. Значит...
Да, у меня мало шансов. Но всё-таки они есть.
Жалко, конечно, что не получится отправить в этот же резервуар саму Дариану...
И тут я осёкся. Стоп, машина - потому что не кто иная, как Дариана Дарк, как раз и шла прямёхонько к резервуару.
Этого упускать нельзя. Она возникла в поле зрения на один миг и вновь скрылась, я никак не успевал выстрелить, но пока она там...
Я рванулся с места, у меня получился настоящий прыжок из положения «лёжа». Пальцы уже вдавили запал на бомбе, через минуту тут разольётся море огня; я одним движением взлетел на бетонную кромку, увидел широко раскрытые знакомые глаза - ба, та самая «тигрица», памятная ещё по Омеге-восемь! - я опять не успевал выстрелить, ближе всего к её голове оказался приклад, чем я и воспользовался. В следующий миг вокруг ствола заплясало пламя, я срезал очередью кинувшегося на меня человека, воздух над головой заныл от пуль, что-то сильно рвануло плечо, но боли я не почувствовал. Прямо передо мной оказалась сама Дариана Дарк, до середины груди её прикрывал остов здоровенной ржавой лебёдки, я вновь нажал спуск, тёмная фигура перед знаменитой террористкой переломилась в пояснице, проваливаясь куда-то вниз из поля зрения, очередная пуля высекла сноп искр из здоровой шестерни, а в следующий миг автомат заклинило.
Обычное дело в этой модели. Перекос патрона.
Я ещё успел проклясть всех демонов мира.
Тягучее время капало истаивающими секундами, трое или четверо автоматчиков уже разобрались, в чём дело, нажали спусковые крючки, заливая всё вокруг веерами свинца.
Я могу убить Дариану - ножом, прикладом, голыми руками - и сам полягу вместе с ней. Уже начинали стрелять караульные с гребня стен.
Жить! - полыхнуло в сознании.
Я знал, что должен умереть. Героически, красиво и глупо. Нет, жизнь не пролетала перед моим взором, но зато я вдруг понял, что нужно делать.
Я схватил Дариану за шиворот. Прикрылся ею. Как и тогда, на Бастионной. Швырнул в резервуар приготовленную бомбу. И рванулся к спасительному морю.
- Стреляа-а-айте! - успела взвыть Дариана. Взвыла - и очень профессионально постаралась заехать мне, что называется, по нежным тестикулам. Я успел перехватить её руку, но пришлось ослабить захват. Дарк вырывалась, словно взбесившаяся змея, мы очутились на самом краю резервуара, уже возле плотины, когда ей наконец удалось меня достать.
Боль вспыхнула, едва не затопив сознание, свирепая и первобытная ненависть стала ответом, и, прежде, чем сумел понять, что же, собственно говоря, творю - я отшвырнул женщину от себя, прямо в ждущую коричневую жижу биоморфа.
В тот же миг в меня попали вторично, и на сей раз - уже не по касательной. Я покатился вниз, в воду, здесь, прямо по центру эллинга, она ещё сохраняла достаточную глубину, дно не завалило бетонными обломками. Освободился от ненужного оружия и бронежилета. И поплыл, оставляя за собой в воде кровавый след.
Шестьдесят секунд до взрыва. Если в эллинге не дураки (а дураки, надо полагать, погибли на Шестой бастионной), то они постараются убраться оттуда как можно скорее. Возможно, что даже за мной в погоню.
Да, выстрелов не последовало. Кто мог - бежал, кто мог - бросился в волны; я обернулся, и увиденное врезалось в память, словно вытравленное кислотой.
Мокрая, вся в коричневой жиже Дариана Дарк, вскарабкавшаяся на бортик резервуара.
Это было невозможно. Но это было.
Я не смог удержаться, я посмотрел ещё. Дарк молнией метнулась прочь из эллинга, в раскрытые боковые ворота. Умирать она явно не собиралась.
Я плыл прямо в открытое море, не чувствуя боли, не замечая ран.
Дариана Дарк выжила в «компосте». Точно так же, как и я.
Может, это был неправильный биоморф? Неготовый, слабый или, напротив, умирающий? Может, ему ничего не требовалось?..
...Взмах, взмах, взмах... Плыть, плыть, плыть...
Нет, это был настоящий биоморф. Я чувствовал его. Я ощущал его голод, его бешенство, его яростно работающие органеллы. Ему требовалась белковая пища. Он переварил бы Дариану в доли секунды. Оплёл бы гибкими всасывающими жгутами, впрыскивая под кожу литические ферменты мгновенного действия, работающими в настоящей кислоте, разъял бы на части вмиг размягчившееся тело, окончательно переваривая, перестраивая, превращая в часть себя. Это был хороший биоморф.
...Взмах, взмах, взмах. Темнеет в глазах, я не знаю, как далеко погоня и...
Оказывается, минута истекла только сейчас. Грохот взрыва и гриб раскалённого пламени, взлетевший выше разваливающихся, складывающихся как у игрушечного домика стен. В эллинге не останется ничего живого, это факт. Но Дариана Дарк выживет. И мне страшно подумать, что случится, бросься она сейчас тоже в море.
Я плыву, я буду плыть, покуда есть сила в руках. Я знаю, что из ран на плече и на боку вытекает кровь, я оставляю за собой след, словно подбитый корабль; но боли нет по-прежнему, и я не знаю почему.
Последнее осознанное усилие я трачу, чтобы вжать кнопку наплечного радиомаячка; и после этого плыву, плыву и плыву, чувствуя, как тают силы, а тело охватывает ледяной озноб.
Взмах. Взмах. И ещё один. Плыть, плыть, плыть...
...В себя я пришёл на палубе отцовского катера.
...Меня, конечно же, спас бронежилет. И ещё - радиомаяк да верные ребята с «Катрионы». Нашли, выдернули из воды, сделали все нужные уколы.
Это потом я мог всё излагать почти гладко и почти ровно. А тогда...
Боль накинулась на меня из ночной черноты, рухнула с небес, словно приснопамятная Туча, облепила сделавшееся очень тяжёлым тело. От плеча и правого межреберья расползался липкий огонь, глодал кости, норовя дотянуться до лёгких. Кажется, я выблёвывал воду и кровь - пополам.
«Катриона», описывая широкую дугу, отклонилась в открытое море. На берегу ещё виден был широко разлившийся по эллингу пожар. Безумная авантюра удалась, мы выжгли ещё один мощный, здоровый и развивающийся биоморф, чудовище, готовое к трансформе, но теперь я уже не знал, что думать. Дрожа на жёстких досках палубы, дёргаясь в руках моряков, в то время как фельдшер торопился вколоть мне противошоковое и обезболивающее, а другие старались остановить кровотечение - я видел совсем другую картину.
Дариану Дарк, гибким движением молодой гимнастки, отнюдь не сорокапятилетней (или около того) женщины, выдёргивающую себя из обречённого биоморфа. Дариану Дарк, выжившую в кипящем жуткой жизнью студне. Выжившую точно так же, как выжил я.
А что отсюда могло следовать?..
Мир переворачивался, вот что следовало, если уж быть с собою честным до конца. Дариана Дарк - не человек, как и я? Биоморф? Или, если уж быть точным в формулировках - человек с примесью биоморфа? А она об этом знает? Может, она тоже - «посылка» от Чужих?..
Где-то ведь я об этом читал...
Да нет же, нет! Биоморф - просто нерассуждающий студень. А Дариана... Она провела детские годы на Новом Крыму. Её знал мой отец - ещё девчонкой. Это просто значит... просто значит, что вся история с биоморфами - куда древнее и запутаннее, чем мне представлялась вначале. Были, значит, своего рода предтечи, кто работал с этим материалом два поколения назад. Может, на него наткнулись во время самой первой волны экспансии, когда человечество едва не разнесло на кусочки собственную родную планету, в лихорадочном темпе строя корабли, способные пробивать пространство?
Ну да, ну да, все эти правильные мысли и рассуждения всё-таки пришли мне в голову много позже. Тогда, на катере, я просто заставлял себя дышать.
...По счастью, раны оказались неглубокими. Первый раз плечо задело по касательной, второй раз спас жилет - пуля пробила его, но, потеряв всю силу, ушла вбок, на излёте разорвав мякоть. С «Катрионы» меня перенесли в вертолёт, там уже был отец, ещё врачи.
Наши дома с этой ночи стояли покинутыми. Вывезены библиотеки и семейные архивы, всё остальное пришлось оставить на поживу мародёрам. Дариана Дарк не преминет отомстить, и теперь-то её ничто сдерживать не будет.
- Уходим в подполье, всё нужно начинать сначала, - грустно пошутила мама, когда имение скрылось за поворотом.
Я не уставал поражаться отцовской предусмотрительности: у него имелись тайные убежища на все случаи жизни.
- Остались ещё с «непримиримых» времён, - кратко отмолвил он на мой вопрос.
Родители не охали и не ахали над моими ранами.
- Дайте мне взглянуть, - решительно потребовала мама и, профессионально поджав губы, вынесла вердикт: - Заживёт, как на собаке.
Конечно, обмануть она могла кого угодно, только не меня. Глаза выдавали.
- Мама, нам же нужно...
- Пока ничего не нужно, - отрезала она. - А нужно тебе лежать, вот и весь разговор.
Спорить с ней было бессмысленно. Это я запомнил с раннего детства.
Ничего не поделаешь, лежал, смотрел новости. Имперцы быстро поняли, что новоявленная Федерация блокирует их передачи, и предприняли контрмеры. Во всяком случае, в этой нашей берлоге сигнал из Рейха брался вполне прилично, хотя и не сравнить с роскошной картинкой Федерации (телекоммуникационное оборудование им досталось просто отличное).
* * *
ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ
(Экран: Развевается красно-бело-чёрное знамя, в середине - Орёл-с-Венком-и-Солнцем. Торжественный марш, флаг мало-помалу истаивает, уступая странному пейзажу - на горизонте к небу вздёрнуты неправдоподобно острые горы, перед ними расстилается унылая красновато-коричневая равнина, покрытая громадными воронками карьеров.)
Наша съёмочная группа Центрального аппарата Министерства пропаганды находится на передовом рубеже соприкосновения имперских войск с инсургентами. Планета Шайтан. В какой-нибудь сотне метров от нас - передовые позиции сепаратистов. Командующий здешним участком имперского периметра разрешил нам подъехать так близко, как это только возможно. Здесь опасно - бандиты используют снайперов и несколько наших солдат было ранено, несмотря на формальное отсутствие военных действий. Вон там, на башенке управления по-прежнему действующего карьера, - их наблюдательный пункт.
(Кадры: Дорога перегорожена бетонными блоками. Поверх - мотки колючей проволоки. Камера показывает лицо имперского пехотинца в камуфлированной броне, старательно избегая раскрыть его чин или эмблему части.)
- Они тут провокации устраивают, что ни ночь. Подползают, обстреливают. Гранатомёты, огнемётные средства тоже. У нас потери. И убитые, и раненые.
- Но вы же, наверное, открываете ответный огонь?
- Видите те грузовики? Они добычу-то не свернули, в карьере-то. Гражданские там. Операторы, контролёры, ремонтники. Это за нами - чистое поле. Ближайшая площадка - в десяти километрах. А тут настоящий муравейник. Куда ж тут стрелять? Люди погибнут. У них и так жизнь несладкая. Вкалывают за нормированный паёк.
- То есть вы не стреляете, чтобы ненароком не задеть гражданский персонал карьеров?
- Точно. Ребята зубами скрипят, но ничего, мы терпеливые.
- А почему же нельзя точечным огнём отвечать по разведанным позициям инсургентов?
- Так у них эти позиции - вечно за спинами штатских. А то ещё детишек, школьников пригонят, мол, экскурсия у них. Знакомство с производством. Тьфу! Срамота одна. Нелюдь это, детьми прикрывается...
- Благодарю вас. Уважаемые сограждане, вы видите, что наша армия, неся потери, тем не менее старается сохранить жизни тем, кто оказался под властью преступного сепаратистского режима, кто, страшась за своих близких, не может перейти на контролируемую нашей армией территорию. Мы делаем всё возможное, чтобы разъяснить искренне заблуждающимся их ошибки. Постоянно вещает на временно занятую сепаратистами территорию станция правительственной Главной вещательной корпорации. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю ведёт она свои передачи. Но инсургенты боятся голоса правды. Примитивными устройствами кустарного производства они пытаются глушить наш сигнал. Мы обращаемся к операторам и журналистам этой передвижной станции.
(В кадре - молоденькая рыжеволосая девушка в мешковатом комбинезоне. Одежда на ней гражданская, на шее - полукольцо наушников с изогнутой веточкой миниатюрного микрофона.)
- Представьтесь, пожалуйста, dame корреспондент.
- Катарина, старший корреспондент-обозреватель Главной вещательной. Катарина Фе...
- Достаточно просто Катарина. Совсем необязательно сообщать вашу фамилию нашим визави по ту сторону разграничительной линии.
- Да, конечно, вы правы.
(Девушка смеётся.)
- Катарина, над чем вы сейчас работаете?
- Мы готовим блоки новостей и небольшие аналитические программы. Стараемся затрагивать самые острые вопросы.
- Например, какие?
- «Что несёт вам отделение?», «Правда и ложь о жизни за «зелёной линией», «Как сепаратисты извращают историю...».
- Что же конкретно вы говорите?
- Ну, мы показываем повседневную жизнь на планете под нашим контролем. Показываем, что работают все добывающие и горнообогатительные предприятия, создаются новые рабочие места, экспорт возрастает с каждым днём, растут реальные доходы людей. Показываем школы, больницы, магазины, ресторанчики... ну, знаете, где проходит повседневная жизнь людей. Разоблачаем ложь о концентрационных лагерях и газовых камерах. Многие простые люди передают приветы своим родным и близким, оставшимся на временно неподконтрольной нам территории. Сепаратисты ведь лгут, что имперские войска якобы арестовывают всех, у кого родственники оказались в оккупированных районах. Мы даём слово этим людям.
- А что происходит за «зелёной линией»?
- Там - военное положение, комендантский час, нормированное и скудное снабжение. Вот, смотрите - сепаратисты даже напечатали свои собственные деньги!
(На экране - аляповатого вида розоватые и голубые купюры с изображениями Черчилля, Рузвельта и Сталина.)
- Они делают настоящий фетиш из давно канувших в Лету событий Второй мировой войны. Вы видите - на их денежных знаках напечатаны портреты кровавых диктаторов, ввергнувших мир в нечеловеческую бойню...
- Будем справедливы, дорогая Катарина, Черчилль стал премьером Англии уже после начала боевых действий. Главную ответственность, по-моему, всё-таки несут господа Чемберлен и Даладье...
- Вы совершенно правы. Но это уже вопрос к Герхарду. Он у нас заведует аналитическими программами.
- Благодарю вас, dame Катарина. Господин Герхард! Не откажетесь ли вы...
- Ответить на несколько вопросов? Ну, конечно же нет! Отвечать на вопросы, даже самые острые - это моя профессия.
(Перед камерой - сухопарый, поджарый пожилой офицер со старомодным моноклем. У него погоны оберста.)
- Господин Герхард, вы на действительной военной службе?
- Да, я имею честь быть доцентом кафедры военной истории Академии Генерального штаба имени генерала Гейнца Гудериана. Прибыл сюда для помощи молодым коллегам...
- Скажите, пожалуйста, почему возникла необходимость так подробно говорить о давным-давно минувших событиях Второй мировой? Кого они сейчас могут волновать?
- Гм, я полагаю, ни для кого не секрет, что сепаратисты строят свою лживую пропаганду на утверждении, что наша любимая Империя - наследница якобы «преступного нацистского режима». И для этого они извлекли из-под спуда давно поеденные молью архивные записи, фальсифицировали их и, как говорится, «раздувают старые обиды в новое пламя». Вот и приходится нам, кабинетным историкам, учащим имперских офицеров пониманию логики боя, разъяснять и растолковывать, что на самом деле всё было совсем не так, как пытается внушить, промывая людям мозги, пропагандистская машина инсургентов.
- Не могли бы вы привести небольшой пример?
- Пожалуйста. Как известно любому школьнику, германское государство было вынуждено осуществить ограниченную операцию по устранению угрозы вторжения орд Советского Союза, сосредоточенных на восточных рубежах Третьего Рейха. Подталкиваемый английскими плутократами, преступный сталинский режим, перемоловший до этого десятки миллионов своих сограждан, приготовился к последнему броску на Запад. Было назначено и время вторжения - двенадцатое июня тысяча девятьсот сорок первого года...
- Но, как мы тоже все хорошо знаем, оно не осуществилось?
- Не осуществилось. Как раз в это время мужественный Рудольф Гесс вёл переговоры в Англии, куда его заманили лживыми посулами заключения мира. И Сталин своей азиатской хитростью дикаря почуял неладное, решил выждать. Это, бесспорно, спасло Европу от русского рабства. Удар доблестных германских войск сломал хребет сталинской волчьей стае, не пропустив её в Париж, Женеву, Мадрид, Лиссабон, Брюссель, Копенгаген...
- Простите, господин оберст, но, если мне не изменяет память, сталинские последыши много десятилетий утверждали, что Советский Союз только «готовился к обороне» и потому...
- Ах, сударь, вы совершенно правы! И с этим-то мифом мы и вынуждены бороться по сей день. Ну, посудите сами - русские сталинисты уверяли, что они «готовились к обороне», но где их оборонительные сооружения? Где оборудованная полоса обеспечения? Предполье? Почему их укреплённые районы - чуть ли не на самой границе? Так их никто не строит. А помните их теорию «малой кровью, на чужой территории»?
- Нет, господин полковник, я так глубоко историю не изучал...
- Конечно. Это и не нужно. Такое следует помнить только специалистам. Но... как оказалось, мы все ошибались. Коварство русских неизмеримо. В глубине души они всё равно остаются варварами... Так вот, эта теория - в сочетании с тем, что они якобы «готовились только обороняться», оставляет без внимания один важнейший вопрос: а как они, собственно, собирались переходить от обороны к наступлению? Контрнаступление - это ведь венец важнейшего, сложнейшего раздела в оперативном искусстве. А у русских хватало планов «прикрытия», хватало планов наступления - а вот планов обороны не было!
- Простите мне мою наивность, герр оберст, но разве «планы прикрытия» не то же самое, что планы обороны?
- Что? О нет, конечно же нет! Так может рассуждать только неспециалист. «Прикрытие» в данном случае - прикрытие развёртывания наступающих войск. Это, поверьте, не имеет никакого отношения к настоящей стратегической обороне, к которой следовало бы готовиться русским, желай они и в самом деле обороняться. Им совершенно нечего было делать на передовых рубежах, подставляя себя под всю мощь германского оружия. Русским следовало бы отвести войска в глубь своей территории на пятьдесят-сто километров, там, вдали от границы, оборудовать настоящие укреплённые районы, создать насыщенное заграждениями предполье, заминировать и при первом же признаке начала военных действий взорвать мосты, железнодорожные станции, водокачки, склады и так далее и тому подобное. А германские войска достигли Минска на пятый день войны, пройдя к тому времени около трёхсот пятидесяти километров!..
- Простите, Минск, это, э-э-э...
- Да-да, всё время забываю, что не на лекции в родной Академии. Минск - так назывался крупный город в западной части тогдашнего Советского Союза. Административный и экономический центр тех областей. И можете ли вы представить себе, что мосты оказались не взорваны?..
- Это, бесспорно, является неопровержимым доказательством того, что...
- Что германский народ вёл сугубо оборонительную войну. Хотя и в форме наступательных действий на территории противника.
- Благодарю вас, герр оберст.
- Всегда рад донести слово правды до наших дорогих сограждан!..
...А теперь о других новостях. Патрульные корабли нашего Пограничного флота перехватили сегодня грузовой корабль цивилизации Дбигу, нарушивший пространственную границу контролируемого нашей Империей сектора. После выполнения необходимых формальностей корабль цивилизации Дбигу был препровождён к нашему рубежу и продолжил свой путь. Как отметил представитель погранслужбы, согласно полученным от Дбигу объяснениям, у корабля произошёл сбой в навигационной системе.
...Организация «Память и гордость», известная своей приверженностью так называемому «исконному арийскому пути» и экстремистскими высказываниями ряда своих членов, объявила, что сформирует и отправит на фронт полнокровную дивизию из своих активистов. В последнее время, несмотря на то что в руководящие органы «Памяти» вошёл ряд членов императорской фамилии, в добавление к многолетнему почётному председателю и куратору Его Светлости эрцгерцогу Адальберту, градус высказываний низовых активистов на собраниях первичных ячеек постоянно повышается. Среди требований «Памяти и гордости» - «большее внимание проблемам коренной арийской нации», «контроль за деятельностью и перемещениями уроженцев пограничных секторов, за исключением истинных арийцев, во время их пребывания во Внутренних Мирах и на планетах, где большинство населения составляют представители стержневой нации», создание массового ополчения из представителей исключительно Внутренних миров и тому подобное, достаточно широко освещавшееся в средствах массовой информации.
Как заявила Магда Шрайдер-Гоеббельс, полномочный представитель «Памяти и гордости» по связям с общественностью, закупка снаряжения и вооружения для дивизии, которой, по словам Dame Шрайдер-Гоеббельс, будет присвоено наименование «Арийский легион», осуществляется за счёт частных пожертвований. При наличии достаточного количества добровольцев и денежных средств будут сформированы и другие части, которым уже сейчас присвоены наименования «Кондор» и «Фюрер».
* * *
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
(В музыке, что сопровождает заставку, достаточно нетрудно услыхать нещадно согнанные вместе аккорды «Боже, храни Королеву», «Stars and Stripes» и «Священной войны». Точно так же развевается на весь экран знамя Федерации: жёлтое поле и взлетающий журавль. Точно так же проникновенен голос диктора.)
- Сегодня силы, верные правительству Федерации и идее борьбы за свободу, взяли под контроль ситуацию на планете Новый Крым, где национал-предатели, озабоченные лишь сохранением своих кошельков, богатеи, нещадно эксплуатировавшие природные богатства планеты и использовавшие доходы от контрабандной торговли с нашим врагом для подкупа остального населения, попытались «законными» методами подорвать базу продовольственной безопасности нашей свободной Федерации. В ближайшее время страдающие под куполами передовые шахтёры многих рудничных миров смогут переселиться на Новый Крым. Работа в шахтах будет продолжаться вахтовым методом. Трудовой народ нашей Федерации заслужил свою долю тёплого моря и ласкового солнца, уворованного плутократами и олигархами Нового Крыма. Там, куда приезжали нежиться имперские богатеи, теперь смогут отдохнуть, поправить здоровье трудящиеся Вольного Дона и Славутича, Шайтана и Плимутрока, Смитсонии и других планет, где условия жизни далеки от райских.
На самом Новом Крыму введено прямое правительственное управление. Продажная Дума Нового Крыма распущена. Большинство национал-предателей задержано и интернировано. Однако наше правосудие гуманно. Несмотря на состояние войны и тяжесть измены, предатели содержатся под домашним арестом...
- На линии соприкосновения наших и имперско-фашистских войск (планета Шайтан) ничего существенного не произошло. Имели место столкновения отдельных поисковых отрядов. Во время одного из них боец интернациональной бригады товарищ Алан Броадмен в штыковой схватке заколол имперского офицера, пять солдат и уничтожил гранатой расчёт УРО. Наши разведчики, увлечённые порывом товарища Броадмена, уничтожили в бою около ста имперско-фашистских солдат и офицеров, развеяв миф о «непробиваемости» личной брони, в которую Империя заковывает своих наймитов, надеясь поднять их неуклонно падающий боевой дух...
- По всей Федерации начинает действовать программа всеобщего военного обучения. Мы беседуем с начальником политического отдела военного комиссариата планеты Шайтан, комбригом первого ранга, Адрианом Гольдстейном:
- Сегодня трудящиеся Шайтана, осуществляя Постановление Совета обороны, начинают всеобщее военное обучение. К началу занятий была проведена большая организационно-подготовительная работа. Уже через несколько дней после опубликования Постановления был выявлен и учтён на предприятиях и в учреждениях весь рядовой состав, подлежащий обучению...
...Взводы приступают к отработке первого раздела программы. Действия бойца без оружия. Основная стойка. Повороты на месте и в движении...
...Чётко, лаконично отдают приказы командиры. Ощущается военная подтянутость, должная воинская дисциплина. Каждый боец хорошо знает своих командиров. В строю стоят товарищи, сослуживцы, друзья. Но обращаются они друг к другу совсем не так, как вчера. Никто не забывает, что они в строю...
* * *
У меня внезапно оказалась уйма свободного времени. Я валялся на узкой койке, изо всех сил стараясь предстать той самой «собакой», на которой должны как-то очень уж быстро заживать все раны.
Дариана Дарк выжила в голодном биоморфе. И я находил этому только одно объяснение.
Она из того же теста, что и я.
Родители дружно побледнели, едва я выложил им это своё открытие.
- Не может быть, - слабым голосом простонала мама. У неё подкосились ноги, хватаясь за папино плечо, она почти рухнула на жёсткий, казённого вида стул. - Юра!..
- Что «Юра»? - угрюмо проворчал отец. - Рус прав. Биоморфы не... пожирают своих. Объяснение только одно. Дариана Дарк или продукт такого же эксперимента, что проделали мы с тобой, Таня, или... результат ещё более дерзкой попытки создать из биоморфа истинного homo super.
- Но кто? Когда? Эти... пресвиретяне? - я впервые увидел, как у мамы дрожат губы.
- Хорошие ты вопросы задаешь, - ядовито отрезал отец. - Имей мы доступ к архивам, может, что-то и сообразили бы, а так... Сидим пока что, аки кроты подземные. И, главное, совершенно непонятно, что делать дальше. На всей планете - осадное положение. Всеобщая мобилизация. И всё время прибывают войска. Оно и понятно, если имперцы овладеют Новым Крымом, Федерации конец. Через какое-то время она элементарно протянет ноги с голодухи.
- Для этого необязательно овладевать планетой, пап. Достаточно блокировать её с орбиты.
- Трудно, - ответил отец. - Крупнотоннажные корабли весьма уязвимы. И это тебе не море. Если дело запахнет керосином, на шлюпках не спасёшься. Любое попадание, любая пробоина - фатальны. Ну, или почти фатальны.
- То же самое можно сказать про транспортные корабли Дарианы, на которых будет перевозиться продовольствие. Садиться они не могут, болтаются на тех же орбитах...
- Каботажники могут, - заметила мама. - Малые сухогрузы последних серий. На них сумели втиснуть гипердвигатель и реакторы. Полезный объём мал, но зато они могут взлетать с планеты.
- Вот именно. И вообще, блокадные силы, находясь под постоянным ракетным обстрелом, быстро понесут тяжёлые потери. Никакая ПРО не справится с волной ложных боеголовок. А достаточно одного-единственного попадания даже самого слабого тактического ядерного заряда... Имперский флот, конечно, имеет опыт блокадных операций - тот же Утрехтский мятеж или Жлобинское дело, - но тогда у повстанцев вообще ничего не было на высоких орбитах. И баллистических ракет - ни мобильных, ни шахтных - у них не было тоже. Наша же Даша, приходится признать, неплохо подготовилась. Индустриальные планеты - та же Смитсония - наверняка вовсю гонят компоненты орбитальных платформ, их будет достаточно просто собрать. Платформы - автоматические устройства, их не жалко. Если повесить над Новым Крымом две-три сотни таких подарочков, имперцы умоются кровью ещё на дальних подступах. А если прибавить ещё и комплексы наземного базирования... Или ракеты «высокого старта» со стратосферников? Нет, планету можно захватить только наземным наступлением. А если Дариана ещё пустит в ход «матки»... Кто знает, сколько у неё ещё заготовлено «материальчика»?
Наступило молчание. Действительно «тяжёлое», как его принято называть. Мы оказались в тупике. Новый Крым - под контролем Дарианы Дарк. Империя готовится к контрудару. А то, ради чего мы задумывали всё это - истинная свобода нашего мира, - отодвигалось всё дальше и дальше, в тусклую мглу неопределённого будущего.
- А Конрад? Он-то хоть работает? Или мы только зря деньги выкинули?
- Работает, - кивнул отец. - Информация идёт, но... не из окружения Дарианы. Из центра, формально контролирующего остальные интербригады. Он расконсервировал какого-то давнего информанта, который близок к нашему новоявленному «федеральному правительству», - папа презрительно скривился.
- И что? Есть что-то?..
- Из этой информации, - папа тяжело взглянул на меня, - я вынес, как мне кажется, главное. Дариана Дарк сейчас важнее всех «правительств», «советов обороны» и так далее и тому подобное, вместе взятых. Без её приказа ничего не делается. У неё в правительстве и командовании хватает людей, преданных куда сильнее, чем псы.
- А что, если и они - из того же теста? - мама отрешённо смотрела в узкое оконце.
- Таня! Не думаешь же ты...
- А почему нет? Если Дариана оказалась, так сказать, «с биоморфинкой», почему бы не быть другим? Мы ничего не знаем о ранней истории этой заразы, до того, как она угодила к нам в руки. Яма, прикрытая лапником, и всё. А может, это всё подстроила сама Дариана?
- Что толку гадать, Танечка...
- А что остаётся делать, Юра? Докончи, скажи Русу, что там ещё задумали...
- Принята программа переселения с рудничных планет на Новый Крым, - мрачно сообщил отец. - Как мы и думали. В первую голову - из-под куполов. Эти поселенцы за Дариану Дарк глотки нам перервут. Конрад сообщает масштабы: триста тысяч человек в первой волне.
- Они рехнулись, - покачала головой мама. - Где их селить? Чем занять?..
- Не волнуйся, - посулил папа. - Расселить можно в домах, конфискованных у «национал-предателей». То есть, например, у нас. В пустующих санаториях и гостиницах. Ну и, разумеется, развернуть новое строительство. Это у них тоже запланировано. Перебрасывается масса тяжёлой техники. Это чертовски дорого - таскать грейдеры, скреперы и экскаваторы через подпространство, - но наша Даша, похоже, решила не считаться с расходами. Или она задавит Новый Крым - или конец всей её Федерации.
- Мне сейчас даже больше интересно другое, - заметил я. - Дариана выжила в активной биомассе: а она сама знает об этой своей... особенности, скажем так? Я помню, что испытал, когда... когда всё открылось.
- Хороший вопрос, сын, - отец провёл пятернёй по волосам. - Думаешь, она может быть в шоке?
- Именно, - кивнул я. - Если, конечно, считала себя до этого момента обычным человеком. Идейным борцом с Империей, так сказать, фурией свободы.
- Или на самом деле она - кукла, автомат Чужих, - подхватила мама.
- Не, мам, - я покачал головой. - В это я уже не верю. Слишком сложно. Я помню, как она вела себя тогда, на Шестой бастионной, когда я угрожал им с Кривошеевым биоморфом в черпаке.
- А как же тогда?
- Ну... если теоретизировать, можно предположить, что биоморфов тоже нашли случайно, возможно, в самом начале космической экспансии человечества. Где, кто и как - сейчас не важно. Я не исключаю, что это случилось десятки лет назад. Возможно, кто-то и преуспел в создании идеального человека, а может, пошёл и по вашему пути. Если могли вы - почему не могли другие?
- Резонно. Но это не продвигает нас к главному - что делать сейчас?
- Заплатить Конраду за ликвидацию верхушки интербригад, как и планировали, - резко бросила мама. - Четырнадцать миллионов марок - это многовато, но... Ублюдочная Федерация распадётся сама собой. Империя вернётся сюда, и мы сможем продолжать так, как планировали.
- Так, как планировали, уже не получится.
- Юра, не цепляйся к словам! - мама поморщилась. - Сейчас надо любой ценой убрать и Дариану, и остальной центр.
- Прекрасная, благородная цель, - криво усмехнулся отец. - Ну что ж, тогда я активирую коды для Конрада. Раз уж мы не видим никакого иного выхода.
- Едва ли надо сейчас убивать Дариану, - возразил я. - Надо понять, кто она. Узнать это в точности. Понимаете? Кто она, человек, биоморф или попросту Чужой. Поэтому с активацией надо погодить. Нет никаких гарантий, что Конрад справится с центром и может спугнуть Дариану. А нам она нужна живой. Иначе мы никогда ни в чём не разберёмся. И, если она биоморф... гм, как и я, - надеюсь, что мне удастся кое-что из неё вытянуть.
Отец с мамой переглянулись и дружно кивнули.
Моё предложение они приняли, но вот как его реализовать - тут споры не стихали. Предлагали своё и Лена со Светой, и Георгий, и даже Лариосик. Некоторые из этих предложений, пожалуй, принесли бы мне премию «Фантаст года», удосужься я развернуть их в повесть или рассказ, но, увы, совершенно не годились для реальной жизни.
...После этого разговора минула неделя. Я быстро поправлялся, на мне всё действительно заживало, «как на собаке». Упрятанное глубоко в лесах к северу от Нового Севастополя убежище жило своей жизнью: большинство наших ребят перешло на нелегальное положение в столице Нового Крыма, кто-то старался внедриться в спешно формируемые «новые органы правопорядка», кто-то готовил конспиративные квартиры, явки и прочее. Будни подпольщиков.
Конрад регулярно пересылал сводки. Он по-прежнему не мог дотянуться до «внутреннего круга», непосредственного окружения Дарианы, зато в изобилии снабжал нас информацией из «временного правительства Федерации», обосновавшегося на мормонской Новой Юте - планете, годной для жизни, но совершенно лишённой какой-либо растительности. Там были только руды да уникальные в наших секторах системы пещер, залегавших глубоко в толще базальтов. Никакая орбитальная бомбардировка ничего с ними бы не сделала.
Сельское хозяйство на Новой Юте пребывало в зачаточном состоянии, под землёй лихорадочными темпами, как сообщал Конрад, сооружались гидропонные станции, однако всё это были полумеры. Вода на Новой Юте была редкостью, и немало её приходилось добывать из залежей ископаемого льда. Мне трудно представить себе, какие геологические катаклизмы могли вызвать к жизни подобное, но факт оставался фактом.
Федерация топорщила перья и воинственно наскакивала на имперцев. Вдоль «зелёной линии» на Шайтане (ещё одна рудничная планета, правда, с годной для дыхания атмосферой и подходящей силой тяжести) то и дело вспыхивали перестрелки. Героическими подробностями этих столкновений пестрели все новости «Народно-Демократической Федерации Тридцати Планет», но главным было не это. Интербригады старательно провоцировали имперскую дивизию на вторжение. Несомненно, чтобы потом раззвонить по всем сетям о «вероломном нападении» и о том, что «пробил священный час защиты отечества».
Так или иначе, неделю спустя я покинул своё убежище. Пора было перебираться в Новый Севастополь, попытаться найти уязвимое место у Дарианы Дарк и ударить туда что есть сил.
Я знал, что столица наша, некогда весёлый и беззаботный приморский Новый Севастополь, обратилась в мрачный прифронтовой город. На всех выездах из города, как водится, расставлены блокпосты. И не просто, а со сканерами - старые имперские личные жетоны, всегда почитаемые за «орудие угнетения, слежки и полицейского произвола», не столь давно вновь объявлены новой властью как «обязательные к ношению». Разумеется, всё для фронта, всё для победы и для борьбы со вражескими лазутчиками и диверсантами.
Аэро- и космопорты кипели от кораблей и самолётов, ожили многие законсервированные заводы на окраинах. Всё это хозяйство, разумеется, плотно охранялось. На улицах имперские патрули сменились дозорами из интербригад. Жетон могли проверить чуть ли не на каждом углу. Мальчишки и девчонки в имперском камуфляже с наспех нашитыми эмблемами Федерации вышагивали по городу, преисполненные смешной и наивной важности: они, похоже, не сомневались в значимости возложенной на них миссии. Но всё-таки Новый Севастополь строился совсем не как крепость. Хватало тропинок и в город, и за его пределы. Особенно если ты тут родился и вырос.
Я пробрался за охраняемый периметр через заброшенный хоздвор пока ещё не реанимированного заводика. Очень скоро Севастополь превратится в настоящую мышеловку: Дариана начала с дорог, но вдоль окраин уже деловито возводилась стена из здоровенных бетонных блоков. Эдак нам придётся вспоминать заброшенные коллекторы или же классические подкопы.
В городе пока ещё работали многие магазины, но отпускали в них только по карточкам. Электронная система была сочтена слишком уязвимой для хакеров и прочих «антисоциальных личностей», так что севастопольцам раздали «простыни» разноцветных купонов, разрисованных, словно бумажные деньги, прихотливым узором и украшенных настоящими водяными знаками. На всё это время и средства у Дарианы Дарк нашлись.
Праздных прохожих, вроде меня, я почти не видел. Закрылись наши знаменитые рыбные ресторанчики - «все морепродукты подлежали обязательной сдаче государственной закупочной компании по твёрдой и справедливой цене», как гласил один из последних декретов новой власти.
Интересно, думал я, шагая по сумрачному, какому-то враз посеревшему городу, интересно, понимает ли Дарк, что очень скоро жители Нового Крыма начнут кривиться при слове «свобода» и с ностальгией вспоминать «проклятое прошлое», которое сейчас повсюду именовалось только и исключительно как «оккупация»? Что очень скоро её патрулям станут не только плевать вслед, но и, вполне возможно, стрелять, как стреляли в первое время вслед имперцам? Или это всё тоже укладывается в концепцию «управляемой оппозиции»? Да нет, чушь, конечно, слишком далеко всё зашло.
По центральной магистрали города, спешно переименованной в «проспект Свободы» из «бульвара императрицы Екатерины Великой» или просто «Екатеринки», «Катина бульвара», как его называли горожане, мимо меня тянулась длинная колонна разномастных автобусов и грузовиков. К окнам прилипли бледные физиономии ребятишек, над ними маячили лица взрослых. Люди выглядывали из битком набитых кузовов, и во взгляде каждого я читал безмерное удивление, смешанное с восторгом: «Господи, неужели всё это правда?..»
Не требовалось никого спрашивать, чтобы понять - это везли с космодрома первую партию переселенцев. Под своими куполами они совсем забыли, как выглядит голубое небо и что такое обвевающий лицо ветерок. В их глазах я читал такую безмерную, неутолимую жадность и счастье, что стало даже не по себе. Эти поверят всему, что им напоёт Дариана, только бы убедить себя, что они имеют все основания спихнуть в море прежних обитателей планеты.
Колонна, казалось, не имела конца, она заполонила весь проспект. Грузовики пёрли нагло, без стеснения обдирая бока случайно застрявшим у поребрика легковушкам. Вереница автобусов тянулась к морю - видимо, новоприбывших везли в большие отели на набережной - «Кайзер», «Кронпринц» и «Эрцгерцог», построенные перед самой войной, когда акулы туристического бизнеса Империи сочли, что Новый Крым достаточно безопасен для аристократии из «стержневой нации». Продвигалась колонна медленно, то и дело приостанавливаясь.
Я прошёл вдоль череды машин два квартала, когда она окончательно встала. Двери открылись, люди высунулись наружу - пока ещё неуверенно и даже как-то робко, не без настороженности поглядывая на небо: видать, ещё не привыкли жить без надёжного купола над головами.
Немногочисленные прохожие (всё большей частью пожилые) косились на новоприбывших, как я и предвидел, с недоверием и опаской.
Когда-то я очень любил Екатеринку. Её застраивали, когда Новый Крым был ещё свободен, но уже достаточно богат, когда ползуны и октопусы с рыбоферм стали исправно превращаться в звонкую имперскую монету. Примитивные бараки первых лет освоения снесли, и вместо них поднялись изящные двух-трёхэтажные здания, чем-то напоминавшие старую Москву, какой её рисовали художники девятнадцатого века. Нижние этажи сплошь занимали магазинчики и маленькие рестораны, широкие тротуары засадили деревьями, устроили фонтаны. К Екатеринке примыкал ещё один проспект - Петра Великого, его строили по образу и подобию Невского в Петербурге.
Я шагал и шагал - мимо закрытых дверей, опущенных железных жалюзи, и только фонтаны пока ещё весело и беззаботно журчали, знать ничего не зная о людских бедах.
Декоративная брусчатка Екатеринки кончилась, проспект упёрся в морскую набережную, вознесённую метров на двадцать над пеной прибоя. По правую руку от меня остались Северная и Южная бухты, битком забитые промысловыми траулерами и плавучими рыбозаводами; впереди лежал только океан.
Я повернул налево, вновь зашагал, стараясь придать себе максимально деловой и озабоченный вид. Хотелось пройтись медленно, впитывая и наслаждаясь каждым лучом, отражающимся от беломраморного парапета; но нельзя, ответственные работники так не ходят, это только возбуждает нездоровый интерес патрулей.
Впереди поднималась многоэтажная громада «Кайзера», и в своё время весь Новый Севастополь стоял в пикетах, требуя запретить строительство «этого уродства, губящего неповторимый архитектурный ансамбль города». Правда, протесты утихли после того, как компания перечислила очень большие средства в городской бюджет - никто из чиновников не польстился на втихую предлагавшиеся конверты с более чем солидными суммами.
У отеля густо роились переселенцы. Длиннющая гусеница автобусов здесь заворачивалась кольцом, отрыгивая груды кофров и орды ноющих детей. Я поймал себя на неприязни и устыдился. Эти бедолаги жили в жуткой тесноте под куполами жизнеобеспечения, пили регенерированную воду и дышали регенерированным воздухом. По нашим меркам, они «зашибали сумасшедшие деньги», но что такое деньги по сравнению с радостью броситься в набегающую тёплую волну?..
Коренастый мужчина, с окладистой чёрной бородищей, делавшей его похожим на Карла Маркса, стоял у парапета, пыхтя толстенной сигарой. Рядом с ним возвышалась пирамида потёртых кофров из ребристого алюминия, на кофрах восседали две чернявенькие девочки-двойняшки, а бледная, измождённая женщина старалась согнать в кучу троих мальчишек-погодков.
- Приветствую на Новом Крыму, - я протянул бородатому руку. Само собой, я заговорил на общеимперском.
- Спасиб... - отозвался он, отвечая крепким рукопожатием. - А т... народ ваш н... нас коситс... нехорош...
У него был странный акцент, проглатывались гласные на конце слов.
- Всё будет нормально, - я постарался улыбнуться как можно приветливее. - Вы сами-то откуда?
- Одиннадцатый сектор, планета Борг, - бородач явно сделал над собой усилие, стараясь выговаривать слова медленно и правильно.
- Борг... урановые руды?
- Угу, - мой собеседник криво хмыкнул. - Ни воды, ни черта. Одна радиация, туды её в качель. Пыльные бури. Ветра такие, что только в танках ездить можно. Человека в полном скафандре уносила, мож... представить себе, нет?
- Могу. Меня Александром зовут.
- Оч... приятно. А меня - Дэвидом. У вас тут, я смотрю, красиво. Благодать, туды её в качель. А у нас, йохер-нахер... Ну ничего. Теперь мы тут у вас будем.
- А вы как сюда...
- Навсегда, Александер, навсегда, - мой собеседник утробно захохотал. - Не зря, туды её в качель, я лёгкие в шахте выблёвывал! Не зря свинцом хер оборачивал! Выпал нам таки счастливый билетик! - глаза у него странно заблестели. Сигара у него была явно не с простым табачком.
Я вежливо кивал, не перебивая. Пусть говорит. Иногда такое может дать больше, чем все агенты Конрада, вместе взятые.
- Выпал нам, грю, билетик счастливый! Приехали сюда к вам измену выкорчёвывать! Вы тут, йохер-нахер, зажрались вконец, тольк... ты не обижайс..., ладн...?
- Да что ты, Дэвид, что ты, - я успокоительно похлопал бородача по плечу. Пусть говорит. Что бы ни сказал.
- Зажрались, говор...! - рявкнул тот, обдав меня ядрёным табачным ароматом. - Вы тут изменом изменить решил...! А почему? Потому шт... жили слишком хорошо! Вам-то не понять, каково это - в шахте по двенадцать часов, да в скафандре, потому шт... иначе сразу каюк!
- А вы уехать разве сами не могли? - поддержал я. - Неужто вас Империя там насильно держала?
- Х-ха! - бородатый Дэвид аж руками всплеснул, словно призывая всех в свидетели моей потрясающей наивности. - Конешн.., силком! Ссыльные мы там все были, Алекс, спецпоселенцы! За грехи дедунь да папашек расплачивались. Деньги, конешн.., платили, не без того. Можешь скопить да выкупиться на свободу. Да только как там скопишь, если за каждую каплю воды платишь, как за жидкое золот.?! Помыться раз в неделю - праздник. Да и то, вся вода - регенерированная. Детишки болели, лейкемия, саркомы - что твой насморк. А почему? А потому, что на всех скафандров детских не укупишь.
- А это все твои, Дэвид? - я кивнул в сторону близняшек.
- Мои, - с мрачной гордостью подтвердил бородач. - Тоже... наш общий грех. Аборты запрещены. Кондомов в аптеках не купить! Не говоря уж о таблетках.
- А почему же, почему?
- Да всё потому же! - рявкнул мой собеседник. - Кто ж уран добывать-т... станет, а?! Я сам на Борге родился. Дедулю моего, старого хрыча, туда упекли за невосторженный образ мыслей. Так вот, ежел... у тебя детки рождаются, с тебя часть срока списывают, у кого он был, а кто на планете проклятущ... родился - тому на счёт денег подбрасывают. Был у нас один такой - десятерых родил и выкупился.
- И с детьми уехал?
- Х-ха! Держи карман ширше! - презрительно фыркнул Дэвид. - Ежели ты выкупаешься и много детей у тебя, то одног.., самое меньшее, оставь. У тог... парня, с его десятерьми, двоих потребовали. Мальчишку и девчонку.
Меня передёрнуло. Да полноте, имеет ли право на существование такая Империя?..
- Г-гады, - выдохнул бородач, сжимая пудовые кулаки. - Сволочи. Ну да ничег... Вырвались мы с-под тех куполов, навсегда вырвались! Спасиб... товарищ... Дарк за то, освободила она нас. Порвём теперь Империи глотк..! А то, понимаешь, пока мы там гнили, ваши тут с врагами сговориться пытались!
- Так что ж, Борг теперь просто опустеет? - я игнорировал опасные темы насчёт гниения и сговора с врагами.
- Не-ет, зачем пустеть? Где ещё такие богатые руды найдёшь? Стране нашей уран надобен! Куда ж без урана? Как от имперцев отбиваться станем?.. Только ведь вахтами там попахать за дело свобод... совсем не то, что раньш... И если знать, что малышня моя в море плещется... - бородач закатил глаза и ощерил зубы в ухмылке. - Ничё, ничё, мы тут у вас порядок-то наведём.
- А это как? - полюбопытствовал я.
- Ну, как! Перв...-наперв... - всех предателей - в лагерь! А ещё лучше - к нам, на Борг. Пускай поработают, вину свою искупят. А мы пока в их особнячках да квартирках поживём. Эвон, у вас ванные больше, чем у нас спальни были! По три-четыре толчка, это где ж видан...?! Мы, йохер-нахер, заслужили. Детскими могилками всё оплатили! А? Что молчишь? Скажи, оплатили или нет? А?
- Да, конечно, конечно, - я постарался улыбнуться и покивать как можно убедительнее. - Ты не сердись, Дэвид. Я ж просто так спросил.
- Ничег.., ничег..., - прихмыкнул тот. - Радуюсь я просто, Алекс. Что из той смерти выбрались. Что Дариана нас спасла, что заживо не гниём теперь. Что теперь хоть на море да на солнышко посмотрим. Даже умирать, коль придётся, не так хреново будет. Потому как знаем, за что драться станем.
Я опять покивал.
Дэвида кто-то окликнул от входа в «Кайзер».
- Ну, бывай, Алекс, - бородач протянул мне ладонь, шириной больше смахивавшую на лопату. - Пора мне. Покуда тут устраиваемся, потом уж по квартирам разместимся. Эй, Саманта! Детей быстро взяла и пошли!
Бледная, до срока постаревшая женщина поспешно и мелко закивала, хватая девочек в охапку. Мальчишки тоже подскочили к ней, кроме одного, который, простодушно расстегнув штаны, мочился с парапета прямо в синий, коронованный белою пеной прибой.
Я стиснул зубы и отошёл.
* * *
- Кошмар, - простонал отец, хватаясь за голову. - Я предполагал, что дело скверно, но чтоб настолько... Конечно, эти несчастные с Борга за Дариану всем глотки перегрызут. И кем мы окажемся, если выступим против них? Мол, несчастных детей, от радиации погибающих, не пожалели, оттолкнули?!
- Если Новый Крым заполонят такие, как этот Дэвид, тут очень скоро не за что станет сражаться, - холодно проговорила мама. Она застыла, скрестив руки на груди, словно изваяние Возмездия. - Да, у них была ужасная жизнь. Жизнь, недостойная человеческого существа. Но сейчас они вырвались оттуда и, похоже, потеряли рассудок.
- Как там говорилось в далёком прошлом? «Понаехали тут...», - пробормотал отец.
- А что ты предлагаешь делать с гостями, которые гадят у тебя на ковёр, срывают картины со стен и бьют посуду? - обрушилась на него мама. - Кто был бы против принять детей с того же Борга? У нас санаториев бы хватило. Да и места ещё многим хватит! Только если они вести себя станут соответственно.
- Да таких уже поздно, Тань, воспитывать. Честное слово, поздно. Только если вот детей у них отобрать и поместить у нас в интернатах. С лучшими учителями, психологами, священниками... Глядишь, и помогло бы. А так - они вырвались из-под куполов, свобода, эх, без креста! Хочешь помочиться в море - мочись! А что, заслужили! Как этот, как его, Дэвид, выразился? Детскими могилками всё оплатили? Вот сейчас они и станут Новый Крым другими могилками покрывать. Нашими могилками. Спасибо дорогому товарищу Дариане за наше счастливое детство. Знала, ехидна, куда иглу отравленную воткнуть!
- Я уверен, что Дарк специально отбирала самые... выдающиеся экземпляры, - я поднялся, тоже подошёл к узкому оконцу верхнего бункера, где мы устроили очередной семейный совет. - Убивает сразу двух зайцев. Во-первых, формирует запасную гвардию. Во-вторых, провоцирует нас. Не знаю, но мне этому мальчишке, писавшему с парапета, ужасно захотелось надрать задницу. Как минимум. У других, не столь выдержанных, могут возникнуть и более радикальные желания. И всем ведь не объяснишь, что эти несчастные не виноваты, что жизнь у них была такая...
- Какая б жизнь ни была, это не повод становиться скотами! - резко отрубила мама.
- Ну, пока что они и не ведут себя, как скоты, - вступился за переселенцев папа.
- Когда поведут, будет поздно, - отрезала мать. - Их просто поднимут на штыки, а Дариане только этого и надо. Она не остановится перед геноцидом на Новом Крыму, подобно тому, что её «матки» устроили на Омеге-восемь.
- А как же эти, с Борга? - попытался оспорить папа.
- Ты думаешь, это её остановит? - мама презрительно усмехнулась. - Да это даже лучше! Это легко можно будет свалить на нас, новокрымчан. А желающих выбраться из-под куполов, не бойся, меньше не станет. Зато какие выгоды! Прекрасная планета, свободная от не шибко расположенного к Дариане населения. Все пищевые ресурсы в её полном распоряжении. Плюс избыток воды и тепла, необходимых, чтобы выводить новых «маток».
- И что же делать? - как-то беспомощно развёл руками папа.
- Во-первых, мне кажется, надо дать знать Валленштейну, - сказал я. - Пришла пора наведаться на бывшую базу «Танненберга». Каптенармус Михаэль должен находиться там.
- Предположим, мы дадим им знать. А что потом?
- А потом, пап, продолжим то же, что начали. Дариана дважды уходила от нас. В третий раз ей это не удастся.
- Блажен, кто верует, - проворчал отец. - Она ведь ещё и биоморф... Мне вот всё не даёт покоя вопрос - сама-то она об этом знает?
- А она может ни о чём и не догадаться, - заметил я. - Предположим, она ничего не подозревает. Так ведь и я ни о чём не подозревал, когда в первый раз выбрался живым из резервуара Дарианы. Мало ли что! Мало ли как, вот выбрался, и всё тут. Невкусным оказался. Или запах у меня какой-то не такой. Можно придумать миллион объяснений. Дариане совсем не обязательно впадать в шок. Она так давно возится с биоморфами, что вполне могла себя успокоить, мол, «пропахла уже вся ими, вот и не тронули».
- Гм, резонно, - кивнул отец. - Мы, конечно, продолжим поиски.
- Я б на это не слишком рассчитывала, - покачала головой мама. - Третий раз Даша не попадётся. Пуганая. И опытная. Сейчас главное - найти её резервуары, буде таковые ещё есть. Твоя, Рус, мысль о геноциде... что-то мне не нравится, настолько она логична. Уж лучше б тебе ошибиться, сам понимаешь. Кстати, Юра, где сейчас Зденек?
- Завербовался в новую полицию Нового Севастополя, «антитеррористическое отделение». Стоило это уймы денег, но...
- Пусть отчитается, на что их ориентируют. Если Дариана готовит-таки массовое устранение оппозиции...
- То может и не воспользоваться недавно набранными на неблагонадёжной планете сотрудниками. У неё хватает верных псов.
- Тем не менее. А пока - Руслан прав, надо отыскать Михаэля...
Пока что на Новом Крыму царили тишь, гладь да Божья благодать. «Прямое федеральное правление» заставило очень и очень многих стиснуть кулаки, назревал всегдашний «конфликт поколений» - множество мальчишек и девчонок вступило в интербригады и даже слушать ничего не хотело против своего кумира, товарища Дарианы Дарк. Тем не менее монорельсы ходили, самолёты летали - планета изо всех сил пыталась жить «нормальной жизнью», хотя, конечно, это были напрасные попытки.
Вновь воспользовавшись плодами мимикриционных технологий, имея на шее подлинный имперский чип на чужое имя, я уже безо всяких пролезаний и перелезаний прибыл в Новый Севастополь. Автобус остановили на блокпосту, долго и нудно проверяли всех пассажиров - девчонки из интербригады плохо умели обращаться со сканером и базой данных, каждый запрос занимал чуть ли не по пять минут - но в конце концов всех пропустили. Мой жетон никаких вопросов не вызвал.
Город показался мне ещё грязнее и серее, чем в последний визит. Улицы заполняли толпы переселенцев, на Екатеринке и набережной специальным декретом для них даже открыли рестораны, «целево отпустив необходимые ресурсы морепродуктов», как говорилось в официальном сообщении. Моё такси притормозило на светофоре; на углу, за широкой полосой зелени, как раз размещалось открытое кафе, сейчас заполненное до предела. Я увидел, как к столику, где развалилось четверо здоровенных, заросших по самые глаза мужиков в комбинезонах (явно с Борга), подошла молоденькая официантка и как один из бородачей, нимало не стесняясь окружающих, по-хозяйски запустил ладонь девушке под юбку. Та дёрнулась, но другой тотчас схватил её за руку, дёрнул так, что она едва не повалилась на стол.
- Вот твари... - сквозь зубы прошипел пожилой шофёр-таксист, тоже заметивший эту сцену. - Сударь, может, того, задержимся? Сил нет на это смотреть. Они ж как с цепи сорвались... - таксист выразительно поиграл монтировкой.
- Задержимся, - решительно сказал я. Это было очень неправильно с точки зрения конспирации, и, возможно, именно на такие инциденты и рассчитывала Дариана, но я слишком долго гнул шею и маршировал под фашистские марши в «Танненберге», чтобы сейчас покорно молчать.
- Давненько я не дрался... - зло прошептал мне таксист, надвигая кепку на глаза и пряча за спину руку с монтировкой.
Тем временем гогочущие бородачи дали официантке выпрямиться. Руки ей под юбку запустили уже двое, их приятели наперебой диктовали заказ. Девушка дрожала, по щекам текли слёзы, однако дрожащий стилос в тонких пальчиках быстро делал отметки на планшетке.
Нас с таксистом тут явно не ждали. Пожилой шофёр крепко меня удивил, без слов и предупреждений просто огрев монтировкой по жирному затылку одного из тех, что лапали официантку. На лице бородача успело отразиться несказанное изумление, и он молча ткнулся мордой в расстеленную салфетку.
Негоже отставать от того, кто годится тебе в отцы, если не в деды. Ребро моего ботинка врезалось в переносицу ближайшего переселенца, и тот с грохотом опрокинулся вместе со стулом. Двое других попытались было вскочить, но один поймал ухом молодецкий замах монтировки, а другому я без долгих колебаний заехал ногой в причинное место.
- Вот и славно, - перевёл дух шофёр, окидывая презрительным взглядом других переселенцев, остолбеневших от такой нашей наглости. - И запомните, судари любезные, будете наших дочек так лапать - кончите, как эти свиньи, - он кивнул на четыре валяющихся тела и махнул мне рукой: - Поехали, дорогой.
Официантка закусила губку и робко улыбнулась нам сквозь слёзы.
В машине мы с шофёром пожали друг другу руки. И, само собой, перешли с имперского на русский.
- Александр.
- Трофим я, Саша.
- А по батюшке?
- Хм, по батюшке... значит, стар я уже, так, что ли? Сергеевич я.
- Хорошо вы их, Трофим Сергеевич. Даже не пикнули.
- Да и ты, Саша, их славно приложил. Где так драться выучился?
Я и глазом моргнуть не успел.
- Да так, занимался то здесь, то там... ещё когда в универе учился.
- А-а-а... понятно. А у меня уже сил нет смотреть, что творят! Да ещё и возникают, мол, вы тут все изменники, империи предаться хотите, мол, жрали да спали, пока мы в шахтах...
- Гнили, - подхватил я.
- Ну да. Гнили. По мне, так гнили б там и дальше, если такие... такая мразь. Понавезли их тут, млин. У меня у самого дочка меньшая в интербригаде, при имперцах чуть на Сваарг не угодила, а они мне - «изменники»! И чуть что - промеж глаз. Их вон много, они злые, сплочённые, а наши-то все словно попрятались...
- Так нашим, небось, совестно - дети-то на Борге и впрямь безвинно гнили. Радиация, Трофим Сергеич, она не разбирает, кто ты...
- Да знаю, всё знаю! - досадливо отмахнулся водитель. - Конечно, на таких планетах жить... эх! Да неужто мы б их детишек не приняли? Если б они к нам по-людски, по-человечески? А то... ссут, прости за выражение, где попало, урны словно не для них поставлены, а газоны - специально, чтобы вытаптывать да бутылки с-под пива раскидывать!
- Они люди, Трофим Сергеевич. Несчастные люди. Их пожалеть надо. «Ибо не ведают, что творят».
- Ишь ты, Саша, пожалеть... Я их с охотою пожалею, ежели они себя в рамках держать станут.
- А не боитесь, что номер ваш заметили? - я поспешил сменить тему.
- Не, не боюсь. Куда им. Да и машина за живой изгородью стояла, не вдруг разглядишь. Обычное такси, каких сотни. А вообще я её на прикол ставить собирался. Сейчас дела - хуже некуда. Чтобы карточки отоварить, как теперь говорят, мне заначки хватит. А по городу ездить... только сердце кровянить. Лучше уж на ферму податься, зять старший всё зовёт...
...В аэропорту я вновь подвергся тщательной проверке. Прошёл контроль (при этом меня раздели до трусов), сел в кресло - и имел возможность лицезреть «оперативный полицейский репортаж» из того самого кафе, где мы погеройствовали с таксистом Трофимом Сергеевичем.
- Наглое и возмутительное нападение на отдыхающих переселенцев... Причинение тяжких телесных повреждений... перелом носа... Ничем не спровоцированное... - доносилось из динамика.
- Ничем не спровоцированное, как же! - фыркнула седая старушка рядом со мной в лихо повёрнутой козырьком назад бейсболке. - Опять, небось, лапы свои грязные распускали! Ох, и молодцы же те, что им дали!
Судя по лицам пассажиров - а среди них преобладали пожилые - старушка высказала всеобщее мнение.
Я опустил голову. Оружие Дарианы Дарк разило точно.
Рейс до Владисибирска шёл полупустой, и это несмотря на то, что «Столичные авиалинии» вдвое уменьшили число полётов. Новый Крым замер, словно былинный богатырь, оглушённый ударом дубины по шелому.
Во Владисибирске меня встретили. Верных людей оставалось всё меньше и меньше, но пока ещё отцовские связи срабатывали. Двое молчаливых крепких парней, меняясь за рулём джипа, лесными дорогами довезли меня до предполья базы.
- Там сейчас никого, но бережёного Бог бережёт.
- Даже охранения не оставили? - удивился я.
- Стояло тут охранение, по первости, покуда всё не вывезли, - ответил мне водитель. - А как пакгаузы очистили, так и делать им тут стало нечего.
Я кивнул.
- Удачи, Рус. Будем тебя ждать сутки.
- Столько не понадобится, - я помахал моим провожатым и шагнул в густой подлесок.
Все окрестности базы «Танненберга» я в своё время пропахал на пузе, прошагал под полной выкладкой; я знал тут без преувеличения каждый куст, каждый овражек и каждое дерево. Сейчас кончатся заросли, и я увижу широкую безлесную полосу, за которой - три высоких забора из колючей проволоки и бетонный ров. В небо воткнуты сторожевые вышки, а за ними - размалёванные камуфляжными разводами родные бараки. Чуть подальше, за самой базой - военный городок, с нашим собственным «Невским», его бары и забегаловки, где я встретил Гилви, где я маршировал во главе своего отделения, когда мы вернулись с Зеты-пять...
Я осторожно отогнул последнюю ветку, не торопясь высовываться на открытое место.
Базы больше не было. Большая часть бараков - подорвана, торчат обугленные остовы; в заборе из колючки проделаны широкие проходы, ров во многих местах завален. Там, где был военный городок, тоже остались только руины. Словно кто-то в первобытной ярости старался стереть базу с лица земли.
И где же здесь мне искать Михаэля? Как он вообще мог здесь выжить? Городок «Танненберга» раскатали по брёвнышку, а самого каптенармуса, хоть он и вольнонаёмный, самое логичное было б упрятать в кутузку. И вообще, что сделалось с гражданским персоналом базы? Когда «Танненберг» уходил с планеты, он оставил тут довольно многих, в том числе и офицерские семьи.
Где-то там, среди развалин, должны валяться обломки огромной мраморной плиты, на которой «Танненберг», ещё не успев раздуться до полка, отмечал всех своих погибших и награждённых. Где-то там имена Кеоса, погибшего в самой первой нашей операции на Зете-пять, Ханя, так и не вернувшегося к нам после Сильвании, других ребят... Там имена Микки, Глинки и Назариана - после того, как они стали командирами отделений. Там и моё имя, мой Железный Крест третьей степени с дубовыми листьями - за Кримменсхольм и Ингельсбург...
Там часть меня. Там люди, которые не были ни патологическими садистами, маньяками и убийцами, равно как и не были ангелами в белых ризах. Их можно было направить и на добро, и на зло, они хорошо умели выполнять приказы. Да, конечно, совесть у большинства из них дремала, поскольку солдат есть «автомат, к винтовке приставленный», и, следовательно, «за него думает начальство». Но всё-таки её ещё можно было бы разбудить, эту совесть...
Я мешкал, наблюдая за безжизненными руинами. Что-то удерживало меня от того, чтобы очертя голову выскочить на открытое место. Уроки господина старшего мастера-наставника, штабс-вахмистра Клауса-Марии Пферцегентакля.
И я дождался. Среди руин появилась медленно бредущая человеческая фигурка. Она двигалась, нелепо дёргая руками и ногами, то и дело «ныряя» головой то вправо, то влево. Так ходят умалишённые; вскоре я укрепился в своём подозрении, потому что человек громко распевал какую-то бессмысленную песню, смешивая слова в дикую кашу.
Вскоре я узнал несчастного каптенармуса. В драных и почерневших от копоти лохмотьях, он тащился ненормальным, дергучим шагом, порой падал, поднимался, даже не давая себе труда отряхнуться. Вскоре он скрылся в зарослях примерно в сотне метров от меня, и я бросился следом.
...Мы столкнулись у края зарослей как раз на середине пути. Михаэль смотрел на меня спокойным и серьёзным взглядом совершенно нормального человека.
- Привет, Руслан. Я ждал тебя. Господин оберст-лейтенант прислали извещение.
- Михаэль!
- Само собой. Михаэль, уже сколько лет как Михаэль. Ты правильно сделал, что не высовываешься на открытое место: интербригадовцы держат тут нескольких наблюдателей. Добрые люди, - он хихикнул, - даже подкармливают меня, несчастного психа, сошедшего с ума, не в силах вынести расставание с любимым складом армейского нательного белья.
- И они оставили тебя здесь? Не забрали никуда?
- А зачем им официально брать на содержание рехнувшегося слугу ненавистной Империи? Никакой информации из меня не выкачать. У госпожи Дарианы Дарк есть дела поважнее.
- Вот именно, что поважнее. Михаэль, у меня срочное сообщение для герра Валленштейна.
- Перескажи мне. Я передам. Для того здесь и оставлен.
- Но... как? На базе одни руины...
- На поверхности, Руслан, на поверхности. Могу тебе сказать, когда всё это строили, готовились в том числе и к таким ситуациям. Не волнуйся, мой передатчик никто не засечёт. Остронаправленная антенна, луч - как игла. И шифр, само собой, не стандартный армейский. Ну, давай своё сообщение.
Я помедлил. При прочих равных, подобное я предпочёл бы закодировать и передать сам, но, раз Валленштейн так доверяет этому человеку...
- Дариана Дарк не является человеком, - отчеканил я. - Она - биоморф или, возможно, результат скрещивания человека с биоморфом. Отсюда её власть над Тучей и «матками».
У Михаэля отвисла челюсть.
- Вот это весть так весть... - тихо проговорил он. - Всего ждал, Руслан, но такого... Впрочем, прости меня. Что ещё нужно передать господину подполковнику?
- На планете назревает конфликт между коренными жителями и спешно перебрасываемыми сюда поселенцами с рудничных планет. Не исключено, что Дариана Дарк готовит всеобщий геноцид новокрымчан с помощью контролируемых ею «маток». Дариана, по моему мнению, уже не подчиняется никому, кроме себя самой, и цели, которые она перед собой ставит, могут оказаться совершенно нечеловеческими. Добавь, что в случае возникновения конфликта между переселенцами и местными жителями Империя может рассчитывать на лояльность Нового Крыма, если, конечно, не обрушится на него с карательными акциями.
- Понял тебя, Рус. Что-нибудь ещё?
- Как с тобой можно связаться, Михаэль? Каждый раз летать сюда было бы несколько неудобно.
- Я понимаю, - кивнул «каптенармус», а на самом деле - резидент частной разведки оберст-лейтенанта Иоахима Валленштейна. - Соединись со мной по сети. Вот координаты...
- Это как? - остолбенел я.
- Так. Коммуникационный центр целёхонек. Эти дурачки сожгли казармы, но где ж им найти то, что прятал сам герр оберст-лейтенант!
- Да, конечно, - я несколько раз пробежал глазами строчку букв и цифр и вернул бумажку Михаэлю.
- Запомнил, лейтенант?
Я повторил.
- Прекрасная память, - вздохнул Михаэль. - Завидую. Не то что у меня, старика... Ну, прощай, Руслан. Да, координаты, что я тебе дал, - временные. Я их меняю каждые два-три дня. Буду держать тебя в курсе их изменений. У тебя есть безопасный адрес, за который ты ручаешься?
Я продиктовал бессмысленную на первый взгляд последовательность букв и цифр. Каптенармус пожевал губами и кивнул, мол, запомнил. Понятно, что память у него была как минимум не хуже моей.
- Погоди, Михаэль, а что случилось с гражданскими на базе? Семьи офицерские... э-э-э... девчонки наши?
Михаэль поднял брови и пожевал губами.
- Дариана Дарк никого и пальцем не тронула. Всех собрали и выслали на Шайтан, где, как я слышал, уже передали нашим.
- Вот так-так! - поразился я.
- Дариана не дура, небось знает, что её ждало бы, вздумай она хоть пальцем офицеровых жён тронуть. Не говоря уж о детях...
Я смолчал. Дариане было, по моему разумению, уже глубоко плевать на Империю и возможные последствия, но Михаэль, хоть и резидент, был явно информирован «на достаточном для выполнения функциональных обязанностей уровне». Я не стал его разубеждать.
Мы простились.
...Я летел обратно в Новый Севастополь со стойким убеждением, что только что попросил помощи против Вельзевула у его почти что полного близнеца Астарота. Конечно, если признать, что это разные сущности.
* * *
Обратная дорога прошла безо всяких происшествий, если не считать за таковые утроенные кордоны в аэропортах и допрос с пристрастием, учинённый мне и во Владисибирске, и в Новом Севастополе. Сканеры послушно высвечивали нужные мне сведения (разумеется, липовые), база по отпечаткам пальцев так же послушно опознавала меня как Александра Сергеева, не имеющего ровным счётом никакого отношения к опаснейшему преступнику-рецидивисту Руслану Ю.Фатееву, усердно разыскиваемому всеми новосотворёнными «спецслужбами Народно-Демократической Федерации». Империя дотошно составляла обширные досье на всех «политически неблагонадёжных граждан» (а в таковых, напомню, ходило всё население Нового Крыма), однако у неё хватало ума не делиться этими сведениями с «верноподданными». Наша криминальная полиция, например, довольствовалась отпечатками пальцев; считывание рисунка радужной оболочки глаз имперцы оставили себе. И слава Богу: радужку подделывать куда сложнее, чем «пальчики». Хотя я не сомневался, что эту «брешь в системе безопасности» Дариана постарается закрыть как можно скорее.
За прошедшие два дня, казалось, число поселенцев в городе утроилось. Однако вот ресторанов на Екатеринке было открыто куда меньше. Встретило меня наглухо опущенными жалюзи и то кафе, где мы геройствовали с таксистом Трофимом Сергеевичем. Впрочем, над закрывавшими окна железными языками фасад уродовали полуовалы жирной копоти. Похоже, за нашу «смелость» пришлось расплачиваться хозяину заведения - и как бы ещё не той несчастной официантке...
Я долго выбирался из города. Кружил, петлял, не только стараясь отделаться от гипотетического «хвоста», но и вглядываясь в людские лица. Совсем недавно мы, новокрымчане, гордились своим небольшим, но некоррумпированным парламентом, известным на все Дальние Сектора университетом, своей планетой, которую, горьким опытом наученные, сумели сохранить в первозданной чистоте. Да, мы страстно мечтали о свободе и готовы были обмануться - так не потому ли «народ безмолвствовал», когда всю Думу объявили «национал-предателями» и власть почти без выстрелов перешла в руки Дарианы Дарк и её креатур? Эти несчастные обманутые поселенцы, грубые и невоспитанные - заставят ли они нас забыть о том, что Русь всегда принимала гонимых и отверженных, что в ней каждый, кто хотел, находил себе дом? И что случится, если Империя действительно начнёт высадку? Против кого повернётся наше оружие?..
А переселенцы с Борга уже вовсю хозяйничали в Новом Севастополе. Их сразу можно было отличить: мужчин по солидным бородам, женщин - по забитому и замордованному виду. Детвора с визгом носилась по некогда аккуратным газонам, походя опрокидывая и ломая всё, до чего только могла дотянуться. На фасадах и ещё остававшихся незакрытыми витринах появились первые граффити.
Они не виноваты, твердил я себе. Они вырвались из ада, и никто, кроме Империи, не виноват, что они такие. Они просто опьянели от моря и неба. Они не «плохие», потому что нет изначально плохих и хороших. Их изуродовала скотская жизнь. Им кажется, что другой нет и быть не может. Их дети никогда не могли лазать по деревьям и строить шалаши, беззастенчиво ломая ветки. Всё ещё может измениться...
У нас вновь возникала нелепая, давящая пауза. Дариана не проявлялась. Да, мы получили информацию, которую невозможно переоценить, но дело-то стояло. «Наша Даша» нужна была нам не «живой или мёртвой», а исключительно живой, а потом, после допроса - скорее всего, мёртвой, потому что если «маток» направляет только и исключительно её воля...
А на всех фронтах тем временем сохранялось затишье. Имперцы прочно удерживали «зелёную линию» на Шайтане, отбиваясь от воинственно-петушиных наскоков горячей, но неумелой армии Федерации; и нигде никаких следов Тучи, наводившей такой ужас на Иволгу и Омегу-восемь. Судя по имперским новостям, ничего существенного не происходило и на Зете-пять, где остатки уцелевших лемуров забились глубоко в непроходимые леса.
Тихо, словно в период прохода «ока урагана». Покой, который вот-вот сменится неистовой бурей. А меня ждёт запрятанный глубоко в лесах подземный схрон - и бессонные ночи всё с тем же проклятым вопросом «что делать?».
Шифровка 120.
Весьма срочно!
Салим - Баклану:
Возобновляю работу, пользуясь резервным каналом. Полк «Танненберг» переформируется в бригаду, которая прошла доукомлектование и частичное перевооружение. По сведениям Арийца, бригада может быть переброшена на Шайтан в течение 7-10 дней. Не исключается также использование «Танненберга» в «неожиданном для всех месте».
Прошу учесть, что передача сообщений связана с повышенным риском. Поэтому сеансы связи будут нерегулярны.
Гладиатор устно сообщил о полученном приказе на перевод в шифровальный отдел 2-го десантного корпуса.
Салим.
Шифровка 121.
Баклан - Салиму:
Счастливы возобновлением вашей работы. Категорически запрещаю ненужный риск. Передавайте сообщения только в случае наличия сведений особой важности. Центр призывает вас и Гладиатора принять все меры по обеспечению личной безопасности.
Баклан.
Шифровка 122.
Гладиатор - Баклану:
Мною получен приказ о переводе в штат шифровального отдела 2-го десантного корпуса. Прошу передать пароли и координаты для связи.
Гладиатор.
Шифровка 123.
Салим - Баклану:
Отдельная десантная бригада «Танненберг» продолжает интенсивную работу по обучению и боевому слаживанию вместе со всей дивизией «Totenkopf». Сведения Арийца не подтвердились, ни полк, ни дивизия не были отправлены на Шайтан. Туда перебрасывается панцергренадёрская дивизия «Фельдхернхалле». Возможные задачи этой дивизии неизвестны.
Сообщаю также, что имперским войскам отдан приказ перейти на шифры категории «Абель», что свидетельствует о подозрении на наличие «крота» в криптографической службе.
Прошу Центр быть готовым к любым неожиданностям. Вновь подчёркиваю, что связь может прерваться на неопределённый период времени.
Салим.
Шифровка 124.
Весьма срочно!
Баклан - Гладиатору:
Центр не предпринимал никаких шагов по направлению Вас в шифровальный отдел 2-го десантного корпуса. Будьте предельно внимательны и осторожны: возможна провокация имперской контрразведки. Самостоятельные попытки установить связь запрещаю. К вам будет выслан связник с соответствующими указаниями.
Баклан.
Шифровка 125.
Гладиатор - Баклану:
Ваши указания мною получены и поняты.
Гладиатор.
Шифровка 126.
Салим - Баклану:
Гладиатор убыл в распоряжение шифровального отдела штаба корпуса.
Салим.
* * *
Мы знали, что Дариана ищет нас. Отец, мама, мои братья и сестры - мы все собрались в лесном укрывище, не имея возможности даже высунуть носа. Весь остров (не такой уж большой, по меркам нормальных планет) прочёсывался частым гребнем, и не восторженными юнцами и юницами из «Бандера Россы», а матёрыми гвардейцами Дарианы, как я понимал - навербованными со всей Империи. Сообщения Конрада сделались редкими и малоинформативными. А потом он известил, что возвращает полученные деньги. Мол, добраться до центра интербригад он не в состоянии. Его информатор попал под подозрение, испугался и лёг на дно, не предоставляя больше никаких сведений. Что-то внезапно и резко изменилось. Система безопасности полностью сменена. Количество охранников учетверено. Никаких многолюдных совещаний. Правительство на осадном положении. Ключевые фигуры не покидают бункеров. Подобраться сейчас к ним невозможно - во всяком случае, не теми методами, которыми Конрад привык действовать. Поэтому он возвращает деньги. Осуществить наш запрос сейчас - это пожертвовать всей его организацией, которую потом не возродишь ни за четырнадцать, ни за четыреста миллионов марок, будь они хоть золотые.
- Ну что, мужчины?! - мама смотрела на нас, уперев руки в бока. - Что будем делать? Мы рассчитывали вытянуть Дашу из норы - и вытянули, себе на горе. Сейчас, похоже, всё, на что мы можем рассчитывать, это имперское вторжение. Вот уж никогда не думала, что доживу до такого позора!
- А что ты предлагаешь, Таня? Мои мальчики делают всё, что только в человеческих силах, но Дариана хорошо усвоила урок. Она больше не оставляет хвостов на поверхности. И заполняет Новый Севастополь своими поселенцами. Они заняли все большие отели, сейчас настаёт очередь малых. Морехозяйства и рыбозаводы «национал-предателей» - нас, в частности, - реквизируются. Прибывшие с Борга занимают места тех сотрудников, что отказываются работать на новый режим. Впрочем, отказников не так много - «рабочие карточки» и «иждивенческие пайки» теперь дают только тем, кто «трудится ради победы» или у кого есть таковые в семье.
- Надо поднимать народ, - решительно сказала мама. - Не очень-то хорошо использовать ксенофобию и разжигать неприязнь к тем же боргианцам, но никуда не денешься.
- Мама, Дариана Дарк только того и ждёт, - запротестовал я. - Уверен, стоит нам повернуть оружие против поселенцев, Дарк обрушит на нас всю мощь своих «маток».
- А зачем такой психопатке и вообще - скорее всего, нечеловеку - какие-то там поводы? Если б она хотела, то уже давно спустила бы на нас свою свору. Нет, пока ещё она играет в «несознанку» с общественным мнением. Пока ещё для громадного большинства её сторонников «матки» - страшная угроза. Не думаю, что большинство рядовых бойцов будут счастливы узнать, кто на самом деле повелевает биоморфами...
- Меня это всегда занимало - что открыто простым людям, тем, кто идёт за Дарианой, - заметил отец. - Что знали её солдаты на Омеге? Что знали те, кто «останавливал» «матку» здесь, на Новом Крыму?
- Тебе б, Юра, всё теоретизировать. У нас сейчас нет ни возможностей, ни времени для нормальной контрпропаганды. Да и материалов соответствующих тоже нет. Если б мы сняли Дариану, выбирающуюся из биоморфа...
Я слушал их спор и молчал. Нить событий выскользнула из наших рук. Оставалось только ждать, кто первым совершит ошибку, чтобы мы вновь перехватили инициативу. Но слишком долго ждать мы тоже не имели права.
В эти дни я много времени проводил с родными. Старался веселить Танюшку, рассказывая ей на три четверти выдуманные истории о приключениях Раздвакряка, Весёлого Рекрута. Подолгу говорил с Леной и Светой - у сестёр, по извечной женской привычке, разговор то и дело сворачивал на Дальку и наши с ней «перспективы», буде только она останется жива. Успокаивал томившегося бездеятельностью Георгия, уверяя его, что главные бои всё равно впереди. Каждые несколько часов мы жадно приникали к экранам, но сети - и федеративная, и имперская - в два голоса твердили лишь о том, что на фронтах ничего существенного не произошло.
Но я знал, что не могу ошибиться. Я чувствовал приближение бури, и весь вопрос заключался лишь в том, когда же именно она разразится.
И тут на прощание показал себя Конрад. Не знаю, как ему это удалось, но... это ему удалось.
Оперативная сводка Главного Штаба вооружённых сил Народно-Демократической Федерации Тридцати Планет от 13 июня, составлена по донесениям, поступившим к 24.00 12 июня.
Извлечение
Противник на планете Шайтан, на участке 2-й интернациональной бригады «Гвадалахара», прикрывавшей направление на Восьмой ГОК и прилегающие карьерные поля, нанёс удар силами дивизий «Лейбштандарте», «Гроссдойчланд» и «Викинг». К 16.00 12 июня дивизия «Гроссдойчланд» прорвала оборону 2-й ИБ на всю оперативную глубину и развивает успех в сторону 8-го ГОКа, продвинувшись в глубь наших позиций на 15-25 км. Контратаки, предпринятые командованием 2-й ИБ, успеха не имели. 2-я ИБ отошла на рубеж «Второй Карьер - Узловая станция - Обогатитель - Четвёртый карьер», где в настоящее время создаётся новая линия обороны. В 18.00 12 июня противник высадил десант в районе Рабочего Посёлка № 6, перерезав монорельс от Узловой к 8-му ГОКу, и, развивая успех, ввёл в прорыв только что прибывшую из резерва дивизию «Фельдхернхалле». 4-й ИП5 из состава 2-й ИБ дерётся в полном окружении в районе Третьего Карьера, заняв круговую оборону. Полк испытывает серьёзную нехватку боепитания.
В настоящее время создаётся ударная группа в составе резервной 5-й ИБ имени Долорес Ибаррури, моторизованной дивизии «Нормандия» и танковой бригады «Монжуа». Задача группы - деблокировать наши окружённые части и восстановить положение...
Имперцы больше не желали ждать. Они перешли в наступление так, как они умели: внезапно, большими массами, создав решающий перевес на направлении главного удара и высаживая в тыл Федерации воздушные десанты. Им удалось накопить три ударных дивизии скрытно, так что Дариана Дарк со товарищи ничего не заподозрила, убаюканная пассивностью единственной пехотной дивизии на Шайтане, что удерживала «зелёную линию». Планета, одна из наиболее экономически развитых в Федерации и одна из немногих рудничных, где не требовались купола жизнеобеспечения, скорее всего, очень быстро окажется в имперских руках - для этого достаточно занять космопорты, основные промышленные объекты и повесить над планетой свои ракетные платформы.
Я подумал, что в течение всего этого времени и имперцы, и Федерация соблюдали на Шайтане своеобразный статус-кво: идущие на планету транспорты не атаковывались ни той, ни другой стороной. Ни Империя, ни Федерация не лезли в пространство над контролируемыми противником полушариями. Хотя, конечно, «контролировать полушария» - это слишком громко сказано. Линия фронта составляла ничтожный процент самой «зелёной линии», войска прикрывали только важнейшие экономические районы и космопорты. Дикие, безжизненные пустыни, а также горы с пока неразрабатываемыми месторождениями никого не интересовали.
Сейчас, разумеется, на орбитах вокруг Шайтана начнётся настоящая мясорубка. Обе стороны начнут судорожно забрасывать «наверх» всё, что только может стрелять. Наверняка постараются разбомбить взлётные и посадочные площадки, хотя, зная пренебрежение Федерации вообще и лично товарища Дарианы Дарк к человеческим жизням, можно предположить, что они наплюют на безопасность и станут поднимать свои челноки где придётся. Ну и, соответственно, сажать. Совсем далеко им это сделать не удастся - нужна определённая инфраструктура, подъездные пути и прочее, да и система контроля за космическим движением должна присутствовать.
Что ж, Империя сделала первый ход. Вполне ожидаемый и всё равно неожиданный. Теперь можно ожидать высадки и на другие планеты новоявленной Федерации, в том числе - и на наш Новый Крым...
Астарот пошёл открытой войной на Вельзевула. Вот только как бы после их драки не осталось сплошное пепелище от горизонта до горизонта на множестве планет - я не сомневался, что Федерация располагает достаточными запасами как традиционного ядерного оружия, так и «подконтрольных» Дариане Дарк «маток». А может, они повинуются не только ей?
Невольно я вспомнил Гилви, выжившую на Омеге-восемь под атакующей Тучей, единственную, кто уцелел в обречённом бункере. А что, если и она тоже...
Я помотал головой, отгоняя навязчивый кошмар. Десятки, сотни таких, как Дариана и я, внедрённых на всю глубину имперского или федеративного аппарата... Невольно вспомнилось другое моё всегдашнее видение - недвижно зависшие в пространстве громадные, неисчислимые стада «маток».
Но всё равно, зачем это, для чего? Вторжение? Чудовищный, нам непонятный эксперимент? Что-то ещё? Насильственный перевод человечества на иную ветку эволюции, если уж окончательно впадать в безумие и строить самые фантастические предположения?
Тьфу, пропасть. Перестань сходить с ума, Рус. Решай проблемы по мере их поступления. И... постарайся поменьше вспоминать прелести той же Гилви. Уж лучше тогда думать о Дальке.
А в Новом Севастополе продолжались аресты. «Врагов свободы» нашлось немалое количество. В основном - состоятельные люди, рыбопромышленники, крупные торговцы, те, кто потерял большие деньги из-за разрыва с Империей. И, со стыдом должен признаться, немало простого люда этому радовалось - по всегдашней особенности нашего менталитета, согласно которому «от трудов праведных не наживёшь палат каменных».
Новости тщательно фильтровались, но отцовские прознатчики усердно доносили о всевозрастающем числе стычек новокрымчан с переселенцами. Не вся молодёжь пошла за Дарианой, как всегда, нашлись те, кто норовил отстояться в стороне. Но сейчас и у них, как видно, кончилось терпение. Кое-где на окраинах Нового Севастополя разыгрывались настоящие сражения, где в ход с обеих сторон шли стальная арматура и антикварные мотоциклетные цепи.
Никто не хотел уступать. Оно и понятно - жемчужина Восьмого сектора, Новый Крым, как казалось переселенцам, лежал у их ног, заселённый «предателями» и «имперскими овчарками», сладко евшими и мягко спавшими, пока они, честные шахтёры, «выблевывали лёгкие», по выражению Дэвида-бородача.
В лесном убежище день проходил за днём. Конрад замолчал, прислав одну-единственную действительно ценную сводку, и мне приходилось фильтровать новости, переполненные трескучей пропагандой и описанием фантастических подвигов как «мужественных бойцов интернациональных бригад», так и «верных солдат Империи и его величества кайзера».
* * *
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
...Продолжаются боевые действия на Шайтане. Наши войска в течение последних суток вели бои на всём фронте. После упорных и кровопролитных сражений с целью облегчения управления войсками и спрямления линии фронта наши части по приказу командования организованно перешли на один из тыловых рубежей в районе 8-го горно-обогатительного комбината. Сам комбинат продолжает оставаться в наших руках, несмотря на хвастливые заявления имперско-фашистского командования, которое уже самое меньшее трижды «захватило» его.
...Каждый шаг вперёд даётся подлым захватчикам дорогой ценой. С начала боевых действий наши бойцы сожгли и вывели из строя сотни единиц вражеской бронетехники, сбили десятки самолётов и вертолётов, уничтожили тысячи неприятельских солдат. В Империю устремляется поток похоронок. Полевые госпитали переполнены, судя по свидетельствам пленных солдат. Огромные потери, понесённые имперско-фашистскими войсками, начинают серьёзно тревожить население Внутренних Планет, несмотря на все усилия лживой имперской пропаганды замолчать реальные размеры этих потерь. Потребовалось публичное выступление самого кайзера, пытавшегося подбодрить своих подданных. В своём выступлении профессиональный лгун Вильгельм называл совершенно фантастические, невероятные цифры потерь, якобы понесённых вооружёнными силами Федерации. Так, по его словам, интернациональные бригады на Шайтане только за первую неделю боёв уже потеряли 30 000 человек убитыми, 20 000 человек пленными, 5000 орудий, 2000 ракетных установок различного назначения, 1500 танков, 500 самолётов и вертолётов. Несусветная лживость этих цифр очевидна. На самом деле интернациональные бригады и кадровые дивизии нашей Федерации за истёкший период потеряли убитыми 2872 человека, ранеными - 11 154 человека, пропавшими без вести - 613 человек, 485 орудий различных калибров, 373 установки УРО, 99 единиц бронетехники и 56 летательных аппаратов всех назначений.
Вильгельм, однако, ничего не сказал в своей речи о потерях его имперско-фашистской армии. Казалось бы, кому-кому, как не так называемой «стержневой нации» знать о потерях своей собственной армии. Почему же Вильгельм своим подданным - рабочим, крестьянам, интеллигенции - не назвал ни одной цифры о потерях имперской армии? Потому что Вильгельм боится сказать правду народу Империи, боится назвать цифры этих потерь, ибо они столь огромны, что если бы их назвать, они не оставили бы камня на камне от лживых и хвастливых заявлений Вильгельма о «победах». Так, как поступает Вильгельм, поступают только политические шулеры и жулики.
Поскольку Вильгельм скрывает от населения Империи и общественного мнения независимых планет потери имперской армии только за первую неделю боёв, Федеральное Информбюро уполномочено сообщить: за истёкший период имперско-фашистские полчища потеряли на Шайтане 45 000 солдат убитыми, ранеными и пленными, то есть примерно столько, сколько имперцы потеряли при подавлении всех народно-освободительных восстаний за все годы существования Империи, вместе взятых. А это такие крупные сражения, как Жлобинское и Утрехтское восстания, Вторая Варшавская оборона, Босвортское национальное восстание и так далее. Не менее тяжелы имперские потери и в вооружении: только за семь дней боевых действий имперцы потеряли более 1100 танков и бронетранспортёров, 1400 орудий, 900 установок УРО, а также 330 самолётов и вертолётов, сбитых нашими лётчиками в воздушных боях, уничтоженных силами и средствами нашей ПВО и уничтоженных при налётах на аэродромы противника, не считая летательных аппаратов врага, потерпевших аварии при взлётах и посадках.
Таковы факты.
* * *
Горше всего ощущать даже не поражение, а полное своё бессилие. Лесное убежище казалось мне тесной клеткой. Наши планы - все! - оказались неудачными. Но, с другой стороны, имперцы явно теснили Федерацию на Шайтане, и я понимал, что этим дело не ограничится. Дариана Дарк и её подельники вполне могли решиться на эскалацию конфликта с применением, скажем, тактического ядерного оружия.
Я больше не мог выбираться в город. Контроль ужесточили до последней крайности, на всех блокпостах появились стационарные сканеры, позволявшие распознать человека, несмотря ни на какой биопластический грим. Наводнённый вооружёнными «поселенцами», Новый Севастополь стал для нас недоступен: люди отца сообщали, что укомплектованные местными уроженцами части потихоньку выводятся с планеты, перебрасываясь в первую очередь на Шайтан.
И сплошным потоком садились в нашем космопорту транспорты с Борга, Шеридана, Рура... Но ни одного с Вольного Дона или Славутича.
Дариана устроила нам небольшую, но эффективную этническую чистку.
Орбиты над Новым Крымом, высокие и низкие, поспешно заполнялись наскоро собираемыми ракетными платформами. По некоторым сведениям, имелись и лазерные, в первую очередь - рентгеновские с ядерной накачкой. Громоздкие и мощные газовые пока не выводились.
А Империя продолжала швырять войска в мясорубку на Шайтане. Что там происходит, невозможно было понять даже приблизительно. Обе стороны сообщали о своих победах и громадных потерях в рядах противника.
Мы ждали. В третий раз найти лежбище Дарианы, как я и боялся, нам не удалось. И вообще, как я чувствовал, что главные события сейчас развернутся отнюдь не на нашей планетке. Надо было выбираться отсюда, потому что этот раунд Дарк выиграла у нас вчистую.
Но время шло, петля блокады стягивалась всё туже, и лесное убежище становилось просто ловушкой. Поисковые операции интербригад развёртывались всё ближе и ближе, и отец только мрачно качал головой, наблюдая в перископ с дальнего дозорного пункта за их эволюциями.
А потом настал день Икс. Нет, не день имперского вторжения. Всё началось, как и всегда, с совершенно незначительного эпизода. И так вышло, что я вновь оказался в самом эпицентре событий.
Как я уже говорил, бездействие мучило куда сильнее самых тяжких трудов и лишений. Я не мог больше спокойно смотреть, как Дариана укрепляется в Новом Севастополе, как по планете растекается поток её фанатичных сторонников.
До Нового Севастополя я добирался без малого неделю. Шёл ночами, кружил и петлял - все автобусные и монорельсовые станции, все переезды, мосты, тоннели, даже пересечения скоростных магистралей тщательно охранялись. На этих постах всё реже и реже можно было встретить облачённого в туристскую штормовку наивно-восторженного паренька с нашей планеты: или бородатые поселенцы с Борга, первыми освоившиеся у нас, или мордовороты из личной гвардии Дарианы.
Сам Севастополь по периметру опоясала настоящая «берлинская стена» в три метра высотой с ещё добрым метром колючей проволоки сверху. Уродливый ров с забетонированными дном и стенами тянулся, словно шрам, сквозь пригородные поля и рощи. На километр от него все деревья оказались вырублены, уютные фермы, укрывавшиеся под роскошными зонтичными кронами, - взорваны или сожжены. Мне вновь пришлось довериться морю - и оно вновь не подвело.
Порт Нового Севастополя изрядно поутих с того дня, как Дариана захватила власть на планете; однако траулеры и рефрижераторы по-прежнему сновали взад-вперёд, обеспечивая «фронтовыми», «рабочими» и «иждивенческими» пайками четыре пятых населения Федерации. Мне пришлось слегка поплавать, но выбрался я на берег уже в городской черте. Здесь пока ещё как следует закрыться не успели, хотя порт и начали замыкать охраняемым боновым заграждением. Впрочем, за этим тоже дело не станет - на берегу уже громоздились бухты проволочной сетки. Не иначе как Дариана задумала ещё один периметр, только на сей раз - морской.
Я вылез, переоделся в сухое, спрятал гидрокостюм. Как мог, полевыми средствами, нанёс маскировку. Рассвет я встретил уже на улицах Нового Севастополя.
Первое, что бросилось в глаза, - патриотические плакаты. На каждом углу, на каждой витрине закрытых магазинов, в простенках, на старомодных афишных тумбах, сохранявшихся в центре по давней традиции, - одни только плакаты. Их создатели не мудрствовали лукаво. Я увидел и «Родина-мать зовёт!», и «Кто смеет отрицать, что наша армия не раз обращала в паническое бегство хвалёные имперские войска?!», и «Болтун - находка для шпиона»... Всё так же по Екатеринке из космопорта тянулись автобусы с переселенцами, и я заметил, что за рулём тоже сидели бородачи в своих неизменных комбинезонах. Совсем исчезли такси. Несколько ресторанов и закусочных работали, но оттуда тянуло совершенно непривычными запахами, и распоряжались там тоже переселенцы.
Некогда классик очень хорошо сказал, что судить культуру следует по её отношению к старому, к слабому, к женщине и ребёнку. Я смотрел на бледных, молчаливых и запуганных женщин с Борга, теперь подававших и убиравших со столов (видать, все наши официантки наконец-то ретировались), и опять заставлял себя думать, что бородатые мужья этих женщин не виноваты, что такими их сделала жестокая и мерзкая жизнь... но почему же они с такой охотой поддались этой мерзости? И не важно, что они носили бороды и, в большинстве своём, отзывались на англоязычные имена - наши с Вольного Дона и Славутича как бы не оказались ещё злее, может, и зря Дариана боялась отправлять их сюда.
Повсюду маршировали патрули. Поселенцы и только поселенцы. Редкие прохожие-новокрымчане жались к стенам и торопились как можно скорее прошмыгнуть мимо людных мест.
Безо всякого плана я кружил по городу, проверяя свои ощущения. А они подсказывали, что где-то рядом вновь объявился биоморф, что означало лишний шанс всё-таки встретить «нашу Дашу» лицом к лицу в третий - Бог, как известно, троицу любит! - и, хочется верить, последний раз.
Оказываться вблизи монорельсового вокзала никак не входило в мои планы - даже дошкольник знает, что такие объекты в военное время охраняются особенно тщательно, - но и упускать его совсем из виду я не мог. А что, если именно там я почувствую присутствие ещё одного биоморфа, если не самой Дарианы Дарк?
И как раз у вокзала я увидел угрюмую колонну мальчишек и девчонок, явно наших, в полинялом, заношенном «обмундировании», если, конечно, таковым могут считаться туристские куртки-ветровки, штаны и ботинки-вибрамы. Никто из ребят не был вооружён, многие так и не расстались с головными повязками Шестой интернациональной бригады.
Длинную колонну возглавляли офицеры в добротном имперском камуфляже, с новенькими погонами (старомодные петлицы ушли в небытиё), увешанные оружием, точно новогодняя ёлка игрушками. Судя по тому, что команды отдавались на старом добром общеимперском, - офицеры эти происходили явно не с Нового Крыма.
Ребята же наши тащились мрачно, повесив головы и загребая ботинками. Их вывели на обширную привокзальную площадь и дали команду «вольно». Строй сломался, парни и девушки рассыпались по площади; я заметил, что от вокзала тотчас выдвинулась комендантская команда, перекрывшая ведшие от площади улицы и проулки. Кажется, тут уже береглись от дезертиров.
И всё-таки везли не арестованных. Пока что это ещё были «бойцы Вооружённых сил Народно-Демократической...» и так далее. Их не загнали в какой-нибудь пакгауз, не оцепили стрелками; и я, недолго думая, решительно смешался с толпой.
Многие курили - дешёвые и забористые эрзац-папиросы, хороший табак давно уже шёл «на нужды действующей армии».
- Братцы, куда это вас? - поинтересовался я, присев на ограду скверика рядом с тройкой уныло смоливших пареньков лет по семнадцати каждый. - Чего вы эдакой дрянью дымите, берите у меня, - я вытащил пачку нашей собственной «Герцеговины флор».
- А то они нам скажут! - фыркнул один из пацанов, без колебаний угощаясь моим куревом и пряча вторую сигарету за ухо. По всей вероятности, призывы к бдительности и предупреждения о враге, коварно подслушивающем на каждом углу, прошли мимо его внимания.
- Само собой, нас не извещают, - буркнул другой парень, протягивая руку к пачке.
- Берите всю, у меня ещё есть, - сказал я. - Конечно, перебрасывают, а куда - неведомо. То одно командование ведает. Ну да я не командование, а почти наверняка скажу - на Шайтан.
- Вот и мы так думаем, - кивнул третий мой собеседник, платиновый блондин с голубыми глазами. От таких девчонки должны терять головы целыми ротами и батальонами.
- А что ж без оружия?
- Дак отобрали! Словно мы штрафники какие...
- Вид-то у вас не больно весёлый.
- А с чего ему взяться-то?! - взорвался голубоглазый. - У меня сестру эти... бородатые... того! Прямо на улице, средь бела дня... Пошли в участок, а там тоже такие сидят... и, мол, чего явились, а вот мы сейчас проверим, не проститутка ли она, да небось сама к нашим бойцам полезла, а теперь...
Видать, у парня действительно наболело, если он выкладывал такое первому встречному.
- Лёха, ну Лёх, ну что уж ты теперь... - постарался урезонить его другой паренёк.
- Глотку б рвал им, гадам, - сквозь зубы процедил блондин Лёха.
- Вы б ребята, того, поосторожнее, - заметил я. - А ну как я - шпик подосланный? Меня, кстати, Александром звать.
- Михаил, - представился первый.
- Сергей, - протянул мне руку второй. - Лёху уже и так назвали. А ты сам чего делаешь?
Я изложил свою легенду - мол, служу в полиции, потому как, действительно, наших там почти не осталось, вот и приходится, мол... Показал корочки, тщательно сделанную копию с пересланного Зденеком образца.
- Счастливый. Тебя-то на Шайтан не отправят... - пробубнил мрачный, как смерть, Лёха.
- Не думаю, - я покачал головой. - Из нашего отдела уже двоих забрали... - это было чистой правдой. Зденек опасался, что он станет следующим.
Затылком я уже ощущал подозрительный взгляд мордоворота с капитанскими погонами. Оно и понятно, что это за тип тут якшается с предназначенным к отправке в пекло пополнением?!
И, наверное, мне бы и пришлось поспешно ретироваться, но как раз в это время в происходящие события властно вмешался Его Величество Случай. А может, события, как мозаику, сложила рука провидения.
На привокзальную площадь один за другим выкатились полугусеничные грузовики и боевые машины пехоты. Из люков и кузовов с великолепным презрением на нас глянули всё те же бородачи с Борга. Машины направлялись прямо сквозь толпу интербригадовцев, почти не сбавляя хода, так что многие едва успевали отпрыгнуть.
Миниатюрная девчонка, стриженная наголо, что-то сердито крикнула едва не сбившему её водителю - за гулом двигателей я не расслышал слов. Но, очевидно, эти слова оказались весьма действенны, потому что здоровенный «ганомаг» затормозил, терзая траками разноцветную, фигурно выложенную брусчатку, через задний борт свесилось сразу несколько здоровенных мужиков в камуфляже, и девчонка, истошно завизжав, в мгновение ока очутилась втянутой наверх. Из-под брезентового полога тотчас донёсся её дикий вопль.
В следующий миг ветровое стекло грузовика разлетелось вдребезги, потому что в него швырнули тяжёлой каменной урной, стоявшей у края тротуара. Дверца «ганомага» распахнулась, водителя и сидевшего рядом солдата тотчас выволокли наружу, так, что те не успели даже схватиться за оружие. А вот те, кто их выволок, даром времени не теряли, и два пистолета изрыгнули огонь.
Можно было только поражаться, насколько легко эти мальчишки и девчонки, вчерашние школьники, научились стрелять первыми.
Второй грузовик резко свернул в сторону, и в борт ему тотчас врезалась обходившая его справа БМП. А в задний борт замершего первым «ганомага» уже вцепились десятки рук, замелькали оторванные куски деревянных перил, выдернутые железные стойки, кое у кого в руках я увидал ножи.
Бородачи-ополченцы были вооружены куда лучше, но оружие, по большей части, оказалось разряжено, в кузовах грузовиков - тесно, не сразу повернёшься, не сразу примкнёшь магазин, да ещё не сразу выставишь ствол куда следует. Во всяком случае, когда я выхватил свою «беретту» и вскочил на трак замершего «ганомага», в кузове я увидел плотную людскую массу, не успевшую разобраться, что к чему, и не готовую ответить немедленным огнём. Мы их опередили, и пистолет в моих руках выплюнул десяток пуль из своего удлинённого двадцатичетырёхзарядного магазина.
В этот миг я не колебался и не думал, кто и в чём виноват. Я действовал не рассуждая, как учили в «Танненберге»: «В бою ты думать не должен. Думать следует раньше».
На площади в мгновение ока воцарился ад. Сотни людей разом бросились друг на друга, словно забыв о том, что жизнь каждому из нас даётся только один раз. Грузовики разом облепил живой ковёр интербригадовцев, вооружённых кто чем. Вдребезги разлетались стёкла, десятки рук вытаскивали наружу водителей, и «ганомаги» замерли, словно издыхающие чудовища. В руках новокрымчан замелькали вырванные из рук поселенцев винтовки, по площади раскатились первые выстрелы. Кто-то разжился гранатомётом и без долгих колебаний всадил заряд в борт ближайшей БМП. Машину вспучило, словно консервную банку, моторные решётки сорвало, и изнутри выплеснулся огонь. После таких попаданий из пехотного десанта никто не уцелеет.
Ополченцы с Борга были неплохо вооружены, но захвачены врасплох, вдобавок они не прошли суровой школы интербригад, а Дариана Дарк при всём при том школила своих выучеников жестоко и эффективно. И сейчас это сказалось. БМП могли бы изрешетить толпу на площади в несколько секунд, но вокруг грузовиков уже вспыхнула рукопашная, вдобавок безоружные мальчишки и девчонки успели расхватать винтовки убитых поселенцев из первого грузовика. Подожжённая БМП пылала ярко и весело, из башни, само собой, никто не выпрыгнул, и водители остальных пяти машин попытались сдать назад. Вокруг пулемётного дула одной заплясал пламенный венчик, раздались крики; но буквально в следующий миг прямо под башню открывшей огонь машины угодила вторая граната - бронетехника, считай, беспомощна в ближнем бою.
Четыре уцелевших БМП дали газу, бросая своих на произвол судьбы. Одна с разгону врезалась кормой в фасад закрытого магазина, со звоном лопались витрины, срывались и волочились по асфальту стальные жалюзи; внутри дома тоже что-то с грохотом обрушилось, и БМП застряла. Двигатель её в отчаянии взвыл раз, другой - но выбраться она так и не смогла.
Уцелевшие переселенцы отбивались с отчаянием обречённых. Они наконец-то зарядили винтовки, однако из грузовиков пришлось повыпрыгивать - кто-то из интербригадовцев подхватил второй гранатомёт, и массивный «ганомаг» немедленно вспыхнул, из-под пылающего брезента с воплями выбрасывались охваченные пламенем человеческие фигуры и тотчас падали, скошенные пулями.
В двух боевых машинах пехоты стрелки, похоже, сошли с ума - они принялись заливать свинцом площадь, не отличая своих от чужих. Четырнадцати с половиной миллиметровые пули хлестнули жестоким крутом по замершему грузовику, и через задний борт бессильно свесился прошитый навылет бородач, выпустив из рук загремевшую по брусчатке винтовку.
Падали и мои новокрымчане, так что бывшему лейтенанту дивизии «Мёртвая голова» Руслану Фатееву пришлось вспомнить, кто он такой.
К тому моменту семь «ганомагов» неподвижно застыли на площади, восьмой горел, брусчатка покрылась телами в серых штормовках и трофейном имперском камуфляже, страшно кричали раненые, у кого оставались силы на крик. Здесь, в рукопашной, сошлась нагая человеческая плоть, не защищённая никакой бронёй, к чему привыкли, скажем, имперские солдаты, и давящий ужас вцепился в затылок - я даже не ожидал, что это настолько страшно, вжиматься в камень мостовой, в то время как обезумевший пулемёт дёргает стволом вправо-влево и пули с мерзким звоном высекают искры из неподатливых камней. Метрах в десяти от меня, среди тел, застыл и убитый парень с гранатомётом, рядом - раскрытый алюминиевый ящик-укладка, где ещё оставалось три заряда. Пришлось задвинуть страх подальше и ползти, извиваясь, от трупа к трупу, пока мои скрюченные пальцы не вцепились в брезентовый ремень оружия.
- Отходи! - гаркнул я, оборачиваясь. - За фонтан, быстро!
Дальнейшее не требовало участия разума. Сколько учебно-боевых зарядов к этому вот «нибелунгу» я извёл на стрельбище, сколько макетов разлетелось в пыль! Я уж не говорю про тренировки на симуляторах.
Палившая по нас БМП дёрнулась и взорвалась. Заряды у этих чёртовых «нибелунгов» такие, что превращают боевое и десантное отделения машин в форменный филиал огненной преисподней прямо здесь, в нашем мире.
Две оставшихся БМП попытались скрыться, яростно отстреливаясь; несколько пуль пробили и без того мёртвые тела вокруг меня. Но ушла только одна - я успел послать прощальный подарок.
Стрельба стихла. Осталась только залитая кровью площадь и раненые. Все офицеры этой бригады поспешили ретироваться в самом начале заварухи.
- Водители есть? - закричал я.
Таковые нашлись. «Ганомаги», хоть и помятые, лишившиеся ветровых стёкол, попятнанные пулями, завелись - крепкая имперская работа. Раненых поспешно грузили в кузова, несколько человек побежали к застрявшей и брошенной БМП - выгребать боекомплект, какой можно.
А мятежную часть теперь надо срочно выводить из города, возможно, прорываться с боем. К сожалению, солдаты Дарианы Дарк - не безымянны, у всех есть свои номера, известны их родители и родственники...
- Слушай сюда! - крикнул я. - Принимаю командование. Первая задача - вывести раненых в безопасное место и уйти туда самим. Вторая задача - поднять те бригады, что думают так же, как мы! Но для этого надо сперва выбраться отсюда!
...Никто не спросил меня, по какому праву я тут распоряжаюсь. Над толпой - впрочем, нет, уже не толпой, строем, причём строем вооружённых людей! - взлетело несколько десятков рук.
Хватило нескольких минут, прежде чем посланцы восставших разбежались в разные стороны. Наша колонна, забитая сверх всяких нормативов, взревела моторами и двинулась прочь из города.
Я не строил иллюзий - нас, конечно, постараются задержать. Однако, чтобы справиться с нами, Дариане требовались не просто воинские части, а верные воинские части, готовые притом стрелять в «своих». Таковыми сейчас могли считаться только ополченческие батальоны.
Нам надо было торопиться. Оставлять раненых в Новом Севастополе - обречь их на пытки и смерть, возможно - в том самом резервуаре «нашей Даши». Их следовало вывезти, в пригородах хватало небольших больничек и медицинских пунктов, очень неплохо оборудованных.
Против всех моих ожиданий, сквозь периметр мы прорвались легко. На блокпосты уже поступил строгий приказ «не выпускать мятежников», однако начальник новосевастопольского гарнизона допустил непростительную ошибку: сообщил, что мятежная бригада «покусилась на защитников Федерации, прибывших с других планет», и ребятам, что засели за бетонными блоками на выезде из города, этого вполне хватило, чтобы разобраться что к чему. Мы стали богаче на пяток мотоциклов и лёгкий дозорный броневик, не говоря уж о полутора десятках вооружённых до зубов наших, новокрымских парней и девчонок, которым тоже не шибко нравилось, что происходит на их планете.
Колонна вырвалась на пригородное шоссе, и вскоре машина с ранеными свернула к недальней больнице. Ждать мы не могли, надо было отступать дальше, в гористую центральную часть острова. Там мы сможем перевести дух, как следует вооружиться, после чего отсюда надо было убираться - на другие острова, густо покрывавшие синий простор наших океанов.
Когда мы подкатили ко второй больнице, пожилой врач сам выбежал нам навстречу:
- Ох, про вас уже все каналы гудят! - сообщил он мне, в то время как раненых заносили внутрь. - Я так и понял, что нас не минуете!
- Спасибо, отец, - я пожал ему руку. - Смотрите, скоро Дариана с присными нагрянет...
- А хоть бы и нагрянула! Есть куда ребятишек укрыть. А вам уходить надо, в порт прорываться! Не в новосевастопольский, но хоть через Голубое!
Голубое - так назывался городок на противоположном крае нашего острова, где тоже имелись порт, многочисленные рыбофермы и тому подобное.
- Может, и придётся. Спасибо вам ещё раз; а сетью вашей воспользоваться нельзя ли?..
...Отец принял моё сообщение о том, что надо готовить прорыв мятежных частей прочь от Нового Севастополя. Эмоций он не высказал - ответ его оказался краток и немногословен:
- Всё понял. Буду действовать.
Конечно, колонна «ганомагов» - не иголка в стоге сена. Вертолёты добрались до нас, когда до гор оставалось с полчаса ходу. Я не удивился, что Дариана так долго мешкала: не так-то просто, как видно, оказалось найти пилотов среди боргских бородачей.
Я не собирался играть со смертью в рулетку. Грузовики затормозили, и ребята горохом посыпались в придорожные заросли. И вовремя - с вертолётов ударили ракетами, мигом обратив всю колонну в вереницу жарко пылающего металлолома. Кто-то вскрикнул, падая, кого-то задело осколком - но в целом мы отделались малой кровью. Геликоптеры ещё покружились над головами, расстреливая боекомплект, но сделать уже ничего не могли - бригада рассеялась.
Ночь мы встретили уже глубоко в горах. Сейчас мне предстояло самое сложное. Спал боевой азарт, и неизбежно возникли вопросы типа «Ой, мама, что ж мы наделали?!».
Мы насмерть схватились не с Дарианой Дарк, не со злобными имперскими угнетателями, в существование которых до недавнего времени верил и я, но с несчастными, которым не повезло родиться на рудничных мирах. Обречённые на рабство имперскими законами, они готовы были на всё, чтобы вырваться из своего персонального инферно, - и оказались у нас на пути. И теперь мы с яростью не поделивших пещеру первобытных кланов рвём друг друга в клочья, хотя у нас у всех - один общий враг, вернее, два, но второй пока приутих, по крайней мере, на нашем участке.
Теперь сюда, в горы, требовалось доставить боеприпасы и продовольствие; как ни кратко будет наше пребывание здесь, на штурм Голубого нельзя идти голодными и с пустыми руками.
Мой авторитет и право отдавать приказы никем не оспаривались. Наверное, ребята просто почувствовали - я знаю, что делать и как делать. Всего из Нового Севастополя вырвалось около трёх сотен бойцов; мы оставили почти четыре десятка раненых в пригородных госпиталях и, увы, на привокзальной площади, в руках коронеров и патологоанатомов Дарианы Дарк - ещё почти столько же убитых, чьи тела мы вывезти уже не смогли. Хорошо ещё, что успели сорвать с тел опознавательные жетоны - небольшая фора по времени для родных и близких погибших. Может, кому-то из них она поможет выбраться из мышеловки Севастополя и спастись.
А мне требовалось возвращаться. Не было связи, а без неё, сами знаете, как без рук. Предстоял неблизкий путь в наше лесное убежище.
Ночь прошла спокойно. Горели яркие звёзды Восьмого сектора, складываясь в наш собственный зодиак, что наши доморощенные астрологи приспособили для составления гороскопов. Горы на Новом Крыму невысокие (за исключением Сибири), но густо покрыты почти что непроходимыми зарослями, пронизаны паутиной узких и обрывистых долин, по которым сбегают мелкие быстротекучие речки. Здесь мир девственен, и с самого начала освоения планеты на разработки в горном массиве был наложен строгий запрет. После долгих трудов мы всё же научились не забывать о чужих ошибках.
Выкурить отсюда повстанцев будет очень непросто.
Я попытался отыскать ту троицу, Лёху, Сергея и Михаила, с которыми не успел закончить разговор - но, увы, из них до гор не добрался никто. Мишу оставили раненым, а вот от двух других ребят остались только медальоны.
На рассвете я простился с повстанцами. Они знали свой маневр, уцелели младшие командиры, взводные - им не требовалось объяснять, что делать. Я только поразился свирепой решимости интербригадовцев - они готовы были драться, но, увы, не совсем с теми, с кем надо...
- Дариана, конечно же, во всём разберётся! - горячо вещала стриженая миниатюрная девчонка, по-моему, та самая, с которой и началась вся эта заваруха. - Она, конечно же, не знает, что творят тут эти бородатые! Ей не докладывают, а сама она во всё вникать не может!
Её поддержали.
- Но зачем сюда вообще этих понаприсылали? - раздался чей-то голос. - Этих, с Борга? Неужто тоже без её ведома?
- Не может же Дариана каждого из них проверять! - пылко возразила стриженая. - И почему они должны в своих шахтах гнить, а мы...
- Ага, может, ещё предложишь с ними поменяться? - жёстко бросил тот же голос. - Может, нам перед ними покаяться, повиниться и всем с Нового Крыма на Борг поехать?.. - Поднялся шум. - Да погодите вы! Не галдите. Пусть бы себе жили, только нормально, по-человечески, по нашим законам и порядкам, а не по своим! Всё же не к себе домой явились.
- Да и у них же дома и вовсе нет! Одни урановые рудники!..
Дальше я слушать не стал. Спорить бессмысленно, а дорога неблизкая.
Итак, всё началось ещё быстрее, чем я полагал. Дариана Дарк получила прекрасный повод «санировать» мятежную планету, после чего спокойно заселять Новый Крым верными ей по гроб жизни обитателями рудничных миров. И в этих условиях у меня оставался только один способ хоть как-то, но помешать её планам - за исключением, конечно, уничтожения самой Дарианы.
Я шёл через чащобы, забыл об усталости и голоде, на ходу утоляя жажду в чистых лесных ручьях. И с каждым шагом под постепенно светлеющим небом во мне всё нарастало и нарастало не подозрение - уверенность, что на сей раз госпожа Дарк постарается решить проблему Нового Крыма раз и навсегда. Причём именно тем способом, что я боялся - молчаливое присутствие «маток», которое я ощущал всем своим существом со всевозрастающей чувствительностью. Я не сомневался - Дариана совершенно сознательно провоцировала новокрымчан. Мы оказались слишком неподатливы, слишком независимы. Нас следовало убрать, но так, чтобы остальные планеты Федерации дружно ревели бы вместе с Дарианой «распни их, распни!».
Сколько у нас осталось времени? Сожжённый мной биоморф - ему оставалось до трансформы самое меньшее несколько недель, точнее я пока сказать не мог. Но как много таких пребывает в неприкосновенности? Как много «маток» готовится воспарить над просторами Нового Крыма?..
Когда я добрался до нашего бункера, семья опять бросилась мне на шею, словно вернувшемуся с того света. Сестры разрыдались, мать крепилась.
- В городе Бог весть что делается... - сбиваясь, торопился отец, пока я с волчьим аппетитом закидывал в себя обед. - Дариана разоружает интербригады, все, представляешь? На блокпостах - только ополчение. Идут аресты. Хватают родню повстанцев, кого уже успели установить.
- Не это страшно, - проговорил я с набитым ртом. - Дариана будет поднимать «маток». Нам придётся связываться с Империей. Иначе тут будет одно большое кладбище.
Все замерли и побледнели. Я обвёл семью взглядом.
- Дариана не посмеет... всё-таки тут у неё множество поселенцев... - слабым голосом возразил Георгий.
- Кто знает, где кончается её власть над Тучей? Может, она вполне может приказывать ей, кого атаковать, а кого оставить в живых, - возразила Света.
- Спорить нет смысла. Пап, надо связаться с Михаэлем. Мерзко, но, похоже, только имперский десант может дать нам шансы.
- Превратить Новый Крым в поле боя... - вздохнула Лена. - Жалко-то как... всё ведь сожгут, разорят, отравят...
- Просить подмогу у нациков... - в тон ей проворчал Георгий. - Да они тут сами новый порядок установят почище Дарианиного! Забыли, на скольких планетах «поражение в правах» действует и что это означает? Сколько наших на Сваарг отправится - в лучшем случае, а скорее всего, никого никуда и не отправят - здесь, на месте шлёпнут, в ров и известью засыпят?
- Хватит! - папа стукнул кулаком по столу. - Как там у Блока? «Жар холодных чисел»? Вот у нас то же самое. Мы сейчас - как камень меж жерновами. И никто не знает, разотрёт ли нас в порошок или сами жернова треснут. Я согласен с Русланом. У царя обезьян Ханумана есть шанс только если его враги, тигр и лев, сцепятся друг с другом.
- Ты цитируешь Председателя Мао, дорогой? - усмехнулась мама.
- Он был неглупым человеком, - в ответ хмыкнул отец. - Во всяком случае, на доброй сотне китайских планет его цитатники до сих пор в ходу. А к его телу на Новом Пекине по-прежнему устраиваются паломничества. Рус, объяснишь, как связаться с твоим каптенармусом?..
Братья и сестры мрачно молчали, пока мы не отправили сообщение. А я, не давая себе лишнего часа отдыха, двинулся в обратный путь. Повстанцам (и мне) предстояло брать штурмом Голубое.
* * *
Крошечный приёмник, настроенный на волну круглосуточных новостей Федерации, успокоительно бормотал что-то о невиданной доблести защитников Шайтана, о каких-то не ведомых мне бойцах, что у карьера номер такой-то и комбината имени такого-то в очередной раз «отразили все атаки имперско-фашистских войск», нанеся им, разумеется, очень тяжёлые, практически невосполнимые потери. Я напряжённо ждал известий о мятеже и беспорядках в Новом Севастополе, но и федеральный, и местный, новокрымский, новостные каналы как в рот воды набрали.
Густые плети лиан-ладонников, прозванных так за форму листьев, успокоительно раскачивались под лёгким ветерком. Дорога (вернее, полное её отсутствие - я пробирался чащей) вела в гору. Долгий и изматывающий переход остался позади, передо мной вздыбливались горы, красновато-серый камень проглядывал сквозь свисающие занавесы вьюнов; когда-то я очень любил горные походы, мы проводили тут по целой неделе, карабкаясь по отвесным скалам; а с наивысшей точки, горы Большуха, открывалась великолепная панорама почти всего острова, от Нового Севастополя на юге до Голубого на севере. Правда, чтобы разглядеть города, уже потребуется хороший бинокль.
Я ожидал, что к горному массиву будут подтянуты крупные силы боргского ополчения, что укромные долинки станет обрабатывать артиллерия, а вертолёты - заливать напалмом, благо три сотни повстанцев вооружены из рук вон плохо. Однако ничего подобного - я спокойно пробрался сквозь леса и послушно выполнил команду «Стой!», отданную бдительным часовым восставших.
Они держались молодцами. Парни и девчата привыкли к слогану «Вся Империя против вас!» и сейчас, когда слоган обернулся реальностью, не растерялись. Только вместо «Империи» вдруг оказались, по сути, не слишком от неё отличающиеся, далёкие, страшные и непонятные «переселенцы», а быть «против всех» в интербригадах привыкли. Настолько, что даже перестали замечать - сражаться против всех всё равно, что пытаться идти во все стороны разом.
Сбежались командиры взводов, и, глядя на привычно серьёзные молодые лица, я сказал:
- Всё в порядке. Будем прорываться на Голубое. Там будут ждать суда. Отсюда надо уходить, пока не задавили числом. Место для партизанских действий, увы, не слишком подходящее.
- А что, другие лучше, Александр? - выкрикнула всё та же стриженая девчонка, Мари. - Другие острова ещё меньше! Ну, кроме Сибири, конечно. И разве не воевали прямо тут, у нас, партизаны-«непримиримые» с имперцами?
- Воевали, конечно, - кивнул я. Не-ет, интербригады - это вам не «Мёртвая голова», тут ещё не отучились обсуждать приказы... - Только было несколько по-другому. Не партизанские базы в лесах и взрывание эшелонов, а атаки на имперцев в самом Новом Севастополе, в Голубом, в других местах. Бойцы имели легальный статус. Многие даже работали в имперских учреждениях. Всё, отставить спорить! Я доведу вас до Голубого. И вернусь обратно. Очень удачно взял краткосрочный отпуск.
Эх, ребята, горько думал я, глядя на их доверчивые и чистые лица. А ведь я же мог оказаться хитроумно вам подброшенным провокатором. В Голубом вас может ждать засада. Долго ли перебросить туда десант вертолётами или по морю?.. А вы мне верите, слушаетесь, идёте за мной. И точно так же шли за Дарианой Дарк. И чёрта лысого она взяла бы тут власть без вас, наивных, восторженных искателей истины!..
...Из Голубого суда моего отца и его друзей развезут ребят по нескольким островам покрупнее. Парням и девчатам помогут устроиться, залечь на дно. Будем вывозить и прятать их родню.
...Но что мы станем делать, когда с неба нам на голову рухнет во всей своей красе 2-й десантный корпус господина Пауля Хауссера?..
- И что ж, так и станем прятаться? - возмутилась Мари, дослушав меня до конца. - Как крысы, по щелям разбежимся? Ну и передушат нас всех поодиночке! Надо до товарища Дарк добраться, ей глаза открыть! Ведь не говорят же...
- Машка, не начинай по новой! - оборвал её низенький крепыш, как и она, с повязкой взводного. - Который день бранимся. И я тебе говорю - Дариана нас всех обманывала. Потому что...
Ему не дали закончить, заглушили яростными воплями. Я поднял руку.
- Тихо, тихо! Беда в том, Мари, что... командование Федерации точно знает, где вы, сколько вас, чем вы вооружены. Думаешь, оно не сможет прислать сюда двадцать тысяч ополченцев, оцепить и прочесать весь массив? Больше тут прятаться и негде. И я не говорю, что надо рассеяться и попрятаться, как крысы. Напротив - ваши взводы станут наносить удары там, где вас не ждут.
- Да по кому наносить-то! - взвилась Мари. - Без того, чтобы товарищу Дарк...
- Тихо! - вдруг вскочил светловолосый паренёк. - Слышите? Слышите?!
Мы услыхали. Далеко внизу, на ведущих к массиву просёлках, гудели моторы танков. А в небе изо всей дурацкой мочи рубили воздух вертолётные лопасти. Дариана Дарк решилась-таки нанести удар.
- Кончаем разговоры! Взводные, назад, к своим бойцам! Быстро поднимаем всех и уходим! Давай за мной!
Три сотни людей, растянувшиеся тонкой ниткой в сумраке предгорного леса, - не сразу заметишь, не вдруг поймаешь. Бородачи с Борга - свирепы и упорны (на той же площади в Новом Севастополе они дрались насмерть, ни один не попросил пощады и не сдался), но о лесной войне знают меньше, чем младенцы. И умение тихо ходить по чаще не относится к числу их талантов.
Прежде чем заговорила артиллерия, прежде чем вертолёты излили жгущий всё и вся дождь на ни в чём не повинные горы - мы без выстрелов успели выскользнуть из смыкавшейся ловушки.
И вновь марш, долгий марш через леса; центральная часть острова, как я говорил, специально оставалась в своём первозданном виде, но ближе к берегу, само собой, начинались поля, сады и фермы. Круговое шоссе, обегавшее вдоль берега весь остров, от восточной окраины Нового Севастополя к западной, как и ожидалось, оседлали войска. Можно было только поражаться, сколько поселенцев успела перебросить к нам Дариана Дарк. Всю дорогу забили тупорылые «ганомаги» и щучьеносые трофейные «насхорны». В эфире царило невообразимое столпотворение.
Похоже, Дариане не составило труда предугадать наш следующий ход. Пришлось затаиться и ждать до ночи.
Когда стемнело, движение на шоссе несколько улеглось, рассосались пробки. Отряды переселенцев, светя фонариками и спотыкаясь, медленно втягивались во влажные, окутанные туманами леса. Они боялись чащи и жались друг к другу; их строй было б нетрудно прорвать, но наша задача была уйти тихо.
...Во мраке отряд рассеялся. По одному, по двое ребята стали выбираться на трассу. И спокойно, не совершая резких движений, переходить на ту сторону. Над шоссе то и дело взмывали осветительные ракеты, с нескольких передвижных прожекторных установок шарили лучами, однако всё прошло благополучно. Последняя часть ночи ушла на дорогу к Голубому.
Никто не сомневался, что там нас будет ждать тёплая встреча.
* * *
Шифровка 127.
Вне всякой очереди!!!
Салим - Баклану:
В бригаде «Танненберг» объявлена боевая тревога, идёт погрузка всего личного состава и боевой техники. Место передислокации неизвестно даже Арийцу. Возможны любые неожиданности.
Следующая связь по предоставлении технической возможности.
Салим.
* * *
В сером предутреннем свете мы вошли в Голубое. Ночи на Новом Крыму мягки, теплы и, казалось, если для чего и созданы, так исключительно для романтических охов-вздохов, прогулок под звёздным небом и поцелуев на морской набережной. Но сейчас звёзды не смотрели на мой мир, а злобно щурились, словно целясь из неведомого оружия, среди коего значилась и Туча, которую по-настоящему нам не удалось победить ещё ни разу. Какие бы потери мы ни наносили ей в отдельном бою, она неизменно возрождалась, подобно сказочному чуду-юду, что на Калиновом мосту подхватывало срубленные Иваном головы, чиркало по ним огненным пальцем, после чего они, головы, немедленно прирастали обратно. В сказке Иван Царевич (или, скажем, Иван - вдовий сын) в конце концов, уже вбитый по самые плечи в землю, ухитрялся срубить огненный палец, после чего вместе с нерадивыми братьями и добивал чудовище.
Вот узнать бы только, где у этой Тучи тот самый огненный палец... Дариана? Кто-то ещё? Может, их и в самом деле много - таких, как я, наполовину людей, наполовину - биоморфов? И если это так, то кому они служат, эти биоморфы? Может, той загадочной силе, что - в моём видении - держит в открытом космосе мириады ждущих приказа «маток»?
Разумеется, все въезды в приморский городок были перекрыты. Времени в распоряжении Дарианы оставалось немного, однако на дорогах возникли внушительные баррикады-лабиринты из метровой толщины бетонных блоков. Наскоро сложенные из таких же монстров капониры щерились чёрными дырами амбразур и торчащими пулемётными стволами. Мои - уже мои! - ребята просачивались дворами, разбитыми между окраинных домов садиками; никто не собирался штурмовать Голубое по всем правилам уличных боёв.
Сейчас я запоздало жалел, что у нас нет времени организовать снятие ребят просто с берега, шлюпками. Море здесь мелкое, бреди несколько километров, а тебе всё по колено. Страшно подумать, что случилось бы, зависни над этими лодками пара-тройка вертолётов, несущих напалмовые баки. У кораблей покрупнее были шансы отбиться, но, опять же, из-за мелководья они не могли подойти близко к берегу.
Оставался только порт. Наверняка забитый сейчас бородачами-ополченцами, что называется, горящими рвением поквитаться за привокзальную площадь в Новом Севастополе.
Среди моих ребят нашлись уроженцы Голубого, да и что говорить - почти все бывали здесь, и не один раз. С разных концов, осторожно пробираясь в предутренних серых сумерках, мы приближались к порту. По улицам важно выхаживали увешенные оружием патрули, но мы их игнорировали. Удивительно, но до предпортовой улицы мы добрались без единого выстрела.
Порт в Голубом никогда не задумывался как неприступная крепость, ограждённая высокими заборами и глухими воротами. Дариана же Дарк превратила его в настоящую цитадель: где громоздились груды всё тех же бетонных блоков, где - мешков с песком. Колючая проволока. Прожектора. Весь малый джентльменский набор. А там, где пирсы кончались, упираясь в стены зелени, - возведены настоящие форты. Дариана Дарк, похоже, сделала выводы из моих эскапад в эллинге.
Конечно, мы уже не были безоружной толпой, как тогда, на площади. Но катастрофически не хватало тяжёлого оружия. Оставалось только рассчитывать, что задуманный нами с отцом план не даст сбоя в самой важной его части...
Ожил приемничек-косточка в ухе. Незнакомый голос, до предела искажённый электроникой, пробормотал нечто вроде «три тройки!». В тот же миг тишина над портом сменилась пулемётным грохотом и разрывами гранат.
Мои ребята не отставали. Подброшенные нам «шмели» и «муспели» залили пламенем главный вход в порт. Огонь выплеснулся из амбразур, лизнул бесполезные отныне пулемётные стволы.
- Ур-р-ра-а-а-а!..
Оттолкнулись от земли - словно шагнули в безвоздушное пространство. Треск ответных выстрелов, и злой свист над головой, и кажется, что осталось только одно желание - рухнуть, вжаться в грязный асфальт и лежать не шевелясь. Сейчас это представляется вершиной блаженства. Рай на земле - возможность залечь, а не бежать навстречу пулям.
...Сколько миллионов людей в нашем прошлом прошло через это? Лежать носом в грязи, когда воздух над головой наполнен обретшим крылья свинцом? Кого-то в такой ситуации вздёргивало и бросало на вражьи дула чувство долга, любовь к Родине, да простятся мне эти высокие слова. Иногда - то самое чувство, что «на миру и смерть красна». А кого-то - пинок командира или смотрящий в затылок ствол комиссарского нагана. Впрочем, вместо комиссара вполне мог наличествовать заградотряд.
Рассыпная цепь интербригадовцев с налёту ворвалась в порт, оставив позади пылающие заграждения. Несколько ополченцев посмелее дуром выскочили на нас, вообразив себя, наверное, суворовскими чудо-богатырями, способными творить чудеса своими штыками. Но нас крепко научила ещё немецкая пехота в сорок первом, показав, как надо отбивать знаменитые русские штыковые...
Со стороны моря тоже гремело и полыхало. В широкую горловину порта меж разнесёнными волноломами входили корабли - обычные траулеры, но на них загодя установили вооружение, и сейчас они с тыла расчищали нам дорогу. Эти траулеры развезут разные взводы моего прекращающего существование отряда по разным островам. Там ребята будут в безопасности... насколько можно быть в безопасности на планете, где, как становилось понятно, начинается гражданская война.
Траулеры лихо подходили к пирсам, наскоро швартуясь, на берег перебрасывались сходни. Крики взводных, собиравших своих; топот ног по прогибающимся доскам; и наползающий сзади, из обмершего Голубого, утробный рёв танковых моторов. Вскоре стоит ждать и крылатых гостей...
Я досмотрел действо до конца. Последний траулер втянул сходни, забурлил винтами, отваливая от пирса.
- Товарищ командир! А вы-то?! - крикнула мне с носа уходящего кораблика стриженая Мари.
Я только махнул рукой.
...Ворвавшиеся в порт танки с наспех намалёванными перечёркнутыми жёлтыми кругами - эмблемой Федерации, где косая черта должна была изображать «официального» взлетающего журавля, обнаружили лишь пустые пирсы, стреляные гильзы да своих убитых. Командир повстанцев, не взошедший с ними на корабли, тоже давно исчез.
...Я пробирался прочь от Голубого. Над головой пронеслось звено вертолётов, надрывая турбины, они мчались в сторону моря. Опоздали, голубчики. Промахнулась ты, госпожа Дариана. Через несколько дней начнутся волнения на четырёх крупнейших островах вокруг Нового Севастополя. Тебе придётся метаться и распылять силы, Даша-лиса. Хотя, если я прав и ты действительно задумала то, что задумала, ты очень быстро свернёшь сейчас охоту за мятежниками. Конечно, всеобщее «санирование» Нового Крыма не совсем в твоих интересах - пищевая промышленность планеты должна работать бесперебойно, а твои поселенцы пока ещё не готовы целиком и полностью заменить наших специалистов. Возможно, ты потянешь ещё какое-то время. Вопрос только в том - сколько. И сколько мы тебе дадим.
...Когда я вернулся в лесной бункер, меня встретили хорошими новостями: все траулеры благополучно добрались до места назначения. Два вертолёта Дарианы чересчур уже самоуверенно сделали заходы на них, за что и поплатились - получили по ракете из ПЗРК.
- Море жалко, испоганили, - проворчал папа, заканчивая рассказ. - Потом поднимать их, а там глубоко...
- Что в Севастополе?
- Зачистки, - вздохнула мама. - Дариана поняла, что с нами ей больше не сладить. Из города выселяют «пораженческие элементы».
- Куда выселяют?
- Во чисто поле, - она передёрнула плечами. - Не трогают тех, кто подписывает особое «письмо лояльности».
- И что, многие... подписывают?
- Хватает, - зло сказал папа. - Впрочем, и под оккупацией не все шли в партизаны. Многие хотят просто выжить.
- Так и заводы работают, и рыбофермы, - подхватила мама. - Кое-кто из наших пытался прозондировать насчёт всеобщей стачки, но... За плечом у каждого новокрымчанина стоит по поселенцу. Дариана готовит собственные кадры. И очень торопится.
- А что на других островах? Там есть переселенцы?
- Практически нет, - пожал плечами отец. - Они было появились там в самые первые дни, но к этому дню вернулись в Новый Севастополь. Оно и понятно...
- Оно и понятно, - перебил я его, - что Дариана собирает всех своих. Мама, отец, она готовится выпустить «маток»! Или, скорее всего, прямо Тучу. Скорее всего, несколько. Новый Севастополь она каким-то образом прикроет. Выселение наших из столицы - та же опера. Дариане требуется жизненное пространство. Хотя бы локально.
- И что же ты предлагаешь? - папа нервно барабанил пальцами. - Мы упустили Дариану. Где она сейчас - никто не знает. Как и её креатуры...
- Пат, - резюмировала мама. - Ни у нас, ни у неё хороших ходов не осталось.
- Ну как же, у неё-то осталось... - проворчал папа. - Смести все фигуры с доски. Китайская ничья.
- Не рискнёт, - заспорила с ним мама. У них, похоже, начиналась их любимая общетеоретическая дискуссия в условиях глобальной нехватки информации - то есть, попросту говоря, гадание на кофейной гуще.
Я пошёл к себе. «К себе» - это, конечно, слишком громкое название крохотной подземной клетушки два на два метра, но...
На оставленном включённым наладоннике в уголке экрана мигал жёлтый цветок-ромашка: получены новые сообщения. Некогда весь Новый Крым перешёл на беспроводные сети, однако «активный» компьютер, ведущий обмен какого угодно характера, нетрудно запеленговать, словно рацию, и потому здесь, в бункере, связь проложили по старинке - кабельную. Не хотелось даже гадать, сколько денег могла стоить отцу эта затея. Зато теперь нащупать нас гораздо сложнее; хотя, конечно, абсолютно непробиваемых защит не бывает по определению.
Презрев все правила конспирации, Михаэль писал мне открытым текстом:
«Информация попала в верхи. Назначена операция «Тайфун». Моя часть в ней не участвует. Отправляется в другое место, куда - неизвестно. Предложения по пасификации на основе предложенного компромисса отвергнуты. Решено «преподать наглядный урок». Для наступления готовятся охранные и карантинные войска.
Да поможет вам Бог».
Он старался не называть имён, но всё было понятно и так. Валленштейн, очевидно, пытался убедить Генштаб в том, что можно «умиротворить» Новый Крым, оказав нам помощь против той же Дарианы Дарк, после чего включить планету обратно в состав Империи, даровав нам вольности и привилегии. План был отвергнут. Империя решила пожертвовать нами, полагая, что это устрашит остальную Федерацию. А поскольку бригаду «Танненберг», похоже, сочли ненадёжной и не слишком подходящей для этой операции, готовилась зачистка, не уступающая по тщательности той, что нам обещала Туча. У солдат «Танненберга», возможно, могли остаться какие-то ностальгические воспоминания о планете; и раз их не допускали, значит, готовилось нечто в духе карательных акций в Белоруссии или Югославии. Или - Жлобинского инцидента, если говорить о недавней истории.
Мы оказались меж двух огней.
Никогда не просите помощи у дьявола, даже для борьбы с другими порождениями преисподних.
Нетрудно предугадать, что случится дальше. Империя попытается высадить на Новом Крыму крупный десант. Конечно, она понесёт потери ещё на высоких орбитах, но наша планета, к сожалению, не утыкана ракетными шахтами, как ёж - иголками. А когда имперцы вцепятся когтями хоть в один клочок твёрдой земли, выбить их будет стоить великой крови. Для Дарианы Дарк это будет, в какой-то степени, истинным подарком: наши новокрымчане, скорее всего, забудут о распре с переселенцами и объединятся с ними, потому что тех же боргцев у нас, скажем так, не любят без году неделя, а Империю ненавидели много десятилетий. И начнётся кровавая каша, потому что если Империя решила преподать «наглядный урок» и перебрасывает к нам карателей, от того же Нового Севастополя останется только выжженная земля. В конце концов, аналитикам из GeneralStab есть куда отправиться - курортных планет не то, чтобы с избытком, но они есть. Одной можно пожертвовать. Ради единства Империи, которая, само собой, юбер аллес!
Спина у меня покрывалась потом, кровь холодела. Я слишком хорошо знал, на что в реальности способна Империя, если всерьёз разозлится и полезет вперёд, не считаясь (до определённого уровня) с потерями. Новый Крым обратится в пустыню, и хорошо ещё - если не радиоактивную.
Родители выслушали моё известие молча. Переглянулись. И, должен сказать, мне выражение их лиц очень и очень не понравилось.
- Кажется, Таня, пора? - очень спокойно произнёс отец, поигрывая незажжённой трубкой.
- Пора, Юра, пора, - кивнула мать.
- Эй, эй, вы что задумали?! - всполошился я.
- Много будешь знать, скоро состаришься, - рассеянно отозвался папа.
- И думать не могите! - страшным голосом произнёс я. - По глазам вижу - решили красиво умереть, оба?!
Родители замерли и покраснели, словно подростки, застигнутые целующимися.
- Руслан... - мама подошла ко мне, обняла, прижалась щекой к груди. - Есть время жить и время умирать. Если здесь высадятся имперские каратели, Нового Крыма не будет и жить нам всё равно станет незачем.
- И... и... - мне не хватало воздуха, но всё-таки удалось вытолкнуть слова из закаменевших губ: - Что вы задумали?!
- Добраться до Дарианы Дарк, - безмятежно улыбнулась мама. - Но не так, как ты. Ты шёл, чтобы вернуться. А мы - нет.
У меня подгибались ноги. Несмотря ни на что. Мир разламывался и летел в тартарары.
- Но мы ж даже не знаем, где она!
- Это если искать её, как раньше. А если просто сдаться её охранке... не сомневаюсь, Даша захочет взглянуть на нас перед тем, как скормить своим тварям в биореакторе, - мама смотрела на меня серьёзно, но в то же время - как-то просветлённо, с пугающей уверенностью.
Они действительно пойдут до конца, в панике подумал я.
- Но вас же обыщут. Никакой бомбы пронести не удастся, - бормотал я, уже понимая, что никакие аргументы не подействуют.
- Есть разные бомбы, мой дорогой. В том числе и такие, что не детектируются никакими металлоискателями, - мама ласково, как в детстве, провела мне ладонью по волосам. - Те, которые внутри.
Я не мог поверить своим ушам. Вот так вот спокойно, словно обсуждается поход в ресторан, люди говорят, что готовы отправиться на смерть, самим подорвать себя, когда Дариана окажется рядом...
Нельзя соглашаться. С таким не согласится ни один человек, даже с примесью неведомого биоморфа.
- Но что нам это даст?! Империя уже начала операцию и её не остановить, не важно, жива Дариана или нет.
- Но тогда по крайней мере будет шанс, что Даша не выпустит Тучу. И на имперцев, и на нас, грешных.
- Чушь, бред, ерунда! - заорал я. - Ничего вы тут не сделаете! Ничего не изменится! Даже без Дарианы! Поселенцев как гнали к нам сюда, так и будут гнать! Империя как собиралась нас «зачищать», так и будет собираться! Не Дарк надо взрывать сейчас, не её!
- А кого ж? - с прежней безмятежной уверенностью осведомилась мама. Глаза её лучились светом, от которого у меня кровь стыла в жилах. Она, похоже, уже всё для себя решила.
- Некого, - буркнул я. - Ситуация тяжкая, но самоубийством её не поправишь. Как и смертью Дарианы.
- А чем тогда? Чем?..
Наступило удушливое, скверное молчание. Так, наверное, чувствовали себя те, кто по долгу службы летом сорок первого знал, что в газетах сообщают совсем не то, что есть на самом деле, что немецкие танковые клинья уже за Минском, на подступах к Ленинграду, что всё и вся рушится, и кажется, что выхода уже нет.
У нас тоже не оставалось ни выбора, ни выхода. Имперских карателей нельзя пускать на Новый Крым, с ними придётся драться насмерть, потому что это будет вполне в духе Его Величества кайзера - половину выживших после зачистки отправить на Сваарг, там всегда не хватает рабочих рук, а вторую половину - продать, если верны слухи, Чужим для опытов.
Сгущались сумерки, безоблачное небо манило звёздными россыпями; и я, выйдя под их неяркий свет, стоял, запрокинув голову, стараясь отбросить суетное: лавина сорвалась, от неё не уйти, но значит ли это, что мы окончательно проиграли?..
Хотя главное зло уже случилось - те, кто должен был сражаться с Империей плечом к плечу, уже вцепились друг другу в глотки. Дариана знала, что делает, когда переселяла к нам несчастных замордованных шахтёров. И ведь в другое-то время их бы наверняка приняли с распростёртыми объятиями, как и положено, подвинулись бы сами, дали место... Память вновь и вновь прокручивала сцены на площади, дикую схватку, достойную не борющихся за свободу людей, а диких зверей. И никто ни в чём не виноват. Мы не виноваты, что трепетно относимся к своей последней планете, наученные горьким опытом; поселенцы не виноваты, вырвавшись из ада рудничных миров. Никто не виноват, но кровь пролилась, и теперь потребуются долгие годы, чтобы всё это сгладилось и, если не забылось, то, по крайней мере, не отравляло молодое поколение. А нам остаётся только молиться, чтобы эта кровь не похоронила окончательно нашу мечту о свободе.
* * *
ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ
(Уже привычный гром фанфар, развевающееся знамя уступает место дикому, скалистому пейзажу под странным зеленоватым небом. Но это - единственное на планете, что зелено. Земля - красно-коричневый ковёр, чересполосица отдельных цветов, смешивающихся в непредставимую человеческим воображением абстрактную картину. Во весь экран вспыхивают аршинные буквы: «Шайтан. Победа!» - Ликующий голос диктора.)
- В последнюю неделю на планете Шайтан нашими вооружёнными силами проводились широкомасштабные наступательные операции. Наш канал не раз передавал сообщения с переднего края. И сейчас мы одними из первых показываем последний рубеж, куда наши доблестные танкисты, десантники, ракетчики и лётчики отбросили врага. Части сепаратистов, оборонявшие важнейшие карьеры и горно-обогатительные комбинаты, жизненно необходимые инсургентам для поддержки существования их так называемой «федерации», полностью окружены. Их положение безнадёжно. Они отрезаны от последнего космопорта, ещё контролируемого мятежниками. Но и обладание им не сильно помогает его продолжающим сопротивление защитникам. Кольцо блокады сжимается, и, несмотря на огонь пока ещё уцелевших баллистических средств противника, наш Императорский флот планомерно продвигается к намеченным рубежам.
Инсургенты проиграли битву за Шайтан. Ещё несколько дней, и наш флаг взовьётся над космопортом «Северный» - последним оплотом мятежников.
За время наступления нашими силами полностью разбиты девять так называемых «интернациональных бригад», одиннадцать «кадровых дивизий» сепаратистской «федерации», в том числе моторизованная дивизия «Нормандия» и танковая дивизия «Монжуа». В плен взято свыше ста тысяч человек, много тяжёлого вооружения и бронетехники. Наши славные Военно-Воздушные силы полностью господствуют в воздухе, нанося точечные удары по позициям всё ещё оказывающим сопротивление частям противника. Никто не торопится посылать в бой нашу пехоту. Командиры берегут солдатские жизни.
Шайтан - это только первый шаг. Скоро, очень скоро непобедимое знамя Империи поднимется и над остальными планетами, пока ещё остающимися под контролем инсургентов.
(Камера скользит по безжизненной равнине, усеянной почерневшими остовами сгоревшей боевой техники.)
- Здесь, на этом поле, наших десантников пытались контратаковать отборные танковые части мятежников. Укомплектованные выходцами с французских планет, дивизии «Нормандия» и «Монжуа» имели свыше семисот единиц бронетехники, захваченной инсургентами в самом начале восстания. Вы видите жёлтые перечёркнутые круги на башнях? Это их опознавательные знаки. Но наши танкисты и ракетчики были готовы. Чётко взаимодействовали они с пилотами, что вели напряжённые воздушные бои над полем боя. И вот результат - покрытая остовами танков и бронемашин равнина. Здесь был сломлен хребет танковым войскам инсургентов. Отсюда началось стремительное шествие наших войск к «Северному». И мы не сомневаемся, что в самом скором времени на этом месте поднимется памятная стелла в ознаменование подвига наших храбрых солдат...
Время самозваных «федераций» уходит. На тех планетах, что вначале поддержали инсургентов, растёт понимание совершённой ошибки. Так, жители планеты Новый Крым подняли восстание против кровавой диктатуры, прикрывающейся демократическим фасадом и прячущейся под именем «федерации». Обратившиеся к разуму жители планеты подвергаются жестоким репрессиям; на Новый Крым в срочном порядке завозятся переселенцы с других планет.
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
- На планете Шайтан продолжаются упорные бои. В последние дни имперцы предприняли новое наступление по направлению к Восьмому горно-обогатительному комбинату. Имперско-фашистское командование бросило в бой значительные силы авиации, бронетанковых войск и десанта. Это - новая попытка прорвать нашу оборону, просочиться в глубину этой обороны.
Идут ожесточённые бои. Они не прекращаются ни днём, ни ночью. Бросив в бой свои резервы, имперцам удалось обеспечить себе численное превосходство на ряде участков. Только благодаря этому им удалось вклиниться в расположение наших войск.
На одном из участком нашей обороны Н-ская часть в первой половине дня отбила несколько вражеских атак. Имперцы нигде не смогли прорваться. Всё стихло, и вдруг уже ближе к вечеру на стороне неприятеля было замечено движение. Поднялось сразу до двух имперских батальонов. Они пошли в атаку, все до единого пьяные, даже механики-водители: бронетехника рыскала из стороны в сторону, с трудом двигаясь по прямой.
Наши бойцы подпустили пьяные вражеские батальоны на близкое расстояние и встретили их огнём всех противотанковых средств. Батальоны врага были уничтожены.
Лживые утверждения имперской пропаганды
«Блокированный», по утверждению записных вралей из Главной вещательной корпорации, Шайтан продолжает жить и сражаться. Каждый день наши бойцы кадровых дивизий и добровольцы интернациональных бригад продолжают наносить тяжёлые потери противнику. Подступы к нашим позициям завалены тысячами трупов имперских солдат, сотнями сожжённых танков, десятками сбитых самолётов и вертолётов. На улицах шахтёрского городка Северный, подле одноимённого космопорта, который якобы окружили имперские части, идёт обычная мирная жизнь.
Да, правда, что на некоторых участках фронта врагу удалось потеснить наши части и несколько продвинуться вперёд. Однако все важнейшие комбинаты, изначально находившиеся за «зелёной линией», продолжают оставаться под нашим контролем и работать в непрерывном режиме. Богатейшие и высококачественные руды, обрабатывавшиеся на 8-м ГОКе, продолжают поступать на завод, несмотря на то, что линия фронта несколько приблизилась к нему. Транспортные корабли регулярно взлетают с космодрома «Северный», увозя готовую продукцию шахтёрской планеты. Многие карьеры продолжают работать даже под вражеским обстрелом.
Потоки лжи обрушиваются на население Империи. Рабочим, крестьянам, интеллигенции внушают, что ведётся священная война против страшного «сепаратизма», что «инсургенты» только и думают о том, чтобы вторгнуться в пределы Империи, творить грабежи и насилия.
Но гражданам свободной Федерации не нужны чужие планеты. Свобода не всучивается насильно. Мы лишь хотим защитить своё право жить так, как считаем нужным. «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Мы, как никогда, едины в нашем порыве отстоять свои священные рубежи. И пусть имперская пропаганда клевещет, что на планете Новый Крым якобы началось «восстание» против нашей любимой Федерации. На самом деле граждане Нового Крыма, сбросив власть продажных и преступных олигархов, национал-предателей и агентов имперской разведки, радушно принимают переселенцев-шахтёров и членов их семей. Работа на рудниках, в шахтах и карьерах продолжается вахтовым методом, как уже не раз сообщалось в наших новостях. Обстановка на Новом Крыму полностью контролируется федеральным правительством, осуществляющим прямое управление на планете до тех пор, пока не будут избраны новые легитимные органы власти. Имперская пропаганда в который уже раз выдаёт желаемое за действительное, так что даже нет нужды опровергать все её бредни. Вынужденные сочинять сказки о фантастических успехах имперско-фашистских войск, прислужники кровавого тирана Вильгельма давно уже потеряли всякий стыд и совесть. Всякому разумному человеку очевидна бредовость их измышлений.
* * *
Постановление Временного правительства Народно-Демократической Федерации Тридцати Планет за № 1750 обязывает всех без исключения граждан, проживающих на территории Народно-Демократической Федерации, сдать на временное хранение в органы Министерства коммуникаций все приёмопередающие установки, способные принимать сигнал космических ретрансляторов классом выше, чем местные ретрансляторы типа ТРТЛ-А, -Б и аналогичных (полный список см. в приложении), находящиеся в индивидуальном пользовании, а также в пользовании компаний, предоставляющих информационные услуги индивидуальным потребителям. В случае невозможности демонтажа и вывоза оборудования Постановление предусматривает удаление из приёмников блоков, позволяющих осуществлять приём с ретрансляторов глубокого космоса класса «Сирена», «Вираж», «Стрела» и им подобных аппаратов, а в случае полной невозможности осуществить это по техническим причинам Постановление определяет порядок обмена данной техники на таковую, что лишена вышеописанной возможности, с выплатой владельцу соответствующей компенсации в установленном данным Постановлением порядке...
Широковещательным сетевым каналам, используемым для коллективного просмотра в общественных местах, предприятиях общественного питания, госпиталях, агитпунктах и тому подобное, закрепить передатчики за определёнными лицами, на которых возложить ответственность за содержание принимаемых информационных программ.
* * *
Я знал, что наши мальчишки и девчонки, повернувшие оружие против поселенцев, - сейчас в хороших руках. Мне нечего было делать на других островах, куда вывезли отдельные взводы повстанцев. Сейчас было важнее не осуществлять разовые диверсии, а распропагандировать ребят, чтобы поняли - зло не в «отвратительных и гадких» шахтёрах с Борга и из прочих миров; дело в Дариане Дарк и её последышах, верхушке самозваной «федерации», которая словно бы и не понимала, что ресурсов Тридцати Планет при всём их желании не хватит бороться со многими сотнями миров, оставшимися под контролем Империи.
Это логично подводило к мысли, что Дариана и иже с ней рассчитывали на Тучу. Не могли не рассчитывать. А отсюда следовал страшненький вывод - уж не является ли вся эта «федерация» частью более глобального плана? Что, если Дарк и её клика решили втянуть Империю в войну, стянуть сюда как можно больше имперских войск и уничтожить их одним решительным ударом тех же «маток»? Если, конечно, Дариана настолько их контролирует...
Сейчас Империя решила высаживаться на Новом Крыму, если, конечно, информация Михаэля верна. И нам остаётся только ждать - отступать в очередной раз некуда, и за спиной уже не Москва, а просто холодная бездна космоса.
...Два дня минуло в томительном ожидании. Неожиданно вновь прислал короткое сообщение Конрад, извещая, что почти вся его организация разгромлена, а сам он, с трудом избежав ареста, вынужден «покинуть зону контроля Федерации». Понимай - ухожу отлёживаться где-то на Внутренних Мирах. Я не сомневался, что там у нашего пламенного борца заготовлено достаточно укромных и комфортабельных убежищ.
А на третий день эфир взорвался. К Новому Крыму подошли имперские мониторы прорыва, принявшиеся методично, с дальней дистанции, прогрызать бреши в планетарной обороне.
Я знал, как это происходит. Тяжёлые, неповоротливые калоши вышли на ударную позицию, и экипаж их покинул - управление осуществлялось с командных кораблей, прячущихся ещё глубже в пространстве; мониторам не надо ни маневрировать, ни уклоняться от летящих ракет или нацеленных в них лазерных лучей. Их задача только одна - смести побольше орбитальных платформ над выбранным для высадки сектором планеты. Они будут изрыгать тяжёлые ракеты (и многоблочные ядерные, и несущие мощные рентгеновские лазеры) до тех пор, пока вес их залпа не насытит противоракетные системы обороняющихся до такой степени, что сколько-то боеголовок прорвутся сквозь плотный заградительный огонь. А когда окно расчистится, в него устремятся десантные транспорты-челноки с людьми и техникой. И тогда... Господи Боже Сил, помоги нам!
...Орбитальные платформы продержались куда дольше, чем я рассчитывал. Никакого «блицкрига» у Имперского флота не получилось; почти семьдесят часов мониторы злобно переплёвывались огнём с защитниками Нового Крыма, подарив Дариане Дарк трое бесценных суток.
А сети планеты уже надрывались...
«Отечество в опасности! Враг у ворот! Вставай, страна огромная!..»
Мы слышали о всеобщей мобилизации. Никто уже не вспоминал о Шайтане и о том, что туда следовало бы перебросить недовольные интербригады, укомплектованные местными уроженцами. «В ряды! Все - в ряды! Плечом к плечу, новокрымчане и переселенцы, отстоим родную планету! Родина или смерть!»
Из Севастополя передавали, что шахтёры с Борга и других ему подобных планет записываются в ополчение все поголовно (кто ещё не успел), вооружаются даже женщины и подростки: арсеналы у Дарианы Дарк казались бездонными. Немногие люди отца (например, Зденек), ещё остававшиеся, несмотря на чистки и «спецмобилизации», в полиции, морском патруле и тому подобных организациях, сообщали, что одних только переселенцев удалось поставить под ружьё не менее двухсот тысяч человек; и, несмотря на предшествующие вторжению события, поток добровольцев-новокрымчан становился всё полноводнее.
Однако кровавая распря в Новом Севастополе давала о себе знать: то и дело между поселенцами и новокрымчанами вспыхивали драки по любому поводу.
В поднявшейся суматохе Дариана тем не менее не забыла о трёх сотнях повстанцев, разорвавших в клочья почти полтораста хорошо вооружённых поселенцев, - на острова, куда ребят вывезли траулеры, были отправлены многочисленные отряды, причём состоявшие только из боргцев.
...На третьи сутки имперцы наконец расчистили себе дорогу. Многочисленные корабли-челноки один за другим отделялись от громадных десантных транспортов-носителей, устремляясь вниз, подобно той самой Туче. Уцелевшие орбитальные платформы были слишком далеко; крейсер «Заря свободы» держался до последнего, получил несколько попаданий и едва успел ускользнуть в подпространство. Мобильных наземных комплексов, что позволили бы вести огонь баллистическими ракетами с поверхности, на Новом Крыму явно не хватало, они были сконцентрированы вокруг Нового Севастополя - на случай плотной имперской блокады. Тут требовались тяжёлые океанские крейсеры - носители баллистических ракет, подводные лодки, однако Новый Крым так и не успел построить свой собственный морской флот.
...Имперцы не мудрствовали лукаво, они высаживались на Сибири, самом большом нашем острове: их словно б притягивала их собственная база, вернее, её развалины. Где-то там бродил и притворявшийся безумным каптенармус Михаэль...
- Сколько ж можно тут сидеть?! - первым не выдержал Георгий. - Чего мы ждём? Что имперцы явятся сюда, выкурят нас из норы и тут же расстреляют?..
Вся семья собралась в тесном бункере, даже самые младшие.
- А мы здесь сидеть долго и не станем, - отозвалась мама. - Просто надо знать, когда придёт пора уходить. А уходить надо, когда вокруг будут рваться снаряды, когда имперцы будут прорываться к Севастополю и когда Дариане станет, наконец, не до нас.
- Боюсь, такого никогда не случится, - буркнул Лариосик.
- Угомонитесь, горячие парни, - сказал я. - Я почти уверен, что Дариана пустит в ход Тучу. А здесь - не самое плохое место, чтобы отсидеться.
- А как же наши? Остальные? - вознегодовала Лена. - Мы, значит, станем прятаться, а они - лягут под имперскими пулями?!
- Надо сделать так, чтобы никто не лёг, - сквозь зубы проговорил папа.
- Легко сказать! - сдвинутые Ленины брови не расходились. - Если бы высадился «Танненберг»...
- Он должен высадиться! - с напором бросил я.
- С чего ради?
- Каратели должны умыться кровью. После этого командование...
- Пришлёт первую попавшуюся резервную дивизию. Как ты можешь быть уверен...
- Валленштейн не упустит такого шанса.
- А командование?
- На это, пап, у него должны найтись друзья в Генштабе.
Семья смотрела на меня с сомнением, но сам я уже не сомневался. Если здесь не окажется «Танненберга», а будут действовать каратели... Только так оставался шанс сдержать Дариану. Даже если она действительно рассчитывает на Тучу. Мало кто, кроме «Танненберга», имел столько же боевого опыта столкновений с ней. Если кто и справится с безумным планом моей названой «сестры» (сестры по биоморфам, конечно же) - так это только «Танненберг». Сейчас это уже не батальон, даже раздутый, - это полноценный полк.
...Папа отдавал последние распоряжения. Семья перебиралась в «безопасное место» на один из отдалённых островков, где располагалась небольшая биолаборатория, принадлежавшая компании отца. Я отправлялся «на фронт». Георгия, несмотря на его отчаянные протесты, не отпустили. Мол, ещё навоюешься. Кто нас «там» прикрывать будет?..
Я смотрел на согнутую спину брата и вдруг подумал - а ведь если ты действительно хочешь на фронт, то не посмотришь ни на какие запреты. Сбежишь. А если хочешь повозмущаться для успокоения собственной совести - мол, как же иначе, мама не отпустила! - то, друг дорогой...
Разумеется, я постарался отогнать подобные мысли. Недостойно и грешно даже и помыслить так о брате. Он действительно всегда был послушным сыном. Всегда хотел, чтобы всем было хорошо. Всегда очень переживал, если кто-то с кем-то ссорился. Не то что я.
Так или иначе, мне оставалось только вернуться в Новый Севастополь и отправиться на фронт. В конце концов, лейтенантские погоны в Империи просто так не давали, даже и с «полевым патентом». И потом, каратели, вежливо именуемые «охранными войсками», - это нечисть из нечисти, «стержневая нация» там не служила, и целые полки набирались на отдельных планетах. Говорят, что за поступление в эти войска новобранцу списывали всю криминальную историю...
Имперские регулярные войска были, мягко говоря, далеко не ангелами. Они отметились кровью и в Жлобинском, и в Босвортском восстаниях. Даже успевавшие поднять руки падали под пулями; не брезговали там ни грабежами, ни соответствующим вниманием к женщинам, оказавшимся на «враждебной стороне». Но главную роль сыграли всё-таки охранные дивизии, что шли во втором эшелоне. С них спрашивали только за эффективность и качество «зачистки». Их офицеры могли расстаться с погонами и загреметь на Сваарг не за учинённые насилия и бесчинства «личного состава», а если на объявленной «безопасной» территории вдруг происходил теракт. Так что там не церемонились, там просто не знали такого слова.
И всё-таки, если Михаэль прав, посылка карателей в первой волне представлялась чем-то странным. Они никогда не умели взламывать настоящую оборону, не умели отбивать танковые атаки или драться в настоящих рукопашных. Перед ними всегда ставили совершенно иные задачи. Что, командование рейхсвера резко поглупело? Или Михаэль ошибся (точнее, ошиблись его информаторы)?
Что-то здесь было не так. Какая-то ловушка, западня, «подлянка», что называется...
Моя семья меня даже не отговаривала. Хотя агенту внедрения отправляться на передовую - всё равно что колоть орехи микроскопом; однако что же было делать? Тихо сидеть в лесном бункере? Конечно, многие наши постарались вступить в полицию, иные службы, куда Дариана разрешила доступ новокрымчанам; но риск провала был для меня там слишком велик, и едва ли мне посчастливилось добыть такую информацию, что прошла бы мимо занимавших примерно такие же должности Зденека и других наших ребят. Честнее уж отправиться на фронт. И действительно постараться сделать так, чтобы каратели упёрлись лбом в непреодолимую оборону. Я не сомневался, что, начав с какого-нибудь отделения, мне тем не менее придётся покомандовать куда большими подразделениями: до сих пор мне везло, я выживал. И верил, что выживу и сейчас. Самонадеянно? - возможно. Но если не верить в себя, зачем тогда вообще браться за дело?
Мы простились коротко и скупо, сперва отводя глаза, а потом, напротив, глядя друг на друга, не будучи в силах оторваться.
- Папа, хочу тебя попросить кое о чём.
- Всё, что в моих силах... - его голос-таки сорвался, - всё, что в моих силах, сын. Что не в моих тоже.
- На всякий случай, если мне придётся возвращаться... у меня не будет возможности с тобой связаться. Нужна надёжная явка, где-нибудь неподалёку от Нового Севастополя. Люди, к которым я мог бы прийти.
Отец внимательно взглянул на меня.
- Придётся нарушить неприкосновенность нашей легенды.
- Но неужели ты ни в ком не можешь быть уверен? Тем более сейчас, когда с Дарианы Дарк, скажем так, осыпалась позолота?
Он задумался. И назвал три имени.
* * *
Вступить в «Первую Добровольческую Новосевастопольскую дивизию народного ополчения», как выяснилось, было легче лёгкого. Записывали всех, и никто уже не вспоминал про сканирование радужки глаз. Мой слегка подправленный имперский чип не подвёл, и Александр Сергеев, русский, православный, военно-обученный, не успел даже глазом моргнуть, как оказался во главе целого отделения.
Снова отделение, усмехнулся я про себя. Регрессируем, господин имперский лейтенант. Вот только отделение у тебя...
Гордая Первая Добровольческая дивизия дошла до идеала полного равенства. В одном строю стояли мужчины и женщины. Это практиковалось в интербригадах, я знал, но под мою команду такой отряд попал впервые.
Десять человек, шесть парней и четверо девчонок. Совсем молодые. Пятнадцать-шестнадцать лет. Я на их фоне выглядел древним ветераном. Как минимум ветераном Утрехта. Они все успели побывать в «юных интернационалистах», умели маршировать, поворачиваться, недурно стреляли из верной 93-k, но не более того.
Формы нам не выдали. Отделение моё стояло кто в чём, по большей части - всё в тех же туристских многокарманных штанах и штормовках, да туристских же ботинках. Оружие раздавали прямо из ящиков, под патроны ребята подставляли кто что, в том числе - кепки-бейсболки, неловко распихивая боеприпасы по карманам.
- И это всё? - горько изумилась чернявенькая девчонка с по-детски заплетённой аккуратной косой - остальные в моём отделении щеголяли свежеобкорнанными «ёжиками» на головах. - Три десятка патронов? Чем воевать-то станем, товарищ старший сержант?
«Товарищ старший сержант» - это я. У меня на рукаве - наспех прилепленные лычки, даже не пришитые, а прихваченные клеем.
- Не волнуйся, Романова, это только на первое время. Прилетим - ещё отсыпят, - пообещал я.
- Хорошо б, а то гранат к подствольнику только две штуки дали, и то одна - сигнальная... - продолжала сокрушаться девушка.
...Грузили нас в старые, видавшие виды имперские «кондоры» - четырёхмоторные военно-транспортные гиганты. Я и понятия не имел, что на Новом Крыму имелись такие. Или Дариана успела перегнать сюда даже их?.. Владисибирск продолжал оставаться в руках Федерации, и, похоже, имперцы ещё не успели развернуть фронтовую авиацию - иначе никто не дерзнул бы перебрасывать подкрепление беззащитными летающими бегемотами. Достаточно одной ракеты в двигатели...
Отсек «кондора» забился до предела. Сидели кто как, даже лежали, несмотря на опасность угодить во вполне приличную турбулентность и переломать себе кости, попав в госпиталь ещё до боя. Дорога прошла скучно. Кадровики комплектовали взводы по возрастному признаку. В моём, таким образом, и два остальных отделения оказались «детскими садами». А командовала нами весьма фигуристая и представительная дама, живо напомнившая мне незабвенную dame политпсихолога гауптманна фон Шульце.
Анна Леонардовна Бехтерева тотчас потребовала, чтобы к ней обращались не иначе как «товарищ лейтенант» - и точно, на двух странного вида хлястиках у неё на плечах, долженствующих символизировать погоны, чёрной гелевой ручкой было старательно выведено по две звёздочки. Раньше она числилась «сочувствующей» в Шестой Интернациональной, и даже несколько раз ходила на сборы (о чём немедля и с немалой гордостью оповестила всех нас), что и дало ей «право на звание лейтенанта».
Двое других «отделенных» были ей под стать: нервного вида двадцатилетний студент Михаил и мужеподобная девушка, некрасивая и коренастая, примерно моя ровесница, по имени Римма, тоже имевшая некогда какое-то отношение к интербригадам, пока не «отошла от них» и не открыла своё дело - школу спелеологии, скалолазания и подводного спорта. Я плохо понимал, как всё это сочеталось, ну да ладно - судя по количеству впустую истраченных на косметическую хирургию средств, зарабатывала бедняжка неплохо.
Оказалось, что начальство уже всё распланировало. Нам на помощь двигаются «свежие кадровые дивизии с других планет». И что надо только «день простоять да ночь продержаться».
Восемь часов до Владисибирска. Затёкшие мышцы. Многие из моих ребят откровенно по-детски тёрли глаза, когда «кондор» наконец-то задрал хвост, открывая широкий провал выхода.
Над нами успела пронестись ночь, особенно короткая, когда летишь навстречу солнцу. Тёплое утро встречало нас вместе с выстроившимися длинной змеёй грузовиками. Обычные для перевалочного пункта хаос и неразбериха: горячего так и не выдали, предложили довольствоваться жалким сухпайком да захваченными из дома бутербродами (у кого в доме ещё оставалось, что на них положить). Не выдали и патронов, пообещав «довести до комплекта ближе к фронту».
Закрывая половину фасада Владисибирского аэропорта, под ветром лениво колыхался плохо натянутый портрет Дарианы Дарк в полный рост, призывно вскинувшей руку с каким-то угловатым пистолетом.
- Становись! Становись! - зашумела наша взводная, суетясь, словно детсадовская воспитательница.
Я с трудом подавил инстинкт отдать приказ на построение так, как это было принято в рейхсвере.
Мои опасения подтвердились почти сразу - интербригады не могли обойтись без митинга на патриотическую тематику.
Звучные речи я привык пропускать мимо ушей, а вот бедные мои мальчишки и девчонки слушали с горящими глазами. И когда - конечно же, о, конечно же! - грянула «Священная война», они впечатывали свои туристские вибрамы с такой силой, словно императорская гвардия на плацпараде.
Потом были грузовики и нескончаемое шоссе и тряска по просёлку... Была уже ночь, когда машины наконец встали и уставшие ребята полезли через борта.
Нас выгружали в леске возле небольшой, сейчас опустевшей фермы. Горели костры, словно никто и не боялся воздушных разведчиков. Длинная колонна дошла до места безо всяких приключений, значит, имперцы ещё не развернулись как следует.
С машин сгружали «шанцевый инструмент», в просторечии - лопаты; на обочине росла пирамида патронных ящиков. Наша «взводная» куда-то исчезла; хотелось верить - за картами (на портативные навигационные системы, понятное дело, рассчитывать не приходилось). Мы оказались в глуши, без малейшего понятия, что же предстоит сделать, кроме лишь сакраментального «стоять насмерть».
Мои ребята, прикончившие к тому времени домашние подорожники, тоскливо переглядывались. Остальные «командиры отделений» держались не лучше. И я не выдержал.
- Чего тут думать? Надо перекрыть просёлок. Ферму занимать нет смысла, - ориентир, по нему ударят в первую очередь. Они пойдут по просёлку, наткнутся на сопротивление, вызовут авиацию непосредственной поддержки или ударят дальнереактивной артиллерией, возможно, если мы выстоим после первой атаки, то выбросят десант у нас за спинами. Нечего время терять, надо окапываться! И хотя бы одну радиостанцию на взвод, а?
- Р-размечтался, старший сержант! - раздалось раздражённое за моей спиной. Пожаловала товарищ взводная. - Радиостанций не будет.
- А карты? Карт бы, товарищ лейтенант! - я поддержал игру.
- Карты обещали. Ближе к утру. А пока надо землю копать. Из штаба передали - ждать атаку с рассветом. Больше - ничего.
- Какие силы? Танки? Сколько?
- Много знать хочешь, сержант. Ничего не говорят. Только одно - держаться. Две бригады на подлёте к планете. Должны выгружаться сегодня. Так что...
- Минимум семьдесят два часа на то, чтобы перебросить сюда полнокровную бригаду с тяжёлым вооружением.
Взводная подозрительно уставилась на меня.
- И где это ты всё выучил, Саша? Ты ж не служил, верно?
- Книги читал, - уклонился я.
- Книжки он читал... ладно, разобрали лопаты и копать окопы. Сказали, здесь, поперёк дороги, дальше - в лес.
- А оружие? У нас ни одного пулемёта, ни одного гранатомёта даже нет, если не считать подствольных...
- Ты меня спрашиваешь, Саша? Нет пулемётов. Ничего нет. Обещали сапёров с минами, если успеют.
- Ясно, - против воли лицо моё каменело. Нам придётся сражаться против армии конца XXII века примерно с такой же экипировкой, как у наших прапрадедов в сорок первом. Ни индивидуальной брони, ни нашлемных прицелов, ни персональных навигационных систем, ни-че-го. Нет даже камуфляжа. Комбинированные «штайеры» Дариана Дарк, понятное дело, придерживала для «кадровых дивизий Федерации» - ну или своих особо приближённых. Я взглянул на доставшуюся мне «93-куртц» - что она видала виды, это ещё мягко сказано. В стволе почти не осталось хромирования, всё, что могло хлябать, хлябало.
- Ну, пошли, что ли? - подтолкнул меня студент Миша. - Копать надо...
- Копать успеем, - сказал я сквозь зубы. - Сперва надо из винтовок лягушек повыгонять. Они хоть пристреляны?
- Понятия не имею, - признался мой собеседник. - Раздали, и всё...
- Раздали... Первое отделение! Слушай мою команду. Оружие к осмотру!
Они, конечно, не знали, что такое «оружие к осмотру». Пришлось потратить время ещё и на это, но, во всяком случае, когда мы присоединились к ожесточённо копавшим окопы добровольцам, я был уверен, что у каждого из моих ребят винтовка по крайней мере выстрелит при нажатии на спусковой крючок.
Безумие, повторял я себе. Петровские гренадёры под Полтавой, внезапно обнаружившие, что на них надвигается «в силах тяжких» вся танковая группа Гепнера. Стандартную имперскую броню обычный патрон для 93-k возьмёт только если в упор и под девяносто градусов; нужны пули с сердечниками, а где их взять?.. Неведомый рубеж в лесу, который велено оборонять, само собой, «до последних патрона и человека». Почему именно здесь? Какие за спиной стратегические объекты? Почему не оседлать хотя бы гребень недальних холмов?
Позиция наша проходила краем леса вдоль полей, принадлежавших покинутой ферме, ныряла в полукилометровую перемычку между фермой и просёлком, пересекала дорогу, тянулась ещё метров на пятьсот вдоль края густо заросшего оврага и там, уперевшись в берег небольшого ручья, обрывалась. Всего километра два - не так много на полк, если это, конечно, нормальный полк, обеспеченный всем необходимым по штатам военного времени. С артиллерией, реактивными установками, индивидуальными противотанковыми средствами, носимыми средствами ПВО, надёжной связью и так далее и тому подобное, не говоря уж о ночных прицелах. Когда можно создать эшелонированные в глубину опорные пункты, когда на фронте непосредственного соприкосновения с противником развёрнуто только два батальона, а третий - в глубине, готовый оказать помощь там, где это потребуется; когда составлены огневые карточки и пристреляны ориентиры, когда налажено взаимодействие с артиллерией и армейской авиацией, а ещё дальше, в глубине обороны, развёрнуты дивизионные, корпусные и армейские резервы, за которыми смутно маячат контуры могучего боевого запаса, выделенного фронтом. Тогда - да, можно воевать. Можно зубами вцепиться в какую-нибудь безвестную, безымянную высотку и превратить её в неприступную крепость.
Но не когда наспех и кое-как вооружённые одним лёгким стрелковым оружием ополченцы роют окопы, вытянутые в одну нитку, когда резервов нет и не предвидится, а вражьей авиации и вовсе полное раздолье - на весь полк у нас ни одного ПЗРК.
Тупые лопаты с трудом врезались в неподатливую, прошитую частой сетью корней лесную почву, ямы углублялись медленно. Нечего и думать отрыть настоящие окопы полного профиля, хорошо, если хватит времени на ровики, в которых только лежать и можно.
Моего терпения хватило ненадолго. Мы не задержим тут карателей, не заставим умыться кровью. Мы просто бездарно погибнем задолго до того, как мышиного цвета бронетранспортёры с белыми крестами на бортах и кроваво-красными эмблемами охранных дивизий доберутся до нашего боевого охранения. Нас разотрут в незримую глазом пыль кассетными бомбами, лес продёрнут нитью термобарических зарядов, «выглаживая» его в ровную посадочную площадку. И если обычные окопы ещё хоть как-то защитят от обычных снарядов и бомб, то распылённое облако затечёт во все негерметизированные укрытия, после чего находящимся там ничего не останется, кроме как превратиться в раскалённый пепел. Даже помолиться не успеешь.
- Товарищ лейтенант, разрешите обратиться!
- Что тебе, Саша? Всё уже вырыли, что нужно?
- Нет. Но нас же здесь раскатают в тонкий блин. Даже резерва не выделено.
- Что, хочешь с полковым начальством поспорить? - моя «взводная» подбоченилась.
- Если этого не сделает никто другой, то поспорю.
- Не дури. Имперцы ещё не развернули авиацию. Самоуверены донельзя. Прут по всем дорогам. Артиллерия отстала. Всё, разговорчики прекращаем. Марш к своему отделению, сержант!
- Только не забудьте, товарищ лейтенант, отдать команду «все вперёд!», когда здесь разведчик пролетит. Потому что иначе не успеем из-под облака выйти.
- Да откуда здесь облако? Эти, как их, вакуумные бомбы, что ли? Так они ж только с большого калибра. А его ещё не развернули...
Блажен, кто верует, чуть не бросил я, отдавая честь и выполняя отданную самому себе команду «кругом!». Выход один - отвести своё отделение, чтобы не оказаться на огневой оси. «Не развернули авиацию», понимаешь. Тут не надо авиации, хватит обычных беспилотных «шершней», которых полно в разведротах всех имперских частей. А потом хватит одной крупнокалиберной РСЗО, развёрнутой в безопасном тылу имперцев...
Ночь. Ещё одна ночь. Ещё совсем недавно я думал, что надо окапываться, но сейчас, после того как ополченцам подвезли сколько-то патронов, отчего-то забыв про еду. Хорошо ещё, на правом фланге позиции протекал ручей и фляжки у бойцов не пустовали.
Я вернулся к своим - никто не спал, и это плохо. Погнал по окопам, благо все догадались захватить с собой спальники. Нечего растравлять себя перед первым боем; однако ж, конечно, растравляли, сидели, обхватив коленки, уставясь на едва видимые меж древесных крон звёзды. Дети, сущие дети, им ведь... - я оборвал себя.
- Спать иди, Инга.
- Не могу, товарищ сержант.
- Отставить товарища сержанта. Александром можешь звать. Дома-то кто у тебя остался?
- Мама, папа, три сестры... братишка младший, ему полгода всего... Папа сына очень хотел...
- Инга, короче, когда начнётся, лежать, головы не поднимать и меня слушать. Что я скажу - делать сразу, не раздумывая, понятно? Тогда выживем, если повезёт.
- Вы только сказать не забудьте, това... Александр.
- На этот счёт не волнуйся. И вообще, уши торчком, хвост пистолетом. В первом бою тот погибает, кто испугается. Кто задёргается, кто дуром куда не надо сунется.
Она бледно улыбнулась, обычная новосевастопольская девчонка, с наспех и неровно обрезанными, чтобы не мешались, волосами. Я хлопнул её по плечу, и тут над деревьями взлетела красная ракета. Банальная ракета, потому что даже дешёвых персональных раций у нас не оказалось. И тотчас же грянули первые выстрелы. Боевое охранение выполнило свою задачу.
Быстро ж они до нас добрались... И где, во имя всего святого, их артподготовка?
Позиция нам досталась где-то посреди между фермой и дорогой, в густом подлеске, его мы, по счастью, успели вырубить, иначе выскочили б на нас на расстоянии вытянутой руки. Заросший высокими соснами6 склон чуть понижался, видно относительно неплохо, даже без инфракрасной снасти. Где-то впереди вновь вспыхнула стрельба, винтовочный треск перекрыли басовые трели пулемётов, и затем по лесу заметались испуганные алые отблески - там лопнул зажигательный заряд.
А потом внезапно раздался многократно усиленный громкоговорителями голос, доносившийся, как мне показалось, сразу со всех сторон:
- Мужественные воины-добровольцы, жители Нового Крыма! К вам обращается командование имперских сил, прибывших сюда для восстановления конституционного порядка и законности. Не оказывайте сопротивления имперским Вооружённым силам; выходите из укрытий, держа оружие над головой, и двигайтесь навстречу войскам для оформления сдачи. Всем добровольно сдавшим оружие гарантируется личная неприкосновенность и, немедля по завершению восстановления конституционного порядка на планете, бесплатная транспортировка к месту жительства или любому иному месту, указанному вами. Мы активируем звуковые и световые маяки, они помогут вам добраться до позиций имперских Вооружённых сил. Прекратите бессмысленное сопротивление, вспомните о тех, кто оскверняет вашу прекрасную планету, кто глумится над вашими языком, культурой и обычаями; зачем вам надо умирать за них? Чтобы они могли бы с удобством устроиться в квартирах и домах погибших на фронте хозяев?.. Мы ждём, мы проявляем терпение и выдержку, но они небеспредельны. Даём на размышление один час. По истечении этого срока имперские Вооружённые силы предпримут все меры и используют все находящиеся в их распоряжении средства, чтобы положить конец беспорядкам и восстановить конституционное, правовое поле Империи на всём пространстве планеты Новый Крым.
Сообщение начало повторяться. Далеко впереди, на тёмной равнине меж деревьями, что-то замерцало, на манер стробоскопа.
- Эх, вдарить бы счас по ним! - прошипел кто-то из моего отделения.
Разумеется, из окопчиков никто не поднялся.
Потянулось томительное ожидание, время от времени нарушаемое лишь периодически повторяемыми призывами имперцев к сдаче.
Я смотрел на своих ребят - на лицах только спокойная сосредоточенность, если кто-то и боялся (а точнее, боялись-то они все), то нашёл в себе силы скрыть это. Я понимал, как мучительно это бездействие, что все сейчас просят чего угодно, но - скорее, чтобы знать, что делать.
Час истёк. Маяки угасли, стих призывающий сдаваться голос.
И сразу же - знакомое «шрр-трр, шрр-трр»: «шершень» пронёсся над самыми вершинами сосен.
- Отделение! За мной, вперёд!
Они повиновались, по счастью, никто не стал спрашивать «а почему?» и «зачем?». Глядя на меня, неуверенно выпрямились в окопчиках и ребята двух других отделений. Их командиры только и могли, что глазеть на меня, разинув рты.
- Вперёд, идиоты! «Шершень» прошёл! Сейчас это место зачистят! - гаркнул я, про себя уже считая секунды: вот сигнал с разведчика уже обработан АСУ наступающего авангарда... цели распознаны и классифицированы, выдана рекомендация по применению реактивной многоствольной установки «игель», калибр 28 см, азимут... дальность... угол возвышения... тип боеприпаса - термобарический, тип огня - одиночными, в автоматическом режиме, временной интервал между выстрелами...
Ветки хлестнули по лицу, вниз, вниз, по склону, скорее вниз, «игель» будет бить скорее с небольшим запасом, чтобы не задеть своих (да и неудивительно, всё-таки расстояние изрядное, не меньше двадцати километров позади передовых отрядов), снаряды лягут с небольшим перелётом, что для данного типа боеприпаса несущественно - так, вертолётам, например, находиться ближе, чем 1200 метров от эпицентра взрыва полутонной бомбы с термобарической боевой частью, смертельно опасно - и, значит, нам надо бежать, бежать что есть мочи, пытаясь выйти из опасной зоны.
И мы бежали. Я заметил, что следом за моим отделением рванул остальной взвод, никого не слушая. И, по-моему, также наши соседи справа и слева.
Задыхаясь, падая, раздирая штормовки и собственную кожу о торчащие сучки, мы бежали вперёд, туда, где подозрительно быстро стихала совсем недавно завязавшаяся перестрелка.
Да, конечно, «игель» выстрелит не сразу. Может, минута-две у нас всё-таки будет, прежде чем стреляющий офицер в штабной машине, получив подтверждение на расход запрошенного боекомплекта, нажмёт клавишу «огонь».
Никогда в жизни я так не бегал. Да и, наверное, никто из моего отделения. Километр по пересечённой местности мы покрыли, наверное, в темпе спринтеров, бегущих стометровку на идеальном покрытии стадиона.
...Имперцы оставили нам ровно две минуты. Две минуты, ничтожных сто двадцать секунд, после чего за нашими спинами полыхнуло.
...Двадцативосьмисантиметровый снаряд весом под восемьсот килограммов со свистом скользнул над верхушками деревьев. Уже выработал своё двигатель, и несущая смерть болванка плавно опускалась на парашютике, словно большая детская игрушка. Само собой, я ничего этого не видел - но слишком хорошо запомнил, чему учили в «Танненберге». Сейчас сработает высотомер - старая, надёжная схема, ей без малого два века - и у нас за спинами...
Взрыв. Между стволов становится светло, как днём. Грохот и треск, от которого я глохну, удар в спину, от которого я лечу, едва успев прикрыть голову.
Снаряд лёг на дальнем левом фланге нашей позиции, и мне даже страшно подумать, что случилось с нашими, не успевшими выйти из зоны поражения.
Да, схемы снарядов остались, в общем, старыми, а вот начинка... она изменилась, и здорово. В радиусе пятисот метров эти снаряды не оставляли ничего живого.
Прошло секунд двадцать, и грянул второй взрыв, на сей раз чуть ближе. Неведомые имперские артиллеристы чуть сдвинули азимут, и снаряд лёг правее, смещаясь к центру нашей позиции.
- Вперёд! Ещё вперёд!
Я видел - люди медленно поднимались с земли; медленно, слишком медленно!..
Но всё-таки, подхваченные странной силой, мы бежали, отделения и взводы перепутались, перемешались друг с другом; за нами грянул третий взрыв, имперцы методично и точно клали снаряды в нитку наших окопов, протянувшихся через лес; а мы, задыхаясь, едва не падая, очутились далеко впереди нашей несчастной расстреливаемой позиции; сквозь заросли замелькал огонь, там уже лежала дорога, и подбитый Mittlere Schützenpanzerwagen, съехавший в кювет, над почерневшим развороченным капотом лениво поднимались жирные языки пламени.
Откуда-то из темноты сухо щёлкнул выстрел - почти поглощённый грянувшим за спинами третьим взрывом. Кто-то закричал, и в следующий миг темнота впереди загрохотала, прямо в лица засверкали быстрые вспышки выстрелов, над головами разрывались двадцатимиллиметровые снаряды «штайеров». Во мраке впереди на дороге угадывались массивные туши бронетранспортёров, и оттуда нас тоже поливали свинцом.
Требовалось залечь, вызвать подмогу, хотя бы расчётами УРО расчистить дорогу дальше, но ничего этого не было, и даже гранат для подствольников - раз, два и обчёлся.
Бывает, когда человек бежит прямо на режущие в упор пулемёты, не боясь ни смерти, ничего, когда его можно остановить, только разорвав на куски - Первая Добровольческая сейчас, похоже, впала именно в такое состояние, когда все равно ощущают себя бессмертными; и мои ребята слепо рванулись прямо на бьющую в лица гибель.
...Каратели, похоже, отошли недалеко. Кто-то из нашего передового дозора удачно потратил гранату, после чего имперцы отступили и вызвали артподдержку. За нашими спинами лес прочеркнула широкая огненная полоса - там продолжали взрываться тяжёлые реактивные снаряды; поваленные деревья пылали, горели земля и трава, горело всё, и занявшим оборону ополченцам оставалось только одно - рваться вперёд, пока не вцепишься в глотку карателям.
Мы схватились во тьме под деревьями, во мраке, озаряемом лишь вспышками выстрелов. Каратели высокомерно не стали окапываться, многие не потрудились даже залечь; однако никто из них не пренебрёг бронёй, которую пули 93-k пробивали не слишком охотно...
Но они нас не ждали. Окажись тут вышколенная имперская часть, они встретили бы нас сплошной стеной огня и не ввязались бы в рукопашную. Каратели замешкались, и началась беспорядочная свалка.
«Правильный», «современный» бой такого не допускает. Противника надлежит поразить задолго до того, как он сам сможет причинить тебе хоть какой-то ущерб. Системы управления и наведения, компьютерные чипы в шлемах имперских солдат, превращавшие целые дивизии в единое, подчинённое одной воле существо, превосходная артиллерия, авиация - всё это должно было, нет, просто обязано было стереть нас в порошок. Заблаговременно стереть.
Но на сгрудившихся беспомощным стадом «бюссингах» красовался не слон с вытянутым хоботом - эмблема 502-го отдельного батальона тяжёлых штурмовых танков, не дубовый лист знак 1-й танковой дивизии, и даже не бегущая гончая символ украшавший технику 16-й моторизованной. Там, на разрисованных камуфляжными разводами бортах виднелось нечто, напоминавшее накрученную колючую проволоку с задранными вверх и вбок острыми концами:
203-я охранная дивизия. Её «прародительница» ничем не успела себя ни особенно запятнать, ни особенно прославить - сформирована в январе 1942 года из 203-й охранной бригады, в 1944 году стала «полноправной» пехотной дивизией; но по-настоящему она прогремела (разумеется, среди тех, кто знал) - во время Второй Варшавской обороны и Жлобинского восстания. Это её вояки шли за первыми эшелонами рейхсвера, не столько выкорчёвывая последние гнёзда сопротивления, сколько деловито собирая по подвалам и убежищам всех живых, кого только могли найти. Кто отказывался идти или не мог - тех просто пристреливали, и это оказалось впоследствии актом величайшего гуманизма, потому что остальных отправили в качестве сырья для различных генетических экспериментов (всё те же набившие оскомину попытки создать homo super), отходы же оных опытов, по слухам, продали Чужим. Для их собственных опытов.
А рядом с ними приткнулся транспортёр с ещё одной эмблемой, меня несколько удивившей. Я знал на память все отличительные знаки дивизий имперской армии, но эта была новой.
...«Арийский легион». Добровольческая дивизия «вечно вчерашних», значит, они таки её сформировали, как и сообщалось в сетях. Вот эти-то, «Память и Гордость» вкупе с «Союзом Изгнанных» - самые настоящие нацисты, убеждённые, что Адольф Гитлер был великим человеком, а идеи Третьего Рейха должны быть непременно реализованы в Четвёртом. И, к сожалению, не считающиеся такими уж одиозными общественным мнением Внутренних Миров...
Но сейчас они растерялись. Они растерялись, привыкшие волочить за шкирки обезумевших от ужаса, растерянных людей. Я от бедра выстрелил прямо в тёмное стекло шлема - возникший передо мной каратель опрокинулся, исчез, а я уже поворачивался к следующему, понимая, что убиваю даже не тех, с кем делил имперский хлеб и носил фельдграу, но отборных хищных тварей, вскормленных человечиной; о да, они тоже лично не виноваты, их такими сделали, но иногда приходится просто стрелять, чтобы дикий зверь не разорвал тебя самого. И мы стреляли.
Тело стонало, торопясь повернуться, глаза ловили малейшее движение, и сейчас мне совсем не требовалось представлять своих противников бесчувственными манекенами, как на Сильвании. Хотя эти враги походили на манекенов куда больше, чем мальчишки и девчонки в штормовках, таких же, как и те, что бросились сейчас в атаку вместе со мной.
Ещё одна безликая фигура в шлеме поднимается передо мной, в руках - «штайер», вокруг верхнего дула возникает венчик пламени, но двадцатимиллиметровая болванка разрывного заряда проходит рядом, а я, не теряя ни секунды, бью карателя прикладом в затемнённое забрало.
Рядом оказывается какая-то девчонка, деловито приставляет ствол к шее опрокинувшегося карателя и нажимает на спуск, содрогаясь всем худеньким полудетским телом от отдачи. Из-под шлема летят кровавые ошмётки, каратель не успевает даже крикнуть. Я подхватываю его штуцер-двойник, ловлю стволом ещё одну фигуру в броне - и тяжёлая чушка снаряда разворачивает грудную пластину панциря. Я видел, как мальчишка из соседнего отделения бросился на спину не успевшему повернуться карателю и как паренька буквально смело ударившей в бок пулей.
Ночь опрокинулась, разбилась, словно громадная тёмная чаша, по которой дружно ударили сотни крохотных молотов сказочного народца. Из мрака вырывались новые и новые люди в штормовках, сцеплялись с карателями, и, как всегда внезапно, дикая рукопашная кончилась. Уцелевшие имперцы бежали, «бюссинги» надсадно ревели двигателями, но прорваться сквозь чащу не могли. Повсюду лежали тела - наши, новокрымчане и имперцы - вперемешку. У карателей почти не было тяжёлого оружия, но с лёгкой бронёй полугусеничных «бюссингов» мог справиться и подствольник 93-k. Тупорылые монстры это знали, поспешно отползая во мрак и огрызаясь короткими очередями. Четыре передовых отойти не успели, поражённые сразу пятью-шестью зарядами, они лениво чадили, языки пламени были едва видны сквозь жирный и густой дым.
Словно очнувшись, закричали раненые - и наши, и имперцы. Рёв «бюссингов» замирал в отдалении - каратели даже не попытались отбить своих.
- Отделение! - гаркнул я. Отсюда надо было немедленно уходить, собрав с убитых и раненых оружие. За нами протянулась широкая полоса могучего лесного пожара; очень скоро ничего не останется и от уютной фермы.
Всё неправильно. Следовало бы организовать преследование отброшенных карателей, они сейчас - лучшая защита от имперской артиллерии, но куда там!..
Кое-как я собрал своих. Из десяти человек осталось семеро, ещё трое сгинули; мы подбирали своих убитых и раненых, равно как и имперцев; с тел карателей сдирали всё, имевшее хоть какое-то отношение к оружию.
- Дай мне, - я нагнулся к девушке Инге, безуспешно пытавшейся справиться со сложным замком броневого нагрудника. Запор щёлкнул, помятая кираса раскрылась, словно раковина, - внутренности вымазаны кровью. В погибшего карателя кто-то выстрелил в упор, приставив ствол к груди. - Ничего, ничего, не брезгуй, это лучше, чем штормовочка.
Бледная Инга мелко кивнула. Да, девочка, тебе сегодня пришлось убить человека - впервые в жизни. И сколь бы ни был он мерзостен и чёрен душой, это был человек, и оставалась надежда, что...
Я прервал себя. Нет. Никакой надежды на исправление и раскаяние карателей давно не осталось. Их надо остановить, огнём и мечом и как можно скорее.
- Отделение! Давай, давай, шевелись! - гаркнул я. Семеро моих ребят кое-как, с моей помощью, облачались в трофейную броню. Волей-неволей пришлось демонстрировать ловкость в обращении с бронекомбинезонами - у карателей они такие же, что и у регулярных войск, разве что окраска «хамелеон», могущая прикинуться и городскими развалинами, и лесной просекой. - Собрать боеприпасы! Карманы на разгрузке проверили?..
Оборонять нам стало нечего. Остатки нашего полка медленно отходили, огибая бушующий лесной пожар. Без команды, движимые инстинктом. Приказ добрался до нас много позднее, уже после того как проложенная имперскими снарядами пламенная просека осталась позади и мы поднялись на ту самую холмистую гряду, которая с самого начала показалась мне более выгодным местом для обороны. Хотя, когда по тебе садят безответными двадцативосьмисантиметровыми термобарическими снарядами, никакая позиция не может считаться выгодной.
...Дошедший до нас приказ оказался прост - отступать к Владисибирску. Мы выдержали первый удар, и даже отбросили карателей; но, отбитые в двух местах, они прорвались в пяти других. 1-я добровольческая дивизия оказалась в полуокружении.
Мы кое-как разместились в уцелевших грузовиках. Из уст в уста передавался чей-то рассказ, что «карантинники» вновь наступают, правильно поняв, что ни на какое настоящее преследование у нас сил нет. Не знаю, правда это или нет; все мы сжались, стараясь разобрать сквозь гул мотора зловещее «шрр-трр» имперского разведчика. Если он нас засечёт, колонна очень быстро обратится просто в груду обугленного металлолома.
Однако нам повезло. «Шершень» действительно прошёл над нами, но уже утром, когда мы приближались к Владисибирску. Тяжёлая артиллерия имперцев осталась далеко позади, а нагнавший нас у самых городских окраин ударный беспилотник «беовульф» был аккуратно сбит на удивление профессионально сработавшим расчётом зенитного «гепарда». На борту я успел разглядеть эмблему части: древний французский вертикальный триколор. В середине, на белой полосе, красовался лотарингский крест. Некогда этот флаг принадлежал «Forces Françaises Libres»; два века спустя его приняли группы сопротивления на французских планетах.
Кадровые дивизии Федерации, если, конечно, к ним вообще применимо это слово.
Наша колонна втянулась в город. Владисибирск опустел, большинство жителей, как я понимал, эвакуировалось; однако в окнах то тут то там мелькали лица, люди перевешивались через подоконники, провожая взглядами нашу колонну. Какой-то старичок дребезжащим голосом крикнул «ура!».
Далеко мы не углублялись. Колонну остановили возле небольшого театрика и объявили привал. А заодно и задачи.
Само собой, нашей целью становилась «оборона города до последней крайности». Помощь идёт, уверял нас щеголеватый человек с золотыми погонами о четырёх звёздочках, вроде как капитан. Само собой, говорил он на общеимперском. Сюда перебрасываются закалённые боями дивизии «друзей-французов», первые части уже прибыли.
Мои ребята слушали угрюмо, после столкновения с «карантинниками» гонору у них изрядно поубавилось. Конечно, обороняться в городе, если в него вводят бронетехнику без артподготовки и авиаподдержки, одно удовольствие. Вот только я сомневался, что имперцы доставят нам такое удовольствие. Конечно, наличие карательных войск наводило на мысль, что они таки явились сюда «умиротворять», а не стирать с лица земли целые города (что при нынешних возможностях имперской армии не представляло никакого труда). Оставалось надеяться, что французы (и в самом деле неплохо вооружённые и, как я мог убедиться, обученные) смогут наладить ПВО и эффективную контрбатарейную борьбу. Интересно, достались ли Федерации новые системы засечки позиций стреляющей артиллерии, использовавшие, помимо всего прочего, ещё и тектонические датчики?.. Во всяком случае, лотарингский крест, похоже, себя ещё покажет, так что имперцам придётся поломать о него зубы.
- Нам надо стоять до последнего, стоять насмерть! - завывал капитан-золотопогонник. - В последнее время наши войска кое-где проявили себя не лучшим образом, были случаи неоправданного и самовольного, без приказа, оставления позиций. Да, нам на помощь спешат могучие резервы. Но если мы не станем сражаться до последней капли крови, они могут не успеть. И потому - слушай приказ Верховного Главнокомандования, - офицерик, кажется, даже привстал на цыпочки:
- Коварный и подлый враг бросает на фронт всё новые и новые силы, не считаясь с потерями, лезет в глубь Федерации, захватывает новые районы, насилует, грабит и убивает мирное население. Бои идут у ворот нашего последнего космопорта на Шайтане, имперские оккупанты рвутся к стратегическим комбинатам с их рудными богатствами. Враг уже захватил 1, 4, 10 и 23-й заводы и прилегающие к ним обширнейшие карьерные поля. Часть войск из корпусов «Франклин» и «Грант», идя за паникёрами, оставила 10-й и 23-й комбинаты без серьёзного сопротивления и без приказа Верховного Главнокомандования, покрыв свои знамёна позором...
Я слушал и не верил собственным ушам. Слегка изменённый, но, бесспорно, узнаваемый стиль знаменитого приказа номер 227 от двадцать восьмого июля 1942 года. Что они хотели этим сказать, зачитывая его нам, новокрымским добровольцам, в своё время старательно учившим всё это на уроках истории, несмотря на все запреты имперского Министерства просвещения? Что дело Федерации швах, фронты трещат по всем швам и теперь требуются заградительные отряды - стрелять в спины тем, кто дрогнет?..
Я скосил глаза вправо, влево - мой молодняк слушал приказ столь же остолбенело. Что такое «227», они, похоже, знали не хуже меня. А офицерик всё вещал и вещал, и к приказу номер 227 прибавился другой - номер 270, отданный годом раньше:
- Но, конечно же, в нашей армии таких трусов и паникёров - ничтожное меньшинство. Не только друзья признают, но и враги наши вынуждены признать, что в нашей освободительной войне с имперско-фашистскими захватчиками части Вооружённых сил Федерации, громадное их большинство, их командиры ведут себя безупречно, мужественно, а порой - прямо героически. Даже те части нашей армии, которые случайно оторвались и попали в окружение, сохраняют дух стойкости и мужества, не сдаются в плен, стараются нанести врагу побольше вреда и выходят из окружения. Известно, что отдельные части нашей армии, попав в окружение врага, используют все возможности для того, чтобы нанести врагу поражение и вырваться из окружения...
Однако из-за трусости и предательства отдельных бойцов и командиров население нашей Федерации, с любовью и уважением относящееся к Народно-Освободительной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Народную Армию, а многие из них проклинают Народную Армию за то, что она отдает наши планеты под ярмо имперских угнетателей, а сама утекает, куда глаза глядят...
Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать с планеты на планету, так как у нас ещё много территории, много земли, много населения и что продуктов питания, как и необходимого металла, у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать своё позорное поведение на фронтах. Но такие разговоры являются насквозь фальшивыми и лживыми, выгодными лишь нашим врагам...
У нас нет и не было преобладания над имперцами ни в людских ресурсах, ни в продовольственных запасах. Отступать дальше, и особенно с планеты Новый Крым, - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.
«Ну, давайте, давайте!», подумал я, мысленно вспоминая знакомые строчки. И точно:
- Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр нашей территории, цепляться за каждый клочок нашей земли и отстаивать его до последней возможности. У нас пока ещё вдосталь оружия, боеприпасов, продовольствия. У нас много храбрых бойцов и опытных, знающих командиров.
Чего же у нас не хватает?
Не хватает порядка и дисциплины в ротах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять свою Родину.
Нельзя дальше терпеть командиров, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры допускают, чтобы несколько паникёров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.
Паникёры и трусы должны истребляться на месте.
Отныне железным законом дисциплины для каждого командира и рядового бойца должно явиться требование - ни шагу назад без приказа высшего командования.
Командиры роты, батальона, полка, дивизии, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, пасующие перед врагом, срывающие с себя знаки различия, дезертирующие с поля боя, являются предателями Родины. С такими командирами и рядовыми бойцами поступать надо как с предателями Родины.
Таков призыв нашей Родины.
Выполнить этот приказ - значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.
Верховное главнокомандование Народно-Освободительной Армии приказывает:
Первое. Безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше, что от такого отступления не будет якобы вреда.
Второе. Безусловно снимать с поста и направлять в Ставку для привлечения к военному суду командующих корпусами и дивизиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций, без приказа командования.
Третье. Командованию дивизий и корпусов безусловно снимать с постов и судить представителями Особого Совещания командиров полков, батальонов и рот, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армии, отбирать у них ордена и медали; по приговору Особого Совещания или расстреливать трусов и паникёров, или, если представители Особого Совещания сочтут необходимым, направлять в штрафные роты.
Четвёртое. Сформировать в пределах дивизии 3-5 хорошо вооружённых заградительных отрядов (по 100 человек в каждом), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых полков и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей полка расстреливать на месте паникёров и трусов и тем помочь честным бойцам полков выполнить свой долг перед Родиной.
Пятое. Сформировать в пределах дивизии от 2 до 5 (смотря по обстановке) штрафных рот (от 50 до 100 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.
Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.
Офицерик выдохся и медленно, со значением, опустил планшетку. Ополченцы угрюмо молчали. Да, у нас на Новом Крыму слишком хорошо помнили, что такое «приказ номер 227», или «ни шагу назад!», как ещё его называли. Заградотряды! Штрафные роты!
- Ваши взводные раздадут подписные листы! - услыхали мы. - Всем расписаться, что приказ вам зачитан и вами понят!..
...Немало времени оказалось потеряно, пока не раздали обед - имперским пайком-самогревкой, присовокупив к нему пятьдесят граммов водки в пластиковых стаканчиках. А потом погнали обратно к окраинам - устраивать позиции.
К вечеру моё отделение с ног валилось. Ни у кого не осталось сил на обсуждение как жуткого приказа, так и перспективы погибнуть от пуль своих же собственных карателей и особистов. Все семеро моих ребят так и уснули вповалку, в брошенном просторном доме, что смотрел на восход всеми многочисленными окнами. Я спать не мог. Какой смысл оборонять город, если по всем канонам войны его следовало не штурмовать, а обойти и окружить? Или нам заранее отвели роль героев новой ленинградской блокады?..
Честное слово, сейчас бы обрадовался и полку боргских переселенцев. Я не мог отделаться от чувства, что нас послали сюда на убой. Поляжем мы здесь все, и даже заградотряды не успеют унести ноги.
Ночь прошла спокойно. Имперцы не торопились, и Владисибирск использовал подаренное время на все сто процентов. Нам наконец-то подбросили оружия, и девчонки моего отделения восхищённо глазели на многозарядный автоматический гранатомёт, словно на новые «отпадные» серёжки или колечко.
Да, кое-что успели сделать. Возвести баррикады из бетонных блоков; заложить окна старыми верными мешками с песком; реквизированные в городе экскаваторы, надрываясь, копали противотанковые рвы. Казалось, имперцы совершили большую ошибку. Они не попытались атаковать город с налёту. В небе барражировало несколько истребителей; Федерация, похоже, неплохо подготовилась к отпору. Я увидел даже пару штурмовых танков (со всё теми же эмблемами «Свободной Франции» на броне), занявших позиции в укрытиях по обе стороны широкой дороги, что, влившись в город, обращалась проспектом. Владисибирск строился нестеснённо, места здесь было не занимать.
Мы ждали. Ребята наскоро осваивались с трофейной бронёй, я показывал, как работает связь, навигация, целеуказание, как пользоваться нашлемным прицелом и так далее и тому подобное. В глазах ребят с каждой минутой росло изумление.
- Товарищ старший сержант... - наконец решилась Инга. - Откуда вы всё это знаете?
- Много где побывать довелось, - уклончиво ответил я.
- В имперской армии не случилось? - осведомился белобрысый паренёк, Костя.
- Нет, там не довелось, - покачал я головой. Ненавижу врать, но без вранья здесь не обойтись. - А вот изучать всё это дело - изучали.
- Товарищ сержант, - не отставал Костя, - а как же так получилось, что вы на Шайтан не попали? Все ведь лучшие - там...
- Много будешь знать, товарищ рядовой, скоро состаришься. Думаешь, такие, как я, здесь не нужны? Вот кто б тебе про нашлемник объяснял, кабы не я, а?
Конечно, я мог рявкнуть «отставить разговорчики!», и, наверное, в «Танненберге» я не преминул бы так и сделать. Но с этими мальчиками и девочками мне предстоит пережить очень длинный день, как я подозревал, один из самых длинных в моей жизни.
* * *
ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ
...Продолжается успешное наступление доблестных Вооружённых сил Империи на позиции инсургентов из так называемой «Народно-Демократической Федерации». Сейчас мы уже можем оповестить наших зрителей - наши храбрые солдаты, носящие Feldgrau, успешно высадились на планете Novyi Krym. Измученное творимыми над ним насилиями, население с восторгом приветствует своих освободителей. От мятежников и террористов очищены области к востоку от города Vladisibirsk, вы видите фермеров, которые теперь могут вернуться к мирному труду. Семья этих простых и честных людей, от зари до зари работавших на своих полях, вручает цветы офицерам из проходящей мимо моторизованной колонны. Вы видите слёзы радости на глазах этих добросовестных тружеников, против воли оказавшихся втянутыми в кровавые преступления захватившей власть военной хунты, именующей себя «временным правительством Федерации». Никто не должен бояться возвращающихся на Novyi Krym имперских войск. Восстав против владычества инсургентов, граждане этой планеты доказали свою верность престолу Империи...
На планете Шайтан наши войска наносили ракетно-бомбовые удары по позициям экстремистов вокруг космопорта «Северный», были отмечены большие пожары и разрушения. На подступах к планете нашим Космическим флотом уничтожен большой транспорт мятежников. Согласно последним сведениям, наши войска заняли важные горно-обогатительные комбинаты № 10 и № 23. Наступление нашей доблестной армии продолжается. Нет сомнений, что дни мятежников на планете Шайтан сочтены.
В пограничном Одиннадцатом секторе замечены были пять колонизационных кораблей цивилизации Дбигу, двигавшиеся глубоко в закреплённом за Империей пространстве к одной из пока не населённых планет. Фрегаты Пограничного Флота были вынуждены задержать нарушителей и препроводить их к границам нашего сектора. До сих пор полномочные представители цивилизации Дбигу не дали внятного ответа на вопрос, что делала их колонизационная эскадра в глубине сектора, уже более полувека осваиваемого Империей Земли...
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
В эти дни захлебнулась очередная попытка имперско-фашистских войск овладеть 8-м горно-обогатительным комбинатом. На участке, где обороняется часть товарища Вейзена, враг попытался высадить десант в тылу наших войск, и в то же время четыре десятка тяжёлых штурмовых танков и сто бронетранспортёров с пехотой при поддержке тридцати ударных вертолётов атаковали бойцов товарища Вейзена с фронта. Начался упорный и кровопролитный бой. Наша артиллерия «помогла огоньком», меткой стрельбой подавив вражеские батареи в имперском тылу, а после этого поставила эффективный заслон продвигавшимся танкам. Имперцы растерялись и приостановились, а товарищ Вейзен в этот момент поднял своих товарищей в контратаку. Умело ставили помехи солдаты взвода радиоэлектронной борьбы под командованием товарища Рейхенплац, нарушая врагам связь, сбивая работу их прицелов и «ослепляя» наступавшие танки. Выдвинулись вперёд зенитчики, благодаря их грамотным и своевременным действиям сбито шесть вертолётов противника.
Не выдержав яростной контратаки наших бойцов, имперцы бежали, оставив на поле боя двадцать горящих танков и сорок бронетранспортёров. Подсчёт тел погибших имперцев продолжается, но уже сейчас можно сказать, что нашими бойцами уничтожено свыше тысячи восьмисот солдат и офицеров противника, свыше двухсот взято в плен. Героическая оборона Восьмого комбината продолжается; его название станет символом несгибаемой стойкости и героизма наших войск, не отступивших ни на шаг перед натиском превосходящих сил противника!..
...В течение минувших суток наши войска вели бои с противником на всём фронте, особенно ожесточённые - на направлении Восьмого горно-обогатительного комбината и космопорта «Северный». После упорных и кровопролитных боёв наши войска оставили малозначительный горно-обогатительный комбинат номер 23, уже давно выведенный из активного производственного цикла. Лживая имперская пропаганда пытается превратить это частное и ничего не решающее событие в стратегическую победу имперско-фашистских войск, но граждане свободной Федерации знают цену имперским заявлениям.
На других участках соприкосновения наших и имперских войск ничего существенного не произошло.
* * *
- Ничего существенного не произошло! - с горьким отчаянием воскликнула Инга. Глаза у неё покраснели и запали. - Да как же они могут, когда мы тут, а они... они уже... И приказ вон какой выпустили, а о нём - ни слова...
- Ничего ты не понимаешь, Инга. Нельзя панику распространять, ясно? Вот и не говорят. Может, мы сейчас имперцев обратно погоним. Видела французов? Ка-ак вдарят по ним, как завернут!
- Ага, погонят, жди... - фыркнула Инга. - Лягушатники - они лягушатники и есть. Только «бошей» увидят, сразу и разбегутся. Как два века назад.
- Ой, да что ты сравниваешь? С тех пор сколько времени прошло!
- Костя, а сколько раз они с тех пор воевали, а? Может, это они при Босворте, или...
- Хватит! - оборвал я спорщиков. - Рядовой Игнатьев! Ко мне!
- Товарищ сержант, ря...
- Ат-ставить. Рядовой Игнатьев, последовательность действий бойца при обнаружении на тактическом дисплее отметки, классифицируемой как «вражеская бронетехника», находящейся в зоне поражения огневыми средствами отделения?
- Э-э-э...
- Что, Костька, влип?.. - хихикнули в углу.
- Рядовая Полякова! Хочешь вместо него ответить?
- Так точно, товарищ старший сержант!
- Тогда отвечай. А рядовой Игнатьев, если ты ответишь, поступит в полное твоё распоряжение до тех пор, пока у него эта последовательность от зубов отскакивать не будет.
- Только не это, товарищ сержант, только не это!.. Она ж меня живьём слопает! Я могу ответить, я могу!
- Тогда отвечай.
- Товарищ старший сержант, при обнаружении вражеской бронетехники на тактическом дисплее надлежит, активировав функцию «результативного касания», совместить жёлтый курсор общего целеуказания с отметкой цели, произвести запрос опознавания «свой-чужой» во избежание потерь дружественной стороны, после чего, включив клавишей «А» передачу по каналу цели, осуществить трансляцию координат обнаруженного объекта. В дальнейшем не выпускать цель из визира и, соответственно, из поля зрения транслирующей камеры-передатчика, осуществлять ручное сопровождение до поступления сообщения «цель захвачена», после чего одновременным нажатием клавиш «Бэ» и «Цэ» передать цель центральному вычислителю для автосопровождения. Ожидать выдачи данных для стрельбы. В дальнейшем действовать согласно полученным распоряжениям командира отделения.
- Неплохо, Игнатьев, только забыл одну вещь.
- Какую, това... Ах да, виноват! После передачи цели на автосопровождение осуществить синхронизацию наведения собственной оружейной системы с получаемыми от центрального вычислителя баллистическими данными. Нажатием клавиш «А» и «Дэ»...
- Ну, молодец. Кое-что всё-таки вбил в вас...
Моё отделение щеголяло в трофейной форме. На рукавах и шлемах пришлось наскоро намалевать бело-сине-красные эмблемы; кое-как мне удалось наладить целеобмен с нашим уменьшившимся в числе, но зато полностью экипированным взводом и огневым взводом французов из дивизии «Камбрэ». Те восхищённо цокали языками, глядя, как я сопрягаю чипы моих ребят с мощным баллистическим вычислителем их Pz.Kpfw VII, которому предстояло поработать штабной машиной.
Кроме нашего взвода и пары французских танков, здесь больше никого не было. Первая добровольческая рассредоточилась вдоль городских окраин, с тыла нас подпирала моторизованная «Камбрэ». Казалось, что наступать на Владисибирск в лоб сейчас было бы безумием.
...Однако именно это и сделали имперцы, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом. Сперва над нашими головами протрещал своё всегдашнее «шрр-трр» разведывательный «шмель»; однако кто-то из отделения Риммы угостил супостата из ПЗРК. «Шмель» окутался дымом и рухнул метрах в пятидесяти перед нашими позициями; я совсем уже было собирался скомандовать «все назад!», не без оснований ожидая огневого налёта на наш передний край, однако в это время заговорила артиллерия «Камбрэ»; через наши головы на восток понеслись снаряды РСЗО, таща за собой огненные хвосты. Дариана Дарк где-то очень хорошо поживилась, подумал я, раздобыв те же самые «игели», что едва не превратили нас в хорошо прожаренные стейки там, в лесу. С воем рванулись туда же, на восток, три носившихся над головами истребителя.
Неплохо, подумал я. Грамотно сработано. Наведение по радиообмену «шмеля» с командным пунктом, для этого надо иметь очень грамотных ребят из батальона РЭБ и отлично отработанную систему управления всеми огневыми средствами. У «Камбрэ», похоже, очень толковый командир.
Далеко за горизонтом загрохотало. На самом пределе видимости поднялись крошечные дымные султаны; наша артиллерия накрыла какие-то цели.
Сейчас имперцам следовало бы остановить наступление, вскрыть полностью нашу систему огня, нанести удары по мобильным комплексам ПВО, а потом как следует пробомбить сам город, сверхзвуковыми крылатыми ракетами точечно выбить огневые средства, проредить позиции нашей артиллерии и только потом...
И потому я донельзя удивился, заметив впереди осторожно перебегавшие фигурки. Никаких бронетранспортёров и танков. Пехота, идущая почти что в полный рост.
- Они что, спятили? - вырвалось у Инги.
Однако очень скоро выяснилось, что имперцы отнюдь не спятили. Они тащили с собой множество «муспелей», и реактивные огнемёты выплюнули нам в лица целое море пламени.
Я едва скомандовал «Ложись!», как по фасаду плеснула огненная волна. Ярко-рыжие языки заплясали на полу, скользнули по богато драпированным стенам; задело и кое-кого из ребят, но, по счастью, химические огнетушители (ещё один имперский трофей, выпущенный в войска в огромных количествах после боёв с Тучей на Иволге) быстро сбили пламя.
Инфракрасные прицелы сходили с ума, пламя бушевало, и сквозь этот жар, понятное дело, было не разобрать отдельные цели - имперских солдат.
Залив нас пламенем, каратели перебежками продвигались всё ближе и ближе. В наушниках стояла какофония, пока я не отстроился и не привёл в чувство своих. Французские танки дружно подались вперёд - бить прямой наводкой, пока имперцы не прорвались через наши баррикады.
На моём прицеле то появлялись, то исчезали многочисленные алые треугольнички, обозначавшие «индивидуальные вражеские боевые единицы». Я активировал обмен данными между штуцером и вычислителем, аккуратно навёл ярко-голубой крест на ближайший треугольник и нажал спуск.
- Неэффективное попадание, - ядовито доложил вычислитель. - Отражение от брони.
- Чёртова говорилка, покаркай мне тут ещё, - буркнул я и выстрелил вторично, просто чтобы противнику жизнь не казалась мёдом.
- Цель поражена, - как мне почудилось, с удивлением доложил вычислитель. Всё-таки «штайер» - неплохая машинка...
- Вести огонь только разрывными! - скомандовал я. Игольчатые пули «штайера» хороши, но всё-таки не с таких дистанций.
- Есть, командир! - дружно откликнулось сразу несколько голосов.
Вновь загрохотала артиллерия - и наша, и имперская. Дом, казалось, подпрыгнул, получив удар тяжёлым снарядом, но наша часть уцелела.
- Отходим! - махнул я рукой. Против двадцативосьмисантиметровых дур не больно-то продержишься. Они очень быстро оставят от здания одну лишь груду развалин, и вся доблесть защитников сгодится лишь на то, чтобы бессмысленно погибнуть под обломками.
Отделение поспешно выбралось из мышеловки, и вовремя: имперская артиллерия положила следующий снаряд аккуратно в то же место, и наша передовая позиция с печальным предсмертным выдохом-вздохом взмахнула нам на прощание складывающимися стенами и оседающей вниз крышей.
- Вот так-так... - раздался в наушниках потрясённый шёпот Инги.
- Шевелись, осьминоги беременные! - заорал я, невольно вспоминая знаменитый бестиарий господина штаб-вахмистра Клауса-Марии Пферцегентакля.
Мы успели убраться. Имперцы могли бы запросто сровнять тут все с землей, но это, похоже, не входило в их намерения. Рёв артиллерии стих, я услыхал характерное короткое хаканье танковых пушек и почти сразу же увидел пробирающиеся через развалины фигурки в имперской броне.
- Огонь, огонь, ротозеи! - я почти силой швырял ребятишек к острым зубьям разрушенной стены. - Огонь!
Восемь «штайеров» достойно встретили карателей. Вычислитель помалкивал, каждое попадание означало смерть.
Я давно забыл, что такое «азарт боя». Я думал только о том, что надо выдержать. А для этого надо думать - думать не о том, чтобы выжить самому, а куда направить огонь моих ребят, и тогда, может быть, я тоже доживу до вечера.
...Встреченные плотным огнём из развалин, каратели попятились. В ход вновь пошли огнемёты и дымозавесы, сквозь которые не могли прорваться наши сенсоры, в то время как каратели явно получали информацию непосредственно с орбиты. Один из французских танков дёрнулся раз, другой и третий от попаданий, но силовой щит пока справлялся. Другой «тигр-7» пятился, поливая перед собой свинцом. Ему в лоб тоже угодила граната, и я увидел, как сработала активная броня: видно, у этого танка щит уже выбило полностью.
А каратели уже, казалось, были всюду: не кланяясь нашим пулям, они лезли и слева, и справа сквозь проломы в стенах; закричал и опрокинулся один из моих мальчишек, и в тот же миг в него угодила шальная граната. Броня взорвалась изнутри...
Мы отходили, огрызаясь огнём. Связь с французами всё ещё работала, и каратели дорого платили за каждый шаг; но всё-таки они продвигались.
Наш взвод отходил тоже, собирая с врага обильную жатву; имперская артиллерия больше не расчищала им путь, и 203-я охранная дивизия умывалась кровью; однако, когда мы наконец оторвались и заняли следующий рубеж - за вторым кольцом рвов и баррикад, - выяснилось, что от взвода уцелела ровно половина. Моё отделение оказалось самым многочисленным: шестеро бойцов, со мной - семеро.
- Это не каратели, - уверенно заявила наша горе-взводная. За весь бой она отдала только две команды: «Огонь!» - в самом начале и «Отходим, все отходим!» в самом конце. - Это кадровая дивизия с эмблемами карателей. Они хотели ввести нас в заблуждение и добились своего.
- Это вряд ли, - заметил я.
- Но вот это-то уже точно каратели! - голос взводной дрожал, она махнула рукой в сторону оставленных нами кварталов.
Я поднял бинокль. Имперская артиллерия разнесла только самые окраинные строения, дома чуть дальше в глубину уцелели. Я полагал, там не должно остаться ни одного человека, однако равнодушная оптика явила совершенно иную картину. Картину, от которой у меня под шлемом волосы встали дыбом.
Фигурок в обычной повседневной одежде выводили из домов другие фигурки, в имперской броне. Свежей и чистой, в отличие от той, что была на тех, в кого мы стреляли, кого убивали и кто убивал нас. Настоящие каратели.
Да, они выгоняли людей из домов и строили в колонну. Их добычей стали почти исключительно старики да несколько человек зрелого возраста - всего около двух десятков. Предводительствовавший «карантинниками» офицер повелительно махнул рукой, и пленники зашагали прочь из города.
Почему они не убежали? Чего ждали? Или надеялись, что мы ни за что и никогда не пропустим врага во Владисибирск?
Контратаковать? Но с кем, с двумя десятками уцелевших бойцов да двумя танками? Те, почерневшие от гари, с проплешинами на броне, тем не менее вышли из боя без особого ущерба.
И, досмотрев со злым, отчаянным бессилием, как имперцы угоняли моих сородичей, мы только и могли, что дать себе клятву умереть на этом последнем рубеже, но не отступить, да простятся мне эти высокие слова. Однако отсюда мы действительно могли уйти лишь вперёд ногами в похоронной команде, не важно уже, нашей или имперской.
Однако во второй половине дня нас ждал ещё один сюрприз. Если это только можно назвать сюрпризом: имперцы применили свой любимый приём.
Десант. Десант с вертолётов прямо в тыл неприятеля, где стреляет каждое окно, мог бы показаться безумием, не окажись он настолько хорошо спланирован, с чисто имперской аккуратностью.
Нас заглушили, начисто. Нам прервали всю связь, а потом город накрыла густая сеть дымовых снарядов. Вечер обратился в непроглядную ночь; облака чёрного дыма содержали в себе и мелкодисперсную металлическую пыль, так, что стали бессильны даже обычные радары. Разом началась атака с фронта, и одновременно над головами скользнули невидимые с земли вертолёты. Наши стреляли наугад, задрав стволы, били в наглухо закутанное тучами небо автоматические зенитки, рвались ракеты в надежде, что головки самонаведения найдут себе цель; и один вертолёт действительно рухнул почти что нам на головы, однако остальные выбросили десантников в самом центре Владисибирска, и город вскипел огнём пополам с кровью, словно ведьмин котёл.
Эфир заполнил жуткий треск, так что едва можно было услыхать своё собственное отделение. На нас обрушился настоящий пламенный ливень; наступавшие каратели просто жгли перед собой всё, что могло гореть, - далеко не все защитники Владисибирска могли похвастаться наличием брони.
Наверное, в те моменты мне полагалось испытывать какие-то высокие чувства. Эмоции, что подхватывают тебя и бросают на веера вражеских пуль, с истинно-безумным презрением к смерти. Но вместо этого в голове у меня крутились совершенно иные мысли: сектора обстрела, огневое взаимодействие, то и дело обрывающаяся связь с танковым вычислителем, блокирование флангов и тому подобное. Мои ребята достойно встретили «карантинников» из 203-й - оставив два десятка тел перед нашей баррикадой и в развалинах вскрытых словно консервным ножом домов, они как будто бы даже отступили - но на самом деле просто перенесли направление удара. А потом я заметил фигурки в имперском камуфляже, что перебежками приближались к нам с тыла, - и понял, что город потерян.
Скользнувший над проспектом беспилотник выплюнул в беззащитный верх танка несколько самонаводящихся кумулятивных бомбочек, и могучий «тигр-7» взорвался изнутри, разломившись надвое. Само собой, никто из экипажа не выжил, мы остались без вычислителя, и поздно было переключаться на вторую машину, потому что покрытый копотью монстр, уже лишившийся и силового щита, и активной брони, медленно отползал сквозь пролом в стене, плюясь огнём в подступающих имперских десантников. Они ответили несколькими выстрелами из гранатомёта, танку перебило гусеницу, я увидел поспешно выбрасывавшихся из люков танкистов с повязками «Свободной Франции» на рукавах. Дай Бог им спастись...
Для нас самих этот бой протекал более-менее удачно - никто не погиб, даже не ранен, хотя броня у всех покрылась роем царапин и оспин от осколков. Но мы оказались отрезаны от своих, и выбираться приходилось через хаос руин...
Владисибирск строился как город-сад, здесь не возводили многоэтажных небоскрёбов, самое большее - дома в четыре-пять этажей, с широкими террасами и галереями, зимними садами (всё-таки на Сибири случалась зима, куда холоднее, чем, скажем, в Новом Севастополе); сейчас всё это горело, рушилось, оплавлялось, проваливалось, оседало. Когда и спереди, и сзади от нас появились имперцы, я скомандовал отход. Не знаю, где там эти заградотряды, но, если они попытаются заступить нам дорогу...
И тут нас наконец достало. И опять - беспилотник. Наступающие, похоже, засекали очаги сопротивления и развешивали над ними «беовульфы». Наш с шипением пронёсся над развороченной крышей, метко плюнув в нас стандартной «беременной жабой» - кассетным боеприпасом, засыпавшим всё вокруг небольшими килограммовыми бомбочками. Две из них, подрулив, угодили в пробоину. Как раз тогда, когда моё отделение проникло внутрь...
...Я шёл первым, сразу за мной - Инга и Костя. Ещё четверо парней и девчат чуть поотстали, и мы трое успели перешагнуть порог, когда полуразрушенная просторная комната, почти зала взорвалась за нашими спинами.
Нас швырнуло на пол, вокруг рушились стены, и, окажись мы за просто декоративной перегородкой, как в большинстве городских апартаментов, по всем нам можно было заказывать панихиду; но, по счастью, прикрывшая нас стена оказалась капитальной, одной из несущих, и она приняла на себя всю ярость взрывной волны. Нас завалило обломками, но броня выдержала, хотя Ингу придавило так, что сама она не могла выбраться.
От остальной четвёрки не осталось даже пепла. Два синхронных взрыва совсем рядом - от них не защитит никакая броня.
Двое моих оставшихся бойцов от потрясения едва держались на ногах. Инга дёрнулась было обратно, в обугленные развалины, я схватил её за руку - мёртвые мертвы, а если мы позволим себе сейчас хоть какие-то сантименты, то умрём тоже, правда, быстро и без мучений.
Уходя, я бросил последний взгляд на почерневшие обломки защитных комбинезонов: бронестёкла шлемов вылетели, и внутри всё было заполнено иссиня-чёрным прахом.
Прах ты есть и во прах превратишься...
Я даже не успел как следует познакомиться с ребятами. Их боевой путь оказался короток, потому что кто-то из «штаба обороны Нового Крыма» решил заткнуть прорыв почти что безоружными ополченцами, а сил «Камбрэ» явно не хватило, чтобы противостоять математически правильному натиску имперцев.
Прощайте, ребята. Когда-то наши предки верили, что погребальный огонь освобождает бессмертную душу от плена отжившей своё плоти; что, зарытая под землю, душа оказывается в плену, изнывает, изнемогает в вечной своей темнице и наконец истаивает, исчезая навсегда, гаснет, точно задутая свечка; что ж, братишки и сестрёнки, ваши души, я уверен, уже свободны, уже движутся туда, где нет ни войны, ни горя, ни смерти.
И если перед вами отчего-то вдруг захлопнутся врата царствия небесного, что ж, я предпочту тогда отправиться следом за вами, куда бы ни бросила вас воля Того, кто некогда сокрушил железные врата Ада.
Пролетевший «беовульф» оставил за собой широкий след; руины домов, рухнувшие крыши. Мы полезли через обломки; оборона Владисибирска рухнула, и нам предстояло решить - останемся ли мы здесь поиграть немного в пятнашки со смертью, ловя на мушку имперских офицеров и вновь скрываясь в развалинах, прежде чем станем добычей очередного беспилотника; или же попытаемся выбраться с побоища и отыскать своих. Разумеется, обойдя позиции особистов, буде они таки развернулись.
Я лично отдавал предпочтение второму варианту.
Но прежде чем уйти из озаряемого пожарами, на треть обращённого в руины города, мы узрели карателей за работой. 203-я охранная дивизия не зря снискала свою зловещую славу.
...Много домов, особенно в центре города, осталось неповреждёнными. И, как оказалось, там оставались жители. Которых сейчас, подобно тем, кому не повезло утром, выгоняли из своих домов. Нет, не так много, но я насчитал добрых полторы сотни несчастных, согнанных на одну из центральных площадей, площадь Карамзина. Наполовину вытоптанный и изломанный сквер обратился в импровизированный концлагерь. Я с ужасом увидел среди пленных нескольких матерей с детьми - о чём они, спрашивается, думали, не эвакуировавшись вместе со всеми, мелькнула горькая мысль. Каратели держали их под прицелом, равнодушные безликие фигуры за тёмными забралами шлемов, наставленные на пленников стволы... Что они собираются с ними делать?..
- Товарищ сержант... - горячо зашептал Костя, и мне пришлось хлопнуть его по щитку, не включая интерком:
- Рехнулся?! Нас сейчас засекут!
- Надо же их спасти!
- Лежи и не рыпайся. И не мешай. Чапай думает, не видишь?
...Показалась короткая вереница уже настоящих пленных, судя по всему - наших добровольцев. В изодранных штормовках, большей частью окровавленные, они едва тащились, поддерживая друг друга. Немного, человек двадцать. Похоже, наши действительно предпочитали умирать, но не сдаваться.
Их заставили построиться. Из рядов карателей появился имперский офицер в полной парадной форме, фуражке и кителе, без брони. Развернул какой-то свиток и принялся читать в маленький мегафон так, что голос его разносился далеко окрест:
- Согласно эдикту Его Императорского Величества... мятежников, схваченных с оружием в руках на поле боя, подвергать военно-полевому суду, в составе: советника юстиции - председателя, а также командира и начальника штаба части, осуществивших пленение... соединить функции государственного обвинителя и председателя суда... отменить институт защиты для вышеупомянутых мятежников...
- Командир! - простонала Инга.
- Спокойно, - процедил я сквозь зубы. - Лежи и молчи. Можешь взять на прицел этого попугая, если так легче, но ежели выстрелишь без команды - пожалеешь, что на свет родилась.
- Таким образом, - продолжал меж тем бубнить имперец на площади, - все здесь присутствующие обвиняемые были взяты в бою имперскими вооружёнными силами и подлежат эрадикации в силу эдикта Его Величества «О Единении Государства». Приговор окончательный, обжалованию не подлежит, приводится в исполнение немедленно. Герр майор, благоволите отдать соответствующие распоряжения комендантскому взводу...
- Мама! - пискнула Инга и в следующий миг нажала на спуск.
Она оказалась прекрасным стрелком, рядовая Инга Полякова, совсем молоденькая девчонка, только-только начинавшая жить; оперённая стрелка, выпущенная из её «штайера», пронеслась насквозь через голову имперского офицера, прошла навылет, даже не заметив ничтожной преграды из человеческой плоти и костей.
Советник юстиции повалился лицом вниз, молча, точно колода.
- Ах ты!.. - вырвалось у меня, но пальцы сами нажали на спуск. Не пренебрегшего бронёй имперца справа от убитого советника швырнуло в сторону: ударившись о броню, разорвался двадцатимиллиметровый снарядик моего штуцера.
Пленные, что могли ходить сами, похоже, только и ждали этого. Безоружные, они бросились на охранников; к ним присоединились и согнанные мирные обитатели Владисибирска, хотя большинство из них пребывали в почтенных годах.
И навстречу им загремели винтовки и штуцера карателей. По толпе словно прошлась невидимая коса; безоружные падали, пытались ползти и застывали навек, пригвождённые к брусчатке оперёнными стрелками «штайеров».
Мы с Костей и Ингой успели выстрелить лишь несколько раз, а на площади уже всё было кончено. Одно на другом, громоздились тела, десятки тел; в живых оставалось лишь несколько наших раненых добровольцев: они с самого начала не могли ни на кого броситься, поскольку и стояли-то исключительно с помощью своих товарищей. Их быстро вздёргивали на ноги и безо всяких колебаний расстреливали, вернее, достреливали - приставляя ствол к затылку.
Но кто-то всё же успел воскликнуть: «Да здравствует Россия!»...
Инга ревела в голос, Костя тоже хлюпал носом, и пришлось дать им обоим подзатыльников, потому что цепь имперцев уже развернулась и пошла прямо на нас, а где-то невдалеке раздалось знакомое до боли «шрр-трр!» подлетающего «шершня». Нам ничего не оставалось делать, как бежать. Как можно быстрее и как можно дальше.
...Двое суток мы провели во Владисибирске, пока нам не удалось выскользнуть за его пределы. Мы видели, как каратели деловито, словно собирая хворост, сгоняли на улицу случайно задержавшихся горожан, ставили перед ними одного-двух пленных из наших ополченцев и, наспех зачитав приговор, расстреливали. После чего двумя-тремя пулемётными очередями отправлялись в лучший мир девять десятых «зрителей».
Как ни странно, имперцы не убивали всех. Кое-кого отпускали. Очевидно, хотели, чтобы выжившие рассказали об увиденном? Но от этого сопротивление не ослабеет, напротив...
Мы оказались в глубоком тылу наступающих карателей. Остатки защитников Владисибирска, кто сумел, отступили дальше на запад, другие просто рассеялись по окрестным полям и лесам. Небо просто кишмя кишело «шершнями» и «беовульфами», гонявшимися буквально за всем, что двигалось. Мы сами видели, как беспилотный штурмовик не пожалел пары эрэсов на большую овчарку, не желавшую отходить от тела пожилого фермера, убитого на пороге собственного дома. После этого «беовульф» развернулся и всадил в окно аккуратного бревенчатого домика полновесный зажигательный заряд.
Мы видели, как метался ополоумевший от ужаса большой пушистый кот, в последний момент пулей вылетевший из дверей; Инга попыталась его подозвать (ох уж эти девчонки!), но котяра только зашипел, выгнул спину и мигом исчез в зарослях. Инга всхлипнула.
- Ты чего?
- Так он ведь домашний. Ухоженный. Пропадёт в дикости...
- Нашла, кого жалеть - кота какого-то несчастного! - буркнул Костик.
- Да-а-а, у меня у самой такой дома... мурчавый, на коленях любил сидеть, - зашмыгала носом Инга.
Костя собирался что-то ответить; я глянул на него, мол, уймись. Пожалей девчонку. И кота тоже пожалей, и его убитого хозяина, и сгоревший дом. Потому что иначе вы, добрые, воспитанные домашние мальчики и девочки, не успеете оглянуться, как превратитесь в машины уничтожения. А потом, глядишь, застрелите пленного, уже успевшего бросить оружие и поднять руки; и так далее и тому подобное: раз покатившись, уже очень трудно остановиться.
Двое моих последних бойцов держались неплохо, после того как перестали течь казавшиеся неудержимыми слезы. Мы отступали, точно так же, как солдаты Западного фронта летом сорок первого, потеряв свою часть, не зная, где штабы, где командиры, резервы и всё прочее; с одной лишь разницей - тогда отступавшие брели на восток. Мы отходили на запад.
Само собой, заградотряды поспешили убраться - встречи с наступающим противником в планы их командиров никак не входили.
В полусотне километров от Владисибирска обширную центральную равнину острова надвое рассекал невысокий, но обрывистый кряж, протянувшийся далеко на юг отрог полуночных гор. Логично было занять там оборону и попытаться удержать в наших руках хотя бы крайнюю западную оконечность острова, с тремя небольшими городками и добрыми двумя дюжинами больших рыбоферм, а заодно - и самым нашим большим железорудным месторождением. Я, конечно, имею в виду наземные месторождения, залежи подводных окатышей мы начали разрабатывать уже давно.
Скорее всего именно там, на кряже Бородина, наши и попытаются остановить имперцев. В открытом поле на такое нечего и надеяться. Военная машина Империи была слишком хорошо смазана и налажена. Уж это-то я знал лучше других. И не приходилось рассчитывать на нежданную помощь крепких морозов или сильной распутицы, любимейшего оправдания неудач осени сорок первого года у знаменитых и поныне генералов, чьи имена носили проспекты имперской столицы...
Сейчас я вспоминал свои надежды перед отправкой на фронт - что мои знания помогут ополченцам на самом деле остановить карателей, и только скрипел зубами. Да, мы столкнулись с карателями - но поддержанными артиллерией и прочими техсредствами, вроде беспилотников - на не виданном ещё мною уровне. Нас просто смяли, размазали по бетону, задавили, не дав и головы поднять. Здесь не помогли бы никакие заградотряды, не помогла бы и нечеловеческая жёсткость и жестокость маршала Жукова, тоже не останавливавшегося перед применением заградительных отрядов, как он проделал, в частности, обороняя Ленинград, задолго до того, как был издан приказ номер 227. Хотя... тогда, наверное, это действительно могло иметь значение - солдаты, выбирая между русской и немецкой пулями, предпочитали вражескую. Сейчас же нас уничтожали «беовульфами» и с помощью бьющей из-за горизонта тяжёлой артиллерии, идеально укладывая снаряды в цель. Мои ребята погибли и так, ни один не побежал, ни один не отступил без приказа. Но на нас надвигалась такая орда, что задержать её могла лишь такая же или же...
Или же Туча.
Мы брели без дорог, выбирая места погуще и потемнее; и не зря - над головами то и дело гудели вертолёты, и стремительные боевые «физлеры», и транспортные; трещали винтами юркие «шмели», а отыскав цель, наводили на неё «беовульфов»; по дорогам справа и слева двигался сплошной поток имперской техники в строгом порядке, сделавшим честь бы и самому «Лейбштандарте» или «Гроссдойчланд». Танки, штурмовые орудия, зенитные установки, транспортёры всех мастей и калибров, установки УРО - тоже самые разнообразные, от лёгких противотанковых «Höllefeuer» до тяжёлых тактических «Eber». Ползли на восьмиосных длинных тягачах и приснопамятные «Igel».
Похоже, здесь высадился целый моторизованный корпус. Но эмблемы на бортах продолжали утверждать, что мы видим перед собой исключительно охранные дивизии, за единственным исключением:
Этот «шахматный» геральдический щит некогда принадлежал 1-й пехотной дивизии вермахта; впоследствии, в новом кайзеррейхе, его гордо намалевала на своей эмблеме 1-я моторизованная дивизия. Значит, в бой таки пошла элита. «Первые» дивизии всегда пребывали в привилегированном положении.
Ни Инга, ни Костя не ныли, не просили «дать передохнуть» за весь наш томительный марш. Впрочем, «отдыхать» нам приходилось и так, помимо нашего желания: когда над головами раздавалось знакомое «шрр-трр» воздушных разведчиков. За эти дни оно уже успело так въесться в душу, что, казалось, этот проклятый звук не исчезнет вообще никогда и ни за что. Я рассчитывал, что нам встретятся другие окруженцы, так же, как и мы, пробирающиеся на запад; но лесные тропы оставались пустынны, и это несмотря на то, что леса здесь скорее напоминали широко разбросанные редкие заплатки на просторном покрывале полей. Трижды мы чудом ускользали от облав, каратели со всё той же «закрученной колючкой» на рукавах, «карантинники» 203-й охранной, частым гребнем прочёсывали местность. Нам удалось отсидеться, отлежаться; а шагавшие в цепи солдаты, похоже, просто отрабатывали свою дневную порцию шнапса.
...До своих мы добрались только на четвёртый день пути, когда прикончили последние крохи из розданных ещё во Владисибирске рационов. Дорогу преградили скалы; красноватые отвесные склоны поднимались прямо из моря свежей травы. Наверху, на вызывающе высоком флагштоке, развевалось знамя Федерации, а рядом с ним - наш, новокрымский, или, вернее сказать, русский триколор. Перед кряжем возле каждой рощицы, каждой кучки деревьев кишмя кишело от имперской техники; держась в почтительном отдалении от скал, с которых могли очень даже просто накрыть одним залпом, имперцы зарывались в землю, словно готовясь к длительной обороне. Ещё на дальних подступах я стал замечать позиции реактивной артиллерии, полевые станции запуска беспилотников, украшенные алыми крестами кубики и параллелепипеды развёрнутых полевых госпиталей; рейхсвер словно собирался штурмовать линию долговременного укрепрайона.
Разумеется, я помнил о заградительных отрядах и обо всём том, что нас ждало, сумей мы добраться до своих. Проверка и, очень возможно, показательный процесс. Но ведь не зря ж я провёл много месяцев в «Танненберге», изучив боевой комбинезон вдоль и поперёк. Поиграл с мнемочипом, имевшим, помимо прочего, и опцию записи радиопереговоров бойца. Само собой, при опасности пленения все записи можно было стереть одним движением пальца, так что даже имперские специалисты бы ни до чего не докопались.
...Можно было бы долго рассказывать, как мы пробирались среди снующих туда-сюда имперцев, и солдат, и транспортёров. Прятаться от вертолётов мы перестали - здесь хватало таких же точно вояк, как и мы, в безликих бронекомбинезонах. Трёхцветные эмблемы мы, поколебавшись, стёрли. Было в этом что-то постыдное, вроде того, как «окруженцы» сорок первого, вернее, часть из них уничтожала документы, спарывала петлицы и нашивки.
Но нам надо выйти отсюда. Мне надо вывести двух своих последних бойцов, сохранить хотя бы их. Имперцы наступают, что называется, без дураков, это не полицейская, а настоящая армейская операция. И, значит, обороняться надо совершенно по-другому. Если, конечно, ещё осталось чем обороняться.
Так или иначе, редкой для Нового Крыма беззвёздной ночью, когда с недальнего океана наползла хмарь, заткавшая всё от горизонта до горизонта, мы пересекли линию фронта. Там, где широкое шоссе ныряло в прорезанную через скалы долинку, само собой, нечего было и соваться: и имперцы, и защитники Нового Крыма укрепили это место до последних пределов возможного.
В глухой час мы полезли на скалы. Кошка с тросиком входила в комплект каждого имперского бронекомбинезона, а тут у карателей вдобавок нашлась и небольшая, но мощная персональная лебёдка, облегчавшая подъём; за моё время в «Танненберге» с подобным сталкиваться не приходилось.
Мы тяжело перевалились через гребень, ещё не веря, что снизу нас не заметили; но, как оказалось, опасность нам грозила как раз с другой стороны, потому что, не успели мы отползти от края, как прямо в лица нам упёрлись винтовочные дула.
- Бросай оружие! Руки вверх! - прошипел голос на общеимперском, с акцентом, который я не смог распознать. Не наш и не говор шахтёров Борга, который вообще ни с чем ни за что не спутаешь.
Мы тотчас исполнили команду.
- Спокойно, ребята, спокойно, мы из первой добровольческой, я сержант Александр Сергеев, четыре дня отступали от Владисибирска...
- А это уже ты в другом месте объяснять будешь, приятель! - рыкнули мне.
Нас подняли на ноги и рысью погнали прочь, в глубь позиций.
На гребне гряды, среди громадных стоячих камней, в шутку именовавшихся здесь «менгирами», раскинулись позиции тех, кто защищал Новый Крым: я невольно удивился, не заметив никого, кто носил бы броню. И это только укрепило меня в невольных подозрениях - что Дариана Дарк готовится-таки выпустить на нас Тучу. Для неё, пожалуй, это будет неплохой размен: мятежная планета вкупе с армейским корпусом Империи. Что же до поселенцев... вот сейчас поглядим вокруг и посмотрим, есть ли тут поселенцы...
Само собой, ночью не больно-то поглазеешь, но нигде не было слышно и характерного говорка рудничного люда. Случайность? - возможно, но, будь их много на передовой, как раз больше была б вероятность случайно на них натолкнуться, а не случайно пропустить.
Инга и Костя сперва бурно радовались «нашим», а потом не менее бурно протестовали, не желая расставаться с трофейным, таким трудом и кровью доставшимся оружием. Здесь-то, насколько я мог судить, в ходу имелись исключительно «куртцы».
- Товарищ сержант, куда они нас?.. - дрожащим голоском спросила Инга.
- Ничего особенного, девочка, это просто проверка. Вышедших из окружения всегда так проверяли. Всегда, - постарался я её успокоить. Будем надеяться, она не так хорошо изучала историю и не знает, сколько таких вот «окруженцев» в сорок первом было расстреляно заградотрядами без суда и следствия, просто для борьбы с «дезертирством и паникёрством»...
Я не ошибся. Нас загнали в палатку, зажатую меж тремя здоровенными обломками скал и даже накрытой сверху, точно настоящий дольмен, четвёртым камнем. Причуда природы, а ведь когда-то здесь, равно как и возле «менгиров», всерьез искали следы «протокрымской цивилизации»...
«На проверку» нас вталкивали поодиночке, предварительно безо всякой деликатности освободив от бронекостюмов. Ингу при этом бесцеремонно общупали; нас с Костей держали под прицелом. Я не мог понять, что это за люди и откуда - не наши, новокрымские, не храбрые французы из «Камбрэ»... Все разговоры шли только на общеимперском.
Первым на допрос потянули меня.
Трое. В форме Федерации, со всеми положенными регалиями. Редкие птицы на Новом Крыму. Многочисленные звёздочки, дико смотрящиеся здесь аксельбанты и шевроны с нашивками мне лично ничего не говорили.
- Сержант Сергеев? Александр Емельянович? - сухо осведомился сидевший в середине за походным столиком офицер с парой больших звёзд на золотых погонах - подполковник, что ли?
Наши, русские, имена он произносил, само собой, коверкая. И я по-прежнему не мог понять по его выговору, откуда же этот человек.
- Так точно, товарищ подполковник! - выкатив глаза, отрапортовал я.
Начальство во всех армиях мира одинаково.
- Жетон, - потребовал другой, с одной звездою - майор?
Я снял с шеи цепочку. Третий офицер - старший лейтенант, судя по трём маленьким звёздочкам, - сунул его в сканер. На экране появились фотографии, фас и в профиль, побежали строчки досье. Смотрите-смотрите, это не какая-нибудь вам кустарная липа, это - настоящая работа. Медицинские файлы с первого дня жизни, оценки за первый класс, первое сочинение, книги и фильмы, что брал в библиотеках, даже траты по кредиткам - всё тут.
- Пальцы, - скомандовал лейтенант. Я повиновался.
- Та-ак... - неопределённо протянул подполковник. - Ну, Сергеев, предлагаю вам добровольно рассказать представителям Особого Совещания всё о вашей изменнической деятельности, а также назвать пособников. Должен предупредить, что другие предатели из вашей дивизии уже во всём сознались и дают показания о преступной сдаче Владисибирска имперско-фашистским захватчикам...
Наверное, наших вышло из окружения совсем мало, мелькнула мысль. «Тройка» такого калибра - подполковник, майор и старлей, - ей только генералов судить, никак не какого-то там старшего сержанта-ополченца, который «в рядах» без году неделя.
- Не могу знать... - преданно и глупо тараща глаза на подполковника, отбарабанил я. - Командовал отделением. Держали оборону. Потерял троих в боестолкновении у фермы...
- Какой ещё фермы?
- Не могу знать, карты нам не выдали, товарищ майор!
- Ну, а потом?
- В соответствии с приказом отступали. Заняли оборону. Во время боя погибло ещё пятеро. Когда нас окружили, с двумя последними бойцами выбрался из города. Шли на запад, к своим, - я развёл руками. - И вот вышли.
- А был ли до тебя, сержант, доведён приказ Верховного Главнокомандования о том, что всякие отступления запрещаются? Расписывался ли ты за него?
- Так точно, расписывался! - бодро отрапортовал я, продолжая валять дурочку.
Подполковник приподнялся, буравя меня взглядом.
- А почему ж ты тогда, изменник, отступил с занимаемых позиций?! Был приказ Верховного Главнокомандования на оставление Владисибирска?!
- Так точно, был! - тем же самым тоном отвечал я, преданно поедая глазами начальство.
«Тройка» опешила. Всё-таки это были не настоящие спецы, шакалы допросов, и, видать, они отчего-то не могли - или не хотели - немедленно, без суда и следствия расстрелять меня перед строем. Хоть ты и беспощадна, Дариана Дарк, да вот только достойных исполнителей ты себе, похоже, ещё не подобрала. Или подобрала, но на данную конкретную тройку их не хватило.
- И как же он был вам передан, Сергеев? - ехидно осведомился другой особист.
- По радио, товарищ майор, мы ж в трофейных комбинезонах были, передали приказ всем оставить город...
- Вот как? По радио передали? А послушать можно? - издевательски бросил подполковник.
- Это не словами передали, - объяснил я. - Надпись на экране замигала. Кодированно передавали, конечно же. Для тех, у кого трофейные комбинезоны.
Мне не поверили. Меня проверили. Все три шлема послушно воспроизвели сообщение, приказывавшее всем частям, держащим оборону в таком-то секторе, немедленно прорываться из города и самостоятельно пробиваться на соединение с Народной Армией.
Простой ополченец никогда бы не додумался, как можно сгенерировать такое сообщение. Не думаю, что знали это и надутые шишки с золотыми погонами: для этого надо каждый день засыпать и просыпаться в бронекомбинезоне, разбирать его по винтику и вновь собирать, что мы регулярно проделывали в «Танненберге»; ну и, конечно, надо иметь голову на плечах и хорошо помнить все принципиальные схемы. Разумеется, грамотный эксперт-электронщик меня бы раскусил. Но я рассчитывал именно на «тройку», где подобных экспертов отродясь не водилось, а наличествовали только мерзавцы разных мастей и калибров, не отягощённые излишними знаниями, только мешающими в такой многообещающей карьере.
По глазам подполковника ясно читалось, что он прямо-таки жаждет поставить меня к стенке. Но... похоже, пока ещё Дариане Дарк были нужны наши ополченцы и она не дерзала устраивать действительно массовые расстрелы выходящих из вражеского тыла бойцов, но для нас с Кириллом и Ингой всё кончилось штрафной ротой. Полученное сообщение было объявлено «имперской фальшивкой», которую я обязан был распознать, ибо приказ Верховного Главнокомандования чётко запрещал любые отступления. Тем не менее нам была «предоставлена возможность кровью искупить свои преступления перед Родиной».
Инга и Костя держались молодцами. Как я и учил, хлопали глазами и уверяли, что получили приказ. Я надеялся, что их всё-таки отпустят, но штрафные роты всегда нуждаются в пополнении. До утра нас заперли на импровизированной «гауптвахте», надев наручники и сковав ноги, словно каторжникам девятнадцатого века.
На следующий день нас отконвоировали в расположение штрафной роты. Комбинезоны и «штайеры», само собой, отобрали.
Я хорошо помнил историю. Но здесь, в совершенно новой войне, новоиспечённые штрафники оказались все поголовно или добровольцами-новокрымчанами, или немногими уцелевшими из состава «Камбрэ» французами. Знакомых, правда, никого не нашлось; неужто весь наш взвод, кроме двух ребят из моего отделения, так и полёг во Владисибирске?..
Оружие нам выдали - всё те же старые 93-k, но боеприпасов полагалось только по одному магазину. А помещались мы, надобно заметить, как раз в том месте, где широкое шоссе рассекало горы; и за нашими спинами действительно появился вооружённый до зубов отряд, которому, похоже, и вменили в обязанность «расстреливать трусов и паникёров».
Командир штрафников, француз с перевязанной головой и совершенно серым лицом - вокруг глаз лежала густая синева, - равнодушно выслушал моих конвоиров. Несколько нажатых клавиш - нас внесли в списки.
Мы даже успели получить скудный, уполовиненный паёк, успели кое-как устроиться в отрытых щелях, когда Империя сочла, что ждала достаточно.
* * *
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
(Торжественная и мрачная мелодия, на экране развевается флаг Федерации, окутанный огнём и дымом. На его фоне появляется не кто иная, как Дариана Дарк, в простой форме рядового бойца интернациональной бригады, волосы стягивает их знаменитая красная повязка. Проникновенно и серьёзно Дариана смотрит прямо в глаза зрителям и начинает - на общеимперском, но по низу экранов на Новом Крыму бегут русские субтитры, словно здесь кто-то не владеет этим языком.)
- Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота!.. Продолжается вероломное нападение имперско-фашистских захватчиков на наше миролюбивое отечество. Несмотря на героическое сопротивление Народно-Освободительной Армии, несмотря на то, что лучшие дивизии врага и лучшие части его авиации уже разбиты и нашли себе могилу на полях сражения, враг продолжает лезть вперёд, бросая на фронт новые силы. Имперским войскам удалось захватить большую часть планеты Шайтан и окружить наши войска в последнем космопорту. Враги высадились на планете Новый Крым и захватили там существенный плацдарм, они хотят лишить нас её неисчерпаемых пищевых запасов. Имперский флот посылает свои мониторы к Смитсонии и Новой Юте, расширяя район своих действий.
Как могло случиться, что наша славная Народно-Освободительная Армия сдала имперским войскам ряд наших городов и даже планет? Неужели имперско-фашистские войска в самом деле являются непобедимыми войсками, как об этом трубят неустанно имперские хвастливые пропагандисты?
Конечно, нет! История показывает, что непобедимых армий нет и не бывало. Имперская армия никогда ещё не встречала настоящего сопротивления. Она преуспевала, подавляя народные восстания против кровавой имперско-фашистской диктатуры. Только на территории нашей Федерации эта армия встретила настоящее сопротивление. И если в результате этого сопротивления лучшие дивизии имперско-фашистской армии оказались разбитыми нашей Народно-Освободительной Армией, то это значит, что имперско-фашистская армия так же может быть разбита и будет разбита, как были разбиты армии тевтонских рыцарей при Грюнвальде, войска Фридриха Второго в Семилетней войне, армии кайзера Вильгельма в Первой мировой и во Второй - армады людоеда Адольфа Гитлера, в режиме которого видит свой идеал нынешняя имперско-фашистская диктатура. Нам не на кого полагаться, кроме самих себя - и оружия возмездия, созданного нашими учёными. И если имперско-фашистские захватчики, располагая сотнями планет, думают задавить нас числом - они жестоко просчитаются. Уже сейчас, с каждым днём, крепнет оборона наших войск на Новом Крыму. Не сдаются и наносят поражение врагу доблестные защитники Северного на планете Шайтан.
Нельзя забывать, что враг давно держал все свои силы отмобилизованными и готовыми к войне, а мы были вынуждены делать всё это на ходу. У нас не было тяжёлого оружия, мы рассчитывали только на то, что удастся захватить у имперско-фашистской армии, а сейчас наши заводы уже стали выпускать наши собственные танки, самолёты, ракетные установки, космические корабли. Но численный перевес по-прежнему на стороне врага. Заваливая наши позиции трупами и обломками своей боевой техники, имперцы смогли достичь некоторых успехов.
Сейчас надо напрячь все силы, может быть, последние силы, чтобы дать отпор ненавистному врагу. Имперские войска угрожают моей родной планете, Новому Ковенанту. Там остались мои близкие. Мне советовали воспользоваться своим положением и вывезти их в безопасное место. Но я никогда этого не сделаю, как бы ни любила своих братьев, сестёр, многочисленных племянников и племянниц. В эти дни очень многие граждане Федерации лишились имущества, многие потеряли любимых, многие пали смертью храбрых. Я могу лишь мечтать о том, чтобы разделить с народом Федерации все тяготы и лишения.
Братья и сестры, нашей Родине были отпущены лишь считанные месяцы мира. Мы едва успели организовать временное правительство и только начали считать доставшееся нам наследство, как имперские преступники нанесли нам жестокий и коварный удар. Они рассчитывали смять нас за несколько дней. Но просчитались. Борьба за планету Шайтан приобрела длительный характер. Враг понёс тяжелейшие потери, потери, каких имперская армия не знала за всю свою историю.
Тогда неприятель решил лишить нас пищевых ресурсов и высадился на планете Новый Крым. Околопланетные орбиты заполнены обломками его мониторов, взорванных нашей славной противокосмической обороной. Враг посылал свои корабли на верную гибель, не колеблясь, жертвовал жизнями имперских солдат и офицеров. Ценой огромной крови им удалось высадиться и захватить плацдарм. Но бойцы Народно-Освободительной Армии в массе своей не дрогнули. Они верили своим командирам и руководству, принёсшему им свободу. Недалёк тот день, когда враг получит сокрушительный ответный удар нашего секретного чудо-оружия. А пока нам надо держаться, зубами вцепляясь в каждую высотку, каждый дом, каждый перекрёсток дорог.
Наше дело правое, закончу я. Враг будет разбит, как говорили наши героические предки, победа будет за нами!..
* * *
Имперская артиллерия - и ствольная, и реактивная, ударные вертолёты, штурмовики, оперативно-тактические ракеты - всё это обрушилось на наши позиции, словно исполинский молот самого Тора. Ночь сменилась днём, земля встала на дыбы норовистым конём, расплескиваясь волнами, точно вода. Мы тотчас оглохли от рвущего слух грохота, на гребне скал забушевало пламя.
Наступавший армейский корпус не жалел снарядов. Нам повезло - первые из термобарических, выжигавших всё и вся вокруг, легли чуть дальше нашей щели, и я успел рывком выдернуть сжавшихся в ужасе на дне, полузасыпанных ребят. Нам ничего не оставалось делать, как вновь бежать вперёд, на врага, пока имперцы не сменили прицел и раскалённая туча не накрыла наш передний край, где залегли штрафники. Ни у кого из них не будет возможности «искупить кровью», потому что даже и крови не прольётся: они все сгорят заживо.
Мельком я заметил и справа и слева рванувшиеся вперёд другие фигуры. Не один я знал, что такое термобарический барраж. Но пополам с этими снарядами на наших позициях рвались и обычные, над головами лопались шрапнели, засыпая всё вокруг тысячами мелких стрелок, пробивавших насквозь незащищённое человеческое тело. Если кто-то и успевал вскрикнуть, его крик мгновенно тонул в рёве и грохоте небывалой канонады. Мы рухнули, вжимаясь в казавшуюся спасительной землю, и единственной оставшейся мыслью было: «Ну всё, влипли...»
Трижды над головами разрывался шрапнельный снаряд, и трижды нам везло. И, когда очередной термобарический снаряд взорвался прямо в горловине прохода, мы успели убраться достаточно далеко.
Мы лежали и даже не пытались поднять голов. Гром артиллерии чуть стих, снаряды падали теперь в глубине нашей обороны, а мимо нас в стиле классических атак Второй мировой двинулись штурмовые танки и боевые машины пехоты. В небе гудели вертолётные винты, удар будет скорее всего комбинированным, в тыл защитникам кряжа высадят десант, хотя, по-моему, в щелях и окопах и так не могло уцелеть ничего живого.
И верно - когда артогонь стих окончательно, сквозь торжествующий рёв танковых моторов не пробилось ни единого ответного выстрела. Окутанный дымом кряж, казалось, полностью вымер.
Так мы лежали, не зная, какую из небесных сил благодарить за своё спасение, лежали, даже не пытаясь взяться за винтовки. Когда поднялась заря, стала видна бесконечная вереница имперской бронетехники, втискивавшейся, точно черно-блестящая змея, в узкую горловину шоссе. Бывшая ничейная полоса уже никого не интересовала. Враг играючи смял оборону, подавив её небывалым по мощи огнём, и я не мог не восхититься стойкостью интербригад на Шайтане, державшихся против таких вот всё уничтожающих огневых валов. И ведь держались, и отбивали имперские атаки, «Северный» вон не взят до сих пор...
...А потом, когда уже схлынул вал прущей на запад техники с чёрными крестами в белой окантовке, мы заметили высунувшуюся из леса ещё одну колонну. Перед нами лежало широкое, не меньше двух километров, совершенно открытое пространство, поле, ровное, словно тарелка. Я решил переждать; поднёс к глазам чудом уцелевший бинокль и, обомлев, увидал знакомую до слёз эмблему...
А над ней, можно сказать, любимой-родной мёртвой головой, помещалась ещё одна, незнакомая: коронованный змей, вцепившийся в свой собственный хвост. Часть из дивизии «Totenkopf», но что за второй герб? Раньше за полками своих собственных эмблем в новом рейхсвере как-то не водилось.
- Лежать, не шевелиться! - на всякий случай предупредил я ребят, а то Костя уже примеривался, ловя в прицел головной танк. А ну как у мальчишки не выдержат нервы? Офицера в люке он, конечно, уложит, а потом?..
Колонна приближалась; чуть ли не с головой засыпанные землёй, мы лежали в глубокой воронке шагах в пятидесяти от шоссе, на самом краю того, что некогда было лесом.
Имперцы двигались уверенно, если не сказать нагло. Из люков торчали высунувшиеся по пояс фигуры; не все даже потрудились надеть броню. Похоже, моя бывшая дивизия уже никого и ничего не боялась. Решили, что последние защитники полегли у Владисибирска?
...И лишь когда колонна подошла совсем близко, я разглядел выведенную готическим шрифтом полукруглую надпись над щитами с черепом и коронованным змеем: Tannenberg.
...Хотя, собственно говоря, что я удивляюсь? Раз уж сюда не побрезговали перебросить 1-ю мотодивизию, почему «Танненберг» должен оставаться в стороне? Вполне возможно, что имперский Генштаб счёл вероятности солдатских сантиментов пренебрежимо малыми. И, если здесь вся 3-я десантная дивизия «Мёртвая голова», отчего бы не прибыть сюда и до сих пор приписанному к ней, хотя и отдельному полку?
Ну что ж, видать, новокрымчане всё-таки запугали имперцев. В бой пошли настоящие войска, не каратели. Этим, думаю, и объяснялся убийственный огонь...
А «Танненберг» изрядно укрепили. По крайней мере, в моё время танков мы не имели. Были чисто десантной частью, а теперь гляньте на этих красавцев!
За танками тянулась длинная вереница БМД и БМП вперемешку со штурмовой артиллерией и мобильными комплексами УРО.
Я оглянулся на ребят. Перемазанные, в разодранных кое-где штормовках... и, конечно, уже готовые к последнему бою. Но, с другой стороны, «Танненберг» нужен мне. Что ж, мне не привыкать к роли «предателя».
Передовые танки грохотали совсем рядом, когда я медленно выпрямился. Выпрямился с поднятыми руками.
Что-то сдавленно выкрикнула Инга. И я успел пинком ноги вышибить винтовку у Костика, всерьёз решившего выполнить положение приказа о безусловном уничтожении предателей, паникёров и тому подобных личностей.
Нас заметили. Колонна не замедлила ход, но одна из БМП вдруг резко вильнула в сторону (насколько это можно сказать по отношению к тяжёлой гусеничной машине), и по пояс высунувшийся из башенки штабс-ефрейтор откинул тонированное бронестекло шлема.
Микки! Ну, конечно же, Микки Варьялайнен! Дослужившийся до штаб-ефрейтора Микки, уставившийся на меня, словно на привидение. БМД резко встала, и мой недавний подчинённый спрыгнул наземь.
- Господин лей... Руслан... - он явно не знал, как ко мне обратиться. Для всех в «Танненберге» я числился в длительной командировке.
- Всё в порядке, это я, Микки, - ответил я по-имперски. - Где командир? Валленштейн? Мне надо срочно к нему.
- Так точно, герр лейтенант, - финн вытянулся, окончательно решив для себя мою принадлежность. - А кто это с вами?
- Местные ребята. Их надо будет накормить, дать еды и медикаментов на дорогу и отпустить восвояси. Они мне здорово помогли.
Спрыгнувшие следом за Микки трое солдат опустили направленные на Ингу и Костика стволы. Ребята наблюдали за мной совершенно безумными глазами.
- Я знаю, что делаю, - сказал я им по-русски. - Разрядите винтовки. Отдайте патроны.
Костя и Инга повиновались, двигаясь точно во сне.
- Залезайте на броню, - распорядился я. - И не бойтесь. Всё будет в порядке.
Инга послушно полезла на боевую машину, а вот Константин, похоже, потерял голову. Метнулся, как заяц, в сторону и, наверное, попал бы под пулю, не перехвати его Микки.
- Костя! Спокойно! - опять же по-русски выкрикнул я, но мальчишка бился в истерике, пока его не скрутили двое незнакомых мне солдат «Танненберга».
- Отвечаешь мне за них, штаб-ефрейтор, понятно? - как можно внушительнее произнёс я.
- Так точно, господин лейтенант, понятно!
- Теперь дай мне провожатого к Валленштейну.
- Слушаюсь! Эй, Бенда! Останешься с господином лейтенантом. Я сейчас передам по команде...
Бенда остался стоять рядом со мной, а БМД Микки взревела мотором и, набирая ход, стала обгонять колонну по обочине, возвращаясь к своему месту.
...Оберст-лейтенант Иоахим фон Валленштейн редко прибегал к услугам большого штабного броневагона, настоящего трейлера на гусеницах, предпочитая лёгкие джипы. Вот и сейчас, обгоняя казавшуюся нескончаемой колонну техники «Танненберга», его машина промчалась по обочине и лихо затормозила прямо передо мной. Я поспешно вытянулся.
Оберст-лейтенант не изменился, разве что глаза запали от недосыпа и лихорадочно блестели. Он принял мой салют по всей форме.
- Благодарю за отличное выполнение задания, господин лейтенант. И... добро пожаловать домой в «Танненберг». Мы теперь уже не полк, мы теперь настоящая бригада, - он улыбнулся одними губами. - Прошу, садитесь. Нам о многом надо поговорить. Ради такого случая и в этом гробу проехаться можно, - пошутил он, когда рядом с нами сбавил ход штабной трейлер.
Мы заскочили на подножку. Бронированная дверь отворилась - и мне прямо в глаза посмотрела не кто иная, как Гилви собственной персоной. Гилви, в полевом камуфляже, с парой ярко-зелёных нашивок шарфюрера (ого! очередное повышение!) на левом рукаве. Глаза её расширились, она совсем не по уставу прижала обе ладони лодочкой к низу лица, а потом вдруг бросилась мне на шею.
- Спокойно, dame Scharführer, - не без ехидства заметил Валленштейн у меня из-за спины. - Может, позволите мне подняться, а потом уже будете проявлять пылкие чувства?
Красная, как мак, Гилви поспешно отскочила. Валленштейн следом за мной поднялся на подножку бронированного левиафана.
Я знал, что увижу внутри. Плотно упакованные в вертикальные консоли электронные блоки, голографические установки панорамного моделирования, дисплеи, отражавшие обстановку в режиме реального времени, бесконечные вычислители, шифровальные устройства, передатчики и так далее и тому подобное. Я удивился - почти все, кто сидел у экранов, оказались девушками.
Гилви вихрем выскочила из заднего компартмента, уже не в
камуфляже, а в чёрной «повседневной» форме, на правой петлице -
сдвоенные руны 
, на левой - косая полоска и
одиночная «розетка» шарфюрера.
- С благополучным возвращением вас, господин лейтенант, и, конечно же, с успешным выполнением задания командования!
- Вот об этом выполнении он мне сейчас и доложит, - Валленштейн пребывал в отличном настроении. - Обеспечьте безопасность, шарфюрер.
- Яволь, герр оберст-лейтенант!
В транспортёре имелся крошечный «кабинет» командира полка, больше напоминавший купе старинного поезда, выставленного у нас в железнодорожном музее. Откидная спальная полка, крошечный столик перед панелью вычислителя, дисплей на стене да два складывающихся стула. На столике голограмма: светловолосая смеющаяся женщина, обнимающая двоих детей: мальчишку лет десяти и пятилетнюю девочку.
- Прошу садиться, господин лейтенант, - чопорно проговорил Валленштейн, явно намекая на то, что откровенничать пока не следует.
Я повиновался. Оберст-лейтенант тем временем извлёк из внутреннего кармана что-то вроде обычного наладонника и принялся нажимать клавиши. За стенными панелями что-то с лёгким гудением включалось и выключалось.
- Теперь можно, Руслан. И, конечно, давай без чинов, - вдруг произнёс мой собеседник по-русски. - У этой клетушки то преимущество, что относительно просто отыскивать «жучки». От внешнего сканирования её неплохо защитили конструкторы, - Валленштейн перешёл на общеимперский. - Мы получили твоё сообщение. Тот факт, что Дариана Дарк, по сути, не является человеком, придаёт всем событиям совершенно иной оборот.
- К сожалению, её местонахождение по-прежнему неизвестно, - сказал я. - Да это сейчас и не главное. Надо остановить войну здесь, на Новом Крыму.
Валленштейн помрачнел.
- Моим единомышленникам в Генштабе стоило немалых усилий добиться отправки сюда «Танненберга». Произошла нежелательная утечка информации...
- Вы имеете в виду - моей информации? О конфликте между поселенцами и новокрымчанами?
- Именно, - кивнул Валленштейн. - Первоначально мы планировали, что удастся протолкнуть через Генштаб идею малоформатной точечной операции силами одной нашей бригады. Захват космопорта, Нового Севастополя, разоружение и интернирование поселенческих формирований, компромисс с умеренными деятелями в Думе, широкая автономия Нового Крыма в составе Империи.
- Силами одной бригады? - я не верил собственным ушам.
- Усиленной бригады, и притом какой бригады! - усмехнулся Валленштейн. - На самом деле, если обезглавить сопротивление...
- Но откуда мы можем знать, где именно скрывается Дариана?
- Мы бы смогли. Как бы она ни шифровалась, можно осуществить практически полный перехват всех электронных сообщений в масштабе планеты. У нас есть такая техника. Да, пришлось бы повозиться. Но оно того бы стоило. Только надо было подольше повисеть над Новым Крымом да, как говорите вы, русские, «накрутить хвосты» криптографам.
- Она бы успела перебросить сюда за это время столько переселенцев, что потребовалась бы целая танковая армия!
- Это не так, Руслан. Говорю тебе, если б мы вычислили их логово и высадили туда десант...
- А если ошибка?
- Эвакуировались бы. Конечно, несколько испортив тщательно сохраняемую экологию твоей планеты, но... в конце концов, радиоактивное загрязнение - вещь очень неприятная, но это не летальная инъекция всему живому.
- То есть успех всей операции ставился в зависимость от того, нашли бы или нет Дариану?
- Не только, - сказал Валленштейн. - Как уже говорилось, очень важно было захватить Новый Севастополь и прилегающий порт. С пленением Дарианы и её штаба вполне справилась бы отдельная тактическая группа из, скажем, двух усиленных рот.
- Но этот план принят не был, вместо него Генштаб решил осуществить полицейскую операцию?
- Генштаб поддержал наши предложения, - заметил Валленштейн. - Но вмешались другие силы. Прежде всего - контрразведка и служба охраны кайзера. Они настояли на широкомасштабной операции возмездия. Кайзер властью Верховного Главнокомандующего отверг представленный на утверждение Генштабом план и велел разработать карательную операцию. Худшего варианта и представить нельзя.
- Это же глупо... - бессильно проговорил я.
- Глупо, но может оказаться эффективно, - мрачно хмыкнул подполковник. - На Новом Крыму особенно не попартизанишь.
- Но что-то всё-таки пошло не так, раз здесь оказались и 1-я мотодивизия, и «Мёртвая голова»?
- Разумеется. Считалось, что охранные дивизии займут Владисибирск уже на второй день операции.
- А почему в первом эшелоне именно они, а не ударные части?
Валленштейн развёл руками.
- Мои источники в Генштабе также в полном недоумении. 203-я охранная дивизия столкнулась с упорным сопротивлением и понесла существенные потери, особенно при штурме Владисибирска. Вопреки ожиданиям, не произошло капитуляции собственно новокрымских частей перед фронтом наступающих.
- Они не очень-то и предлагали сдаться... - заметил я. - Так, самый минимум миниморум...
- Это-то как раз очень даже объяснимо. Новый Крым и его обитателей не слишком-то любят радикалы из ближнего окружения Его Величества. Там не перевелись те, кто верит в расовые теории и что их миссия - возродить Рейх не только, так сказать, организационно, но и идеологически. Считалось, что новокрымчане должны быть деморализованы, подавлены, не готовы к сопротивлению. Ксенофобия по отношению к переселенцам должна была, по расчётам этих господ, перевесить страх и ненависть перед Империей, ведь Империя не посягала, скажем так, на национальный состав населения Нового Крыма или на его бытовой язык.
- Странный расчёт...
- Согласен. Скорее всего, рассуждали они так: если нам сдадутся - очень хорошо, а не сдадутся - ещё лучше, можно уничтожить всех смутьянов. Поверь, переселиться на Новый Крым мечтали бы не только шахтёры из-под куполов. Очень многие с Внутренних Планет охотно последовали бы их примеру. Поэтому и посылка охранных дивизий. Выполнять операции по зачистке территорий им привычнее. И лишь когда стало ясно, что добровольцы не сдаются, а сражаются насмерть, а в 203-й дивизии большие потери и её вот-вот придётся отводить на переформирование, в бой ввели второй эшелон. То есть нас. Но «Танненберг» используют не как десантную часть, а в качестве простой моторизованной бригады, хотя и усиленного состава.
- Оборону вы прорвали, - проронил я. - Весь остров в руках Империи. Сейчас, боюсь, начнётся, как здесь говорят, «эрадикация».
Валленштейн тяжело вздохнул.
- Это омерзительно и позорит имперские Вооружённые силы. Ни один настоящий офицер никогда не согласится на перевод в охранные войска, никогда не пожмёт руку служащему в них, не сядет за один стол...
Я с трудом подавил горькую усмешку. Аристократия. Ну да, конечно, там были люди, способные стреляться из-за урона чести, - прекрасная черта, но как быть, если твоё дело нельзя переложить ни на чьи другие плечи?
- Нам надо любой ценой захватить Дариану и добиться, чтобы на Новом Крыму капитулировали бы не добровольцы, а Федерация! - решительно сказал я. - Только тогда мы можем избежать гибельного раскола.
- Я с тобой совершенно согласен, - кивнул Валленштейн. - Все мои спецы по электронному перехвату и дешифровке работают круглосуточно. У нас есть и сочувствующие в армейском отделе радиоразведки. Мы обязательно выясним...
- Вот только Дариана может сперва пустить в ход Тучу, - обречённо проговорил я. - Я сообщал об этом.
- К сожалению, - сухо отозвался Валленштейн, - эта часть твоего сообщения была признана совершенно недостоверной.
- Как?! Господин оберст-лейтенант, и вы тоже...
- Успокойся, Руслан. Нет, я не «тоже». Я, например, вижу замысел такой операции: на Новый Крым заманивается как можно больше имперских войск, после чего выпускается Туча. Возможно, Дариана имеет некоторую власть над ней и способна удержать монстров от уничтожения определённых... групп людей, представляющих интерес для Дарк. Исходя из этого, мы должны быть готовы уничтожить эту Тучу.
- Как на Иволге?
- Думаю, что мы успели кое-чему научиться, - глаза Валленштейна блеснули. - Новые комбинезоны существенно хуже поддаются химическо-коррозийной атаке. У нас новые средства поражения. Полагаю, Туча поломает о нас зубы.
- Я пришёл с двумя бойцами-добровольцами, - сказал я. - Надеюсь, что они будут отпущены целыми и невредимыми...
- Само собой, как только дадут слово не поворачивать оружие против имперских Вооружённых сил, - кивнул Валленштейн.
Я крайне сомневался, что Костя или Инга способны дать такое обещание, но пока что спорить не стал.
- Я понимаю, Руслан, что ты ещё очень многое можешь мне рассказать. Как оборачивалась ситуация на Новом Крыму, как... впрочем, сейчас это уже не слишком важно. Тебе нет смысла рисковать и возвращаться за линию фронта. Поверь, тебе более чем повезло, что ты уцелел во время последней артиллерийской подготовки. Командование корпуса располагает более чем двойным, против штата, комплектом тяжёлых средств.
- Там погибают мои соотечественники, - тяжело проговорил я. - Карательные операции во Владисибирске, чему я сам был свидетелем, не оставляют им выбора. Лучше умереть сражаясь, чем ждать, пока тебе приставят ствол к затылку и нажмут на спуск. Или отправят на Сваарг. Надо любой ценой добиться прекращения имперского наступления. Переговоры с теми же добровольцами, какие ещё живы, ни к чему не приведут. Французы тоже настроены решительно. Прекратить это кровопролитие может только захват Дарианы Дарк.
Валленштейн помолчал. Гордость офицера-аристократа, представителя «стержневой нации», боролась в нём со здравым смыслом.
- Да, конечно, - наконец проговорил он. - Я понимаю. Единство Империи для меня... значит очень много, но не является фетишем, целью, оправдывающей какие угодно средства. Я понимаю, что ты имеешь в виду, Руслан. Убедить командование корпуса прекратить наступление можно, только пообещав ему, что взамен мы доставим в штаб саму Дариану, живую, здоровую и полностью готовую к употреблению.
- Едва ли командование корпуса удовлетворится одними нашими обещаниями.
- Справедливо. Поэтому надо не просто «пообещать», а убедить, показав, что нам известна её лёжка. Я... считаю, что можно несколько... приукрасить истинное положение вещей, - Валленштейн досадливо потёр подбородок. - Но лишь после того, как у нас появится хотя бы одна зацепка. А до этого...
- А до этого мои сородичи будут умирать под имперскими залпами.
Валленштейн отвёл взгляд.
- Руслан, пойми, я сделал всё, что в моих силах.
- Я понимаю. Но понимание уже никого не волнует. Могу ли я чем-то помочь?
- Можешь присоединиться к шарфюреру Паттерс, она у нас возглавляет команду, работающую прямо отсюда.
Я покачал головой.
- Едва ли смогу оказаться чем-то полезен: никогда не занимался криптографией.
- Ничего, ничего, нам сейчас все нужны, - неопределённо ответил Валленштейн, протягивая мне руку. - Насчёт тех двоих не волнуйся. «Танненберг» не воюет с детьми, и никакие тайные полиции и контрразведки меня в этом не поколеблют. За твоими вещами, Рус, формой, документами и всем прочим я немедленно пошлю. Ну и, разумеется, для вышестоящих проверяющих должен быть полный ажур с твоей командировкой, во всяком случае, с возвращением из неё. Этим я тоже займусь, а ты дождись, пожалуйста, здесь. Разрешаю ненадолго отвлечь одну старшую шифровальщицу для приватной беседы, - и он улыбнулся.
* * *
- Господин лейтенант! - заулыбалась мне Гилви. Так хорошо и так тепло, как... как мне когда-то улыбалась Далька, в самом начале нашего с ней романа.
- Вольно, шарфюрер. И - без чинов.
Гилви продолжала улыбаться.
- Ну, - неопределённо начал я, - и как ты тут? Всё это время?..
- Плохо, - неожиданно пожаловалась она. - Потому что без тебя, Рус.
Я чуть не поперхнулся. Девушки-операторы изо всех сих делали вид, что ничего не замечают.
- Мне кажется... такие разговоры...
- Ты прав, надо вести не в этом месте, - и Гилви, вцепившись мне в рукав, потащила за собой в отгороженный стойкой вычислительных блоков закуток у задней стенки трейлера.
- Я по тебе очень, очень, очень скучала, - едва шевеля губами, прошептала она, вставая вплотную, так, что я чувствовал её упругую грудь. - А ты по мне?
- Ну, ещё бы, - соврал я. - Как вспомню тебя в тех чулочках...
Гилви хихикнула, но улыбка мигом истаяла.
- Только потому и вспоминал?
- А разве такое зрелище забудешь?
- Ну, тогда-то ты только и знал, что за книжкой прятаться... - она погрозила мне пальцем.
- Гил, да ладно тебе... Скажи лучше, как ты здесь?
- Как я здесь... - она опустила глаза и вздохнула. - Да как обычно, Рус. Работала, как лошадь. Вот, шарфюрера дали.
- А как ты оказалась в «Танненберге»?
И тут я подумал, что этот вопрос мне следовало задать ей давным-давно. Ещё тогда, на Омеге-восемь. Гилви носила в петлице две молниеобразные руны. Эту эмблему оставило себе только одно имперское ведомство, Gehaime Staatspolizei, занимавшееся порой совершенно неожиданными делами. Гилви, собственно говоря, совершенно не должна была трудиться какой-то там шифровальщицей в штабе полка, пусть даже его традиции восходят к Waffen-SS.
Гилви Паттерс была единственной шифровальщицей, кто носил чёрную форму.
- Да очень просто, сама подала рапорт, меня и прикомандировали, как особо отличившуюся, - легко ответила девушка. - В кадрах Gehaime я осталась. А тут числюсь в служебной командировке.
Стоит ли мне говорить, что это должна была быть донельзя странная командировка?
Я постарался чуть отстраниться. Возникла неловкая пауза. Гилви кусала губы и, казалось, мучительно боролась с желанием что-то сказать. Выручил нас ординарец Валленштейна, приволокший увесистый тюк с моими личными вещами, в своё время оставленными в полку перед «дезертирством» на Новый Крым.
- Пойду переоденусь, - воспользовался я подходящим предлогом.
Да, здесь было всё. Удостоверение личности, шкатулка с наградами, аккуратно свёрнутые комплекты формы, полевой, парадной и повседневной, денежный аттестат (согласно ему, мне продолжали аккуратно начислять жалованье, да ещё и с суточными, рассчитанными, правда, по тыловым нормам) и так далее и тому подобное, скупой «джентльменский набор» младшего имперского комсостава. Предстояло получить личное оружие, броню, реактивировать мой чип в полковой системе управления боем, встать на учёт у казначея, каптенармуса и так далее и тому подобное...
...Костю и Ингу действительно отпустили - когда «Танненберг» завершил марш и мы остановились в виду Приволья, рыбацкого городка на крайней западной оконечности Сибири. Судя по всему, защитники острова решили дать здесь последний бой.
Инга и Костя смотрели на меня со страхом и отвращением, однако пробивалось всё же и любопытство. Они ж видели, как каратели падали от моих пуль, как я выводил отделение, до последнего сберегая своих; а сейчас - явился в полевой имперской форме!
- Я их накормил, господин лейтенант, - вырос рядом со мной Микки. - Ух и оголодали ж!
- Спасибо, Мик. Ребята, так было нужно. Сейчас я не могу объяснить вам всего, но... самое главное, что вы уходите отсюда живые и здоровые. Командир этой части собирался взять с вас честное слово не выступать против Империи, но, полагаю, это уже излишество. С «тройкой» вы уже сталкивались и знаете, что это такое. Ни в коем случае не говорите, что были... в плену. Вас поставят к стенке в тридцать секунд. Скажите, что блуждали, я - пропал без вести. Ну, удачи вам. И... погодите называть меня предателем.
Микки таращился на меня, не понимая ни слова. Его лично язык планеты расквартирования никогда не занимал.
- Я их отпускаю, Микки. Спасибо, что приглядел за ребятами. Рано им ещё умирать...
- Умирать всегда рано, герр лейтенант.
- Философствуешь, Мик? И давай без чинов.
- Поневоле... Эй, вы, двое! Ну-ка, давайте, нечего рассиживаться! Господин лейтенант велел вам убираться на все четыре стороны. Ваши - во-он там, за той высоткой. Ноги в руки - и давайте, только смотрите, чтобы вас свои же не пристрелили.
Костя дёрнулся, словно собираясь что-то сказать; но Инга, маленькая мудрая Инга, схватила его за руку.
- Прощайте... - шепнула она и почти что силой потащила Константина за собой, прочь, к последнему рубежу обороны добровольцев.
Я смотрел им вслед, пока на левом обрезе шлема не замигал зелёный огонёк вызова - от командования.
- Фатеев!
- Я, герр оберст-лейтенант!
- Срочно явись за предписанием. Свободного взвода или роты у меня пока нет, но, похоже, у нас появилась срочная работа.
- Слушаюсь, господин подполковник!
- И, я боюсь, вакансии появятся... - мрачно пробурчал Валленштейн и отключился.
...То, что, как я ожидал, будет приватным разговором, оказалось собранием чуть ли не всего офицерского состава полка.
Два трейлера встали под прямым углом, раздвинулась лёгкая камуфлированная крыша. Мигнули индикаторы на моём шлеме - на полную мощность заработала защита от подслушивания.
Я увидел много незнакомых лиц, хотя большинство, завидев меня, широко улыбались, протягивали руки, поздравляя.
- С возвращением! С удачей! - неслось со всех сторон.
Я кивал, улыбался, пожимал ладони в ответ. Не прошло и пяти минут, как появился Валленштейн.
- Meine Herren, у меня есть новость. Я бы сказал, очень плохая. Впрочем, смотрите сами. Это только что передали с орбиты.
Засветился выдвинутый из штабного трейлера экран.
- Dame шарфюрер, увеличение! - резким, злым голосом приказал оберст-лейтенант. - Катарина! Пояркович, помогите ей!
К Гилви подскочила ещё одна девушка из команды шифровальщиц.
Сплошная засветка на экране сменилась чётким изображением - океан и над ним три внушительного вида тёмные блямбы. Блямбы быстро увеличивались - и разом воцарилась мёртвая тишина.
Меня пробрало морозом.
«Матки». Ну, конечно же, «матки». Над океаном, и, надо полагать, движутся прямиком к нам. Но почему бездействует орбитальная группировка?!
- Командование предупреждает, что нам осталось меньше трёх часов до возможной атаки. Мы будем действовать, как действовали под Пенемюнде, с учётом... наших новых возможностей. В инструктаже вы не нуждаетесь. Прошу как можно тщательнее разъяснить рядовому составу их задачи. У нас осталось не так много ветеранов боёв на Иволге. Организация обороны следующая...
Валленштейн перечислял подразделения, имена командиров, обороняемые участки, а я застыл, оцепенев, всеми чувствами потянувшись туда, в небо над нашим знаменитым океаном - где неспешно и торжественно плыли «матки». Доселе они предпочитали передвигаться скрытно, по морскому дну, а сейчас, видать, у Дарианы Дарк истекло время.
Неужели «матки» не уничтожимы даже ядерными зарядами? Неужели их нельзя сшибить с небес зенитными ракетами дальнего действия, несущими соответствующие боеголовки? Почему опять должна гибнуть пехота? Империя уже потеряла Омегу-восемь и Иволгу. Тогда тоже не рискнули пустить в ход атомное оружие, а потом было уже поздно. Конечно, ничто не могло помешать превратить эти планеты в сплошные радиоактивные пустыни, покрытые глянцевым, спёкшимся от страшного жара песком, но Империя по непонятным мне причинам мешкала, точно и впрямь надеясь на «управляемость» этого вторжения и что в один прекрасный день всю эту завидную недвижимость удастся вернуть. Тогда-то, конечно, расшвыриваться боеголовками на сотни мегатонн не рекомендовалось.
...Молчаливые офицеры быстро расходились. Я сообразил, что по-прежнему стою, - моё подсознание, как оказалось, чётко выполнило команду «Лейтенанту Фатееву остаться!».
- Руслан, - Валленштейн сделал мне знак приблизиться, включая наладонник. - У меня кроме большой и плохой новости есть одна хорошая, хоть и маленькая. Кажется, мы таки нашли Дариану.
«В который уже раз...» - невольно подумал я. Это казалось навязчивой идеей - я гонялся за ней с упорством маньяка, дважды держал её жизнь в своих руках и дважды упускал, хотя упускать не имел никакого права. Ну вот он, третий шанс. Как сказали бы в романах - последний.
- Она не покидала окрестностей Нового Севастополя. Но... есть ещё кое-что, требуемое быть тебе сообщённым, - Валленштейн перешёл на русский, от волнения вдруг начав коверкать фразу. - Над Новый Севастополь Туча. Есть вероятность, что она не будет атаковать город. Вполне возможно, что она, напротив, охраняет подступы. Поведение её значительно усложнилось.
- В Новом Севастополе, думаю, сейчас собраны все поселенцы... - сам не знаю, как удалось вытолкнуть эти слова из перехваченного судорогой горла. - А всех остальных...
Ног под собой я не чувствовал. Из ведущей в тёмное нутро трейлера двери высунулась озабоченная Гилви.
- Я отправил срочный запрос командованию на проведение штурм-рейда. Я... предоставил данные, что Дариана может быть нечеловеком. Это произвело впечатление. Я считаю, ты должен возглавить этот рейд, Руслан. У нас очень мало времени, тебе надо собрать команду. Не больше двух дюжин, «чёрный коршун» больше не поднимет. Ему до Нового Севастополя отсюда пять часов лёта. Мы... постараемся сдержать «маток» здесь.
- Герр оберст-лейтенант, не забудьте о населении Приволья. И... о его защитниках.
Валленштейн сердито сжал губы.
- Я всё помню, лейтенант, не надо напоминать мне о моих обязанностях офицера Империи по защите её подданных, даже если эти подданные оказались вовлечены в вооружённое сопротивление нашим войскам. Не мешкай, Руслан, через пятнадцать минут я жду тебя здесь с группой. «Коршун» прибудет через час. Вы успеете взлететь до того, как здесь развернётся Туча. Оперативные материалы для тебя уже готовятся. Получишь их, как я сказал, через четверть часа.
- С вашего разрешения, герр оберст-лейтенант, я взял бы людей из моего старого взвода.
- На твоё усмотрение. Исполняй!
...Мне хватило двадцати минут, чтобы вернуться с двумя десятками солдат. Конечно, всех «стариков» я взять не мог, да их уже и не осталось столько. Назариан со всем вторым отделением моего взвода погиб на Иволге, когда «Танненберг» угодил в волчьи ямы. Поэтому пришлось брать тех, на кого указывали проверенные кадры, такие, как Микки или Глинка.
Микки, Глинка, Гюнтер, Торвальд, Петер, Сурендра, Джонамани, Мумба. Раздвакряка я брать не стал. Нет, не с его невезучестью. Остальные - новые. Но за них ручались «старики»; большинство новичков, к моему изумлению, оказались крепкими и высокими парнями «стержневой нации». Я бросил быстрый взгляд на финна.
- Патриотический призыв, лейтенант, - вполголоса отозвался Микки. - Все из Внутренних Миров, кровь с молоком, йомть. Но ребята бравые. На Каппе их всех к нам пригнали. Сказали, что отбирали для пополнения «Танненберга» по конкурсу из других частей. Из обычной пехоты есть, танкисты, десант тоже...
Я кивнул.
...Прощальное слово Валленштейна было коротким. Штаб ретранслировал мне все данные для рейда; висящий спутник обеспечивал непрерывную «картинку сверху».
- Руслан, как ты станешь действовать на месте - решать тебе и только тебе. Штаб Дарианы мы засекли, переговоры идут отсюда, - на голографической карте запульсировал огонёк. - Это не идентифицировано ни с какой существенной инфраструктурой, кроме всего лишь старой фермы. Если я правильно понял твоё донесение, наличие там биоморфа весьма маловероятно. Можно ожидать, что это будет обычный бой... осложнённый, правда, возможным вмешательством Тучи, развернувшейся над Новым Севастополем и ближайшими окрестностями. Картинку тебе ретранслируют. - Он резко и жёстко пожал мне руку. - Действуй, лейтенант. И будь я проклят, если по возвращении ты не наденешь погоны обера и не получишь роту.
- Служу Империи! - против воли вырвалось у меня. Успели-таки вбить в самое подсознание...
Гилви кусала губы и, совершенно ясно, с трудом сдерживала слёзы. Ну и дела.
...Трёхсоттонный «зигфрид» добрался бы до Нового Севастополя быстрее, но, увы, для него требовалась изрядная ВПП. То же самое с «кондором». И только «чёрный коршун», конвертоплан, способный взлетать и садиться вертикально и в то же время обладавший скоростью хорошего пассажирского лайнера, мог добраться сюда, забрать нас и достичь цели. Платой за это стала грузоподъёмность.
Мы, конечно, взяли с собой всё, что только могли. Всё, кроме танков.
Пять часов полёта прошли в молчании. Я обошёл людей, кратко перемолвился с каждым; после чего углубился в изучение обстановки на тактическом дисплее. Спутник усердно трудился, и ретрансляторы не подкачали; я видел всё, что происходит на ферме и вокруг неё. Во дворе мелькали человеческие фигурки; однако воздух пятнали многочисленные крылья вившихся в некотором отдалении тварей Тучи. Подходы к дому - открытые, вокруг - расчищенные, тщательно возделанные поля, и только сама ферма прячется, как у нас было принято, под громадными зонтиками местных деревьев, несколько напоминавших земные пальмы. Та-ак... тут, похоже, капониры. Хорошо, если только пулемётные...
* * *
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
...Речь первого заместителя Председателя Временного Правительства Федерации, военного министра товарища Дарианы Дарк вызвала широкий и горячий отклик в сердцах всех свободных граждан нашей великой страны. Честный и нелицеприятный разговор, откровенное признание переживаемых нами трудностей зажгли сердца сограждан признательностью и энтузиазмом. Где бы ни оказалась в эти дни наша съёмочная группа, повсюду мы встречали оживлённо обсуждавших выступление товарища Дарианы Дарк людей. Делом отвечая на призыв родной страны, граждане Федерации записываются в отряды народного ополчения, принимают на себя повышенные обязательства трудящиеся в забоях и у конвейеров на оружейных заводах, те, кто по долгу службы не могут отправиться на передовую. Всё больше и больше женщин, подростков и людей старшего возраста встаёт к станкам и пультам управления, заменяя ушедших на фронт мужей, отцов и сыновей. Вспоминая славные боевые традиции, формируются и женские ударные батальоны. Заявления о приёме в школы снайперов, связистов, операторов систем боевого управления множатся с каждым часом.
Да, мы прямо и честно говорим - сегодня нам трудно. Очень трудно. Но не надо думать, что Империя настолько сильна и непобедима. Она напрягает последние силы. Обитатели Внутренних Миров, развращённые десятилетиями роскошной и бессодержательной жизни, не желают воевать. И Империи приходится полагаться на человеческое отребье, отбросы современного общества, согласных идти в наёмники. Их привлекают возможностью «увидеть далёкие миры, встретиться с новыми людьми... и убить их»...
(На экране - орбитальные снимки двух планет, коричнево-красной и нарядной, бело-голубой. Под первой надпись «Шайтан», под второй - «Новый Крым».)
Оперативная обстановка
...На протяжении последних суток наши войска вели бои на всём фронте, особенно упорные в районе космопорта «Северный» и 8-го горно-обогатительного комбината на планете Шайтан. На планете Новый Крым после кровопролитных многодневных боёв наши войска оставили город Владисибирск, осуществив планомерный отход на новые рубежи обороны. При этом наступающим агрессорам нанесены тяжёлые потери в живой силе и технике.
Все космопорты Нового Крыма продолжают оставаться в наших руках, продовольственные поставки на другие планеты Федерации осуществляются бесперебойно.
Метким огнём остановили захватчиков
Новый Крым. Остров Сибирь. Здесь держат оборону героические воины-танкисты Н-ской части под командованием товарища Дюбуа. Во время планомерного отхода из Владисибирска воины части метким огнём уничтожили...
Напряжённость в пограничных с цивилизацией Дбигу секторах
Наши корреспонденты на планетах Эзоп, Ларошфуко и Лемминкайнен, расположенных на стыке границ Федерации, Империи и цивилизации Дбигу, сообщают о повышенной активности имперских сил и космического флота вышеуказанной цивилизации. По данным служб контроля Пространства, обе стороны осуществляют массированные перевозки грузовыми кораблями. На орбитах размещаются средства слежения и раннего оповещения, судя по данным радиоэлектронной разведки. Все эти первоначально секретные данные сделаны общественным достоянием по личному указанию товарища Дарианы Дарк, с целью полного и своевременного оповещения гражданского населения Федерации о возможных угрозах его безопасности. Как заявил глава пресс-службы Ставки Верховного Главнокомандования, в последнее время существенно возрос риск открытого вооружённого конфликта Империи с цивилизацией Дбигу...
* * *
«Коршун» прижимался к земле. Он мчался, огибая вершины холмов, и, казалось, вот-вот заденет крылом верхушки могучих деревьев. Дариана успела прикрыть район Нового Севастополя достаточным количеством средств ПВО, и без настоящей операции по прорыву нечего было и думать свалиться с неба прямо на её лежбище. Пришлось уклоняться к югу и выбрасываться с предельно малой высоты в спаскапсулах прямо в море. Это сильно задержит операцию, но другого выхода никто не видел.
...Закрытые в «бусинах», мы ждали. Ожерелье из двадцати четырёх сцепленных вместе капсул, готовое рухнуть в океанские волны, словно диковинный венок или, что ближе, как искупительная жертва.
Вспыхнул алый огонёк, сменившийся быстро бегущими к нулю цифрами.
Толчок! Брюхо «коршуна» раскрывается, и двадцать четыре капсулы рушатся вниз, у меня на мгновение перехватывает дыхание, но это лишь мгновение, удар о поверхность, и смотровое окошечко капсулы заливает волна.
...Был вечер. Тихий и добрый новокрымский вечер. Нас выбросили подальше от столицы; я не слишком рассчитывал, конечно, что наш рейд остался незамеченным, но...
Я ударил по клавише, и капсула, ныряя в волнах, вместе с остальными потянулась к недальнему берегу.
И в тот же миг тактический дисплей услужливо доложил, что спутники слежения засекли ракетный пуск из окрестностей Нового Севастополя. Я поспешил увеличить масштаб, но всё равно не успел: зелёная отметка быстро удалявшегося «коршуна» исчезла, вместо неё вспыхнуло алое кольцо, означавшее уничтожение.
Меня пробрала дрожь. На полминуты бы раньше, и... Я слишком хорошо знал эти комплексы. Заряды у них будь здоров, у экипажа конвертоплана не было никаких шансов выжить.
Быстро ж они разобрались. Молодец Дариана, хорошо вышколила.
Циник внутри меня говорил, что для успеха нашей миссии это даже неплохо. Конвертоплан сбросил нас и продолжал полёт, он не разворачивался, чтобы не навести Дариану на мысль, где именно осуществлено десантирование, поэтому зенитчики вполне могли решить, что уничтожили медлительный транспортник вместе со всем содержимым.
Капсулы одна за другой тыкались в песок и раскрывались, подобно цветкам. Моя команда деловито выбиралась на берег, даже не замочив ног (собственно говоря, их и замочить в бронекомбинезоне было невозможно). Из капсул извлекались цинки с боеприпасами, перекочёвывали за плечи солдат. Никто не суетился, все просто работали, и я вновь с невольным уважением подумал о достоинствах армейской школы, как её сумели поставить в Империи.
В сгущающейся тьме мы покинули пустынный пляж. Капсулы сами утянут себя в море, где и станут ждать нашего возвращения, если, конечно, мы решим вернуться этим путём.
Микки вскинул руку, указывая на что-то в темнеющем небе. Миг спустя в моём визоре появилось тяжело взмахивающее крыльями существо, напоминавшее древнего птеродактиля. По змеевидному телу струились извивающиеся цепочки неярких огоньков, а за тварью неотступно следовало десятка два бестий поменьше, тёмных и почти неразличимых обычным зрением. Зато в инфракрасном диапазоне они полыхали ярко-алыми пятнами. Кто-то из солдат вскинул штуцер.
- Отставить, - скомандовал я.
Твари пролетели и скрылись. Что-то новенькое, мелькнула мысль. А что, если Дариана рассылает сейчас таких вот голубчиков во все края моего родного дома, с тем чтобы закладывать, закладывать и закладывать новые истоки?.. Новых «маток», можно даже и не всех с антигравитаторами, а потом бросить их против имперцев. Что ж... так она, возможно, даже и сумеет уговорить ту же Федерацию, что «матки» - надёжная защита от вторжения.
Вот только насколько прочен её контроль над биоморфами?
Что происходит сейчас в Новом Севастополе, в его окрестностях и вообще всюду, куда успела добраться Туча, я старался просто не думать. Третья встреча с Дарианой должна стать последней. Или для меня, или для неё, думал я, невольно и в самом деле сводя всё к какой-то романной коллизии.
Предусмотрительно развешенные (правда, периодически сбиваемые наземными средствами) имперские спутники исправно сообщали мне наше местонахождение, ничего особенного не происходило на ферме, куда лежал наш путь. Мы бесшумно двигались сквозь ночь, огибая небольшие посёлки и отдельно стоящие дома - южное побережье было заселено гуще всего, но всё-таки места, чтобы укрыться, хватало.
Час проходил за часом. Короткий привал, и отряд вновь шагает, а я не могу отделаться от мысли, что, быть может, мы сейчас - последние уцелевшие от «Танненберга», что Туча возле Приволья уже пирует на телах; имперцы и защитники Нового Крыма - вместе, забывшие о всех и всяческих раздорах.
Около двух пополуночи мы достигли цели.
В небе слышался сплошной, слитный шелест тысяч и тысяч крыл. Туча накрыла окрестности города, и небо взирало на нас множеством чужих фасеточных глаз. Пока нас никто не пытался атаковать. Ничто не говорило и о том, что мы обнаружены.
Пулемётные капониры... ничего особенного, накроем парой зарядов из огнемёта. Окна фермы... заложены, похоже, штурмовать придётся и через двери, и через крышу.
Отряд разбился на группы. Все знали свой маневр, и всё, что требовалось от меня, - это включить транслируемый на всех моих спутников общий обратный отсчёт.
Вспыхнул ноль, и тело послушно оторвалось от земли. На обоих капонирах разорвались огнетворные заряды, пламя мгновенно забушевало, словно вырвавшийся на волю из тысячелетнего заточения огненный дух. Защёлкали ответные выстрелы; в свою очередь, чердак вспороли разрывные «двадцатки» наших штуцеров.
Однако гремевшие в ответ выстрелы внезапно и резко стихли. Вторая группа как раз успела взобраться (точнее, почти что взлететь) на крышу и ворваться на чердак, когда дверь распахнулась и знакомый голос Дарианы Дарк крикнул:
- Прекратите огонь! Я сдаюсь.
Я опешил. Однако тело продолжало выполнять раз отданную команду, у него не подкосились ноги от изумления, и несколько секунд спустя я уже стоял лицом к лицу со своей Немезидой.
Дарк заметно сдала. Глаза ввалились, и без того резкие морщины стали ещё резче и глубже. Она носила выцветшую камуфляжную куртку, столь же заслуженные, видавшие виды брюки и, конечно, неизменный чёрный берет. Плечо, пронзённое совсем недавно моей пулей, выглядело совершенно здоровым.
Никто из моего отряда не остановился, но стрельба на самом деле стихла.
- Я сдаюсь, - повторила она.
- Вывести всех из здания! - гаркнул я. - Микки!..
Тонкие губы Дарианы скривились.
- До чего ж ты глуп, Фатеев...
Она не шелохнулась, не сделала ни малейшего движения. Я застрелил бы её немедленно, и на сей раз рука бы не дрогнула, но Дариана стояла, точно статуя, и шевельнулись только губы. Однако и этого хватило, даже с избытком.
Перед глазами у меня вспыхнули ослепительные звёзды, накатил приступ неодолимой тошноты, земля ушла из-под ног, закружилась голова. А с небес и из зарослей на нас ринулась Туча, та самая, к присутствию которой мы успели привыкнуть за несколько часов дороги.
Да, на сей раз я бы не промахнулся. Но скрутившее всё тело судорога опередила палец, готовый нажать на спуск. Я ткнулся лицом в землю и перестал вообще что-либо воспринимать.
А когда очнулся, само собой, не было на мне ни бронекомбинезона, ни формы, ни даже белья - вообще ничего не было. Руки прикручены ко вбитым в стену крючьям, ни дать, ни взять - распятый Иисус.
Я редко обращался к Нему в последнее время, пришло запоздалое раскаяние.
- Очнулся, - услыхал я голос Дарианы. Отнюдь не торжествующий и не полный злобой. Казалось, в её словах сквозила непонятная горечь.
Я поднял голову. Тошнота и головокружение исчезли. Мы были одни в большой комнате, некогда она служила гостиной семье здешнего фермера. Старомодные занавески на окнах, но новейший кухонный процессор.
Дариана Дарк сидела верхом на перевёрнутом спинкой ко мне стуле. Я сжал зубы, ощутив внезапный приступ острого стыда, болтаясь перед нею раздетым.
- Мой план сработал, Руслан, - Дариана говорила на общеимперском. - После нашей второй встречи я поняла, что ты не успокоишься, пока не доберёшься до моего горла. Всё, что мне оставалось делать, - это позволить себя обнаружить. Я не сомневалась, что сюда пожалуют не имперские бомбардировщики, а ты с горсткой таких же безумцев. Рада, что не ошиблась.
Я молчал. Понятно, что экзальтированная мать-командирша Шестой Интернациональной не могла сдержаться, не могла не покрасоваться. Сейчас она станет излагать мне свои зловещие планы, пребывая в полной уверенности, что моей черепушке осталось служить вместилищем кое-какого серого вещества уже совсем недолго.
В романах герой, выслушав длинную исповедь главного злодея и всё поняв про его жуткие намерения, в последний момент избегал гибели, впоследствии с успехом используя всё услышанное, чтобы загнать оного злодея в могилу. Но вот мы, к сожалению, не в романе.
Я даже удивился своему спокойствию. Словно наконец случилось нечто, давным-давно предначертанное.
- У меня, собственно говоря, к тебе только один вопрос... - и вдруг я понял, что Дариана едва сдерживает самую настоящую истерику. Железная леди, несгибаемая Дариана Дарк дрожала мелкой дрожью, у неё тряслись пальцы, а лицо, напротив, закаменело, словно сведённое судорогой.
- Почему ты выжил?! - вдруг взвизгнула она, вскакивая. Стул полетел в сторону. - Почему ты выжил?!
Мне показалось - она сейчас вцепится ногтями мне в лицо. Дариана сдержала себя, но лишь в самый последний момент.
- Как ты мог выжить, Фатеев? - повторила она, на сей раз по-русски. - Тебя сбросили в реактор. В активный, развивавшийся биоморф. Ты не мог остаться в живых. Ни один человек не остался.
- Неправда, - я вскинул подбородок и, насколько мог, твёрдо взглянул Дариане в глаза. - Выжил и ещё один, очутившийся в активной массе. Ты, Дариана.
- Да, - прошипела Дарк, уголок её рта опасно подёргивался. - Да, я тоже уцелела. И очень хотела бы знать, почему, - она по-прежнему пользовалась моим родным языком.
- Неужели ты не нашла этому объяснения? - я постарался усмехнуться. Кажется, мы ещё побарахтаемся.
- Механизм развития толерантности у биоморфов сейчас активно изучается, - Дариана приняла вызов.
- Может, ты с ними слишком долго возилась? - предположил я. - Пропахла, так сказать. Вот и приняли за свою.
- Издеваешься, - Дариана скрипнула зубами. - В общем, так, Фатеев. Вся твоя команда - у меня. Расскажешь всё, как есть, - они останутся жить. Нет - сам понимаешь.
Я постарался пожать плечами, насколько позволяли путы.
- Тогда тебе придётся долго и нудно выполнять мои условия. Пока я не увижу, что мои люди в безопасности, ничего говорить не стану. И пытками мне грозить тоже не надо. Я умру прежде, чем сломаюсь.
- У меня работают специалисты, которых из гестапо за жестокость уволили, - совершенно серьёзным голосом уведомила меня Дариана. - Поэтому не надейся, умереть тебе не дадут.
- Надейся лучше ты, - я вновь пожал плечами. - Ну, так что с моим отрядом? Если их отпустят, я расскажу тебе правду. Не гарантирую, что она придётся тебе по вкусу.
Несколько мгновений Дариана молча буравила меня взглядом.
- За тебя просила Далия Дзамайте, - наконец сообщила она. - Не хотелось бы подвергать столь ценного сотрудника ещё одному стрессу, подобно тому, что она пережила там, на Омеге-восемь. Равным образом не хотелось бы и терять столь ценного сотрудника. Но я обещаю тебе, Фатеев, что лично пристрелю девчонку прямо перед твоими глазами - с контрольным выстрелом в голову, - если ты станешь продолжать выдвигать дурацкие условия и пытаться со мной торговаться.
Я молчал, оцепенев. Дариана, похоже, решила, что я заколебался.
- Дзамайте! - коротко бросила она в крошечный переговорник.
Далька почти не изменилась. Но именно, что «почти». Я никогда не видел у неё настолько больных глаз, словно у умирающей кошки. Она носила аляповатую форму Федерации, расставшись с простой штормовкой интербригад, и берет вместо всегдашней алой налобной повязки. Она успела сделать карьеру - три звёздочки на витых погонах золотого шитья.
- Товарищ командующий, старший лейтенант Дзамайте по вашему приказанию...
- Отставить! - Дариана расстегнула кобуру.
Далька держалась хорошо. На меня она бросила лишь один быстрый взгляд. И тотчас же отвернулась, но губы у неё предательски дрогнули.
- Так что, Фатеев? - Дарк подняла пистолет.
- Даля, беги! - вырвалось у меня. Напрасно. Ох, напрасно...
Само собой, она только недоумённо приоткрыла рот.
Я смотрел в глаза Дариане - и понимал, что она действительно выстрелит.
И вновь, как и тогда, на Сильвании, я не мог допустить, чтобы Далька умерла. Я предаю своих боевых товарищей?.. Хотя, с другой стороны, какие они мне товарищи, с черепом на рукаве?..
- Хорошо, - сказал я. - Мы оба выжили, потому что мы одной крови, Дариана.
- Что ты этим хотел сказать? - прошипела она. - Дзамайте, вы свободны...
- Мы с тобой оба биоморфы, Дариана, - бросил я ей в лицо, и выполнявшая чёткий поворот «кругом!» Далька замерла, воззрившись на меня широко раскрывшимися глазами.
Дариана зашипела, словно сдувающаяся шина. Это походило на предсмертный выдох. Далька побелела.
- Дзамайте, свободна! - рыкнула Дарк, собрав остатки самообладания.
Дисциплина оказалась сильнее, Далька двинулась к двери на негнущихся ногах. Пистолет Дарианы дрогнул, словно раздумывая, не совместить ли линию чёрного дула со светловолосой головой, но в последний момент всё-таки опустился. Дарк что-то коротко бросила в переговорник, быстро и на неизвестном мне языке.
- Продолжай, Фатеев. И тогда я отпущу и тебя, и твоих, - Дариана подобрала было стул, уселась, но тут же и вскочила - один клубок нервов.
- В активной массе выживают только те, кто сам - она, хотя бы частично, - медленно проговорил я, со злой радостью видя в глазах Дарианы накатывающий ужас. - Мы - результат евгенического эксперимента. Вернее, разных экспериментов. Люди с примесью биоморфов. Отсюда - моя и твоя неуязвимость. И твоя способность управлять «матками». Ну, что, для тебя это новость?
Для неё это была новость. Новость с большой буквы. Дариана смахнула пот со лба тыльной стороной ладони, сжимавшей пистолет; по рукояти текли настоящие струйки.
- Я... я человек! - выкрикнула она. - Человек, слышишь, ты, тварь, а биоморфы повинуются, потому что у меня биополе с ними в резонансе!
- Не городи чушь, - отрезал я. - Лучше бы ты допросила собственных родителей. Не занимались ли они слиянием человеческих яйцеклеток и сперматозоидов в бесклеточной системе биоморфа, с тем чтобы получившийся гибрид подсадить твоей матери.
Дарк вся передёрнулась, словно её стегнули кнутом.
- Не у кого спрашивать... - прошипела она, но злоба теперь казалась какой-то бессильной.
- Очень удобно, - кивнул я со своего распятия. - Все концы в воде. Никто ничего не найдёт. И, главное, сама Дариана Дарк не подозревает, что она - не человек! Впрочем, меня легко проверить. Взять кого-то ещё, кому точно так же повинуются «матки» и Туча, и сбросить его в реактор. Уверяю тебя, он выберется оттуда живым и невредимым.
Дарк промолчала. Она раскачивалась на стуле, как заведённая, а по лбу, вискам, щекам тёк обильный пот.
- Прекрати это дело, Дариана. «Матки» не остановятся, пока от человечества не останется ничего, ни Империи, ни твоей Федерации. Только моря, обращённые в студень, где будут кишеть бесчисленные биоморфы. Не притворяйся, что этого ты не понимаешь. Или ты решила, что твоя власть над ними абсолютна? Наивная...
- Абсолютная, не абсолютная, а хватит, чтобы выкосить имперскую сволочь на Сибири, - Дарк выпятила подбородок. - А иначе твой Крым станет имперским протекторатом!
- Многие жили куда лучше при Империи, чем под твоей Федерацией.
Но Дариане, похоже, сейчас было не до Империй и Федераций. Сказанное мною постепенно проникало в неё всё глубже и глубже, словно отравленный наконечник.
- А зачем ты меня вообще расспрашивала, Дариана? - вдруг в свою очередь спросил я. - Когда ты выходила сдаваться, ты что-то произнесла. Надо понимать - некое слово подчинения, команду, что ты отдаёшь своим биоморфам?
- Нет, не так, - хрипло ответила Дарк. Я даже удивился, что она всё-таки снизошла до ответа: наверное, яд проник и уже достаточно распространился. - Я произнесла команду, но не для тебя. Для Тучи. Я приготовила вам особую встречу. Кое-что из арсенала Зеты-пять. А ты вдруг свалился без чувств, словно забеременевшая институтка. И... я заподозрила, очень сильно заподозрила, что ты способен дать ответ на интересующий меня вопрос. И ты дал... - её голос сорвался.
- Ещё не поздно остановиться, Дариана, - сказал я.
Она зашипела, вскинулась.
- Тоже мне, иисусик выискался! - бросила Дариана. - На расчалке висит, а туда же, вещает! Остановиться да раскаяться! Да чем бы я ни была, хоть демоном из преисподней, я за свободу сражаюсь и буду сражаться, пока не сдохну! Сейчас, да-да, вот именно сейчас от твоих имперцев, Фатеев, на Сибири остаётся мокрое место!
- А заодно и от всех защитников острова?
Дариана желчно усмехнулась.
- Не надо было становиться на пути свободы и прогресса.
- Выражение «слезинка ребёнка» тебе о чём-нибудь говорит?
- Ни о чём, - она отвернулась.
- Ты - монстр, Дариана. Ты не человек. Такой же биоморф, как и я. И откуда ты знаешь, что тобой не управляют? Или тебя никогда не посещали видения? Тебе никогда не снились полчища «маток» в глубине космоса?
- У меня крепкий и здоровый сон, - фыркнув, сообщила мне Дариана. - Ну что ж, Фатеев, твоя загадка успешно разрешилась. Пожалуй, я ещё немного с тобой поэкспериментирую. Может, ты будешь слушаться ещё каких-нибудь моих команд?
Я стиснул зубы. Собственно говоря, а чего приходилось ждать? Дариана - крепкий орешек. Я не сошёл с ума, узнав о примеси биоморфа в моей крови. А она, хоть и женщина, будет покрепче всех генералов и маршалов Империи, ну, за исключением разве что Пауля Хауссера. Но с этим типом вообще никто не сравнится, кроме как - в далёком прошлом - маршал Жуков...
- Экспериментируй, - сказал я, взглянув в глаза Дарианы. Она старалась сбить собственный ужас ненавистью и злобой, и пока что это у неё получалось неплохо. - Валяй, ставь опыты! Может, у тебя что-то и получится. Но не надейся так на свою Тучу. Империя тут не груши околачивала. Им есть чем встретить твоих страшилищ. А потом они займутся Новым Севастополем. Не надейся, Иволга не повторится. В конце концов, Новый Крым - планета каких-то там русских, унтерменшей, здесь не водится стержневой расы, её можно срыть под корень. А когда они сроют всё, что хотели, наступит твой черёд.
- Пугаешь? - прищурилась Дариана. - Прежде чем что-то случится со мной, ты у меня станешь компостом в реакторе.
- Валяй, - повторил я, как можно выразительнее пожимая плечами. - Ещё Валленштейн признал, что смерти я не боюсь.
- Мы ходим по кругу, - Дарк приподнялась, и вдруг её глаза полыхнули - отчаянной, почти безумной радостью и надеждой. - Ты, Фатеев, навёл меня ещё на одну мысль. Если моя команда так на тебя подействовала, а я, по-твоему, из того же теста - почему же я тогда не свалилась? И почему раньше, сколько команд ни отдавала, никогда ничего, а? Может, приврал ты, Фатеев, признайся?
- Что, мне тогда скидка выйдет?
Нет, Дариана Дарк явно не читала Булгакова. Странно, в гимназии Оболенской его проходили тщательно и досконально.
- Может, и спасёшь свою шкуру, - пообещала мать-командирша Шестой Интернациональной.
- Обойдусь без твоих подачек. А почему всё так вышло... тому могут найтись тысячи объяснений, - ответил я. - И самое основное - тебя конструировали для этой роли, Дариана. Не знаю, есть ли в тебе вообще хоть что-то человеческое или... сплошная имитация. Я всадил в тебя две пули, а сейчас твоя рука - как новенькая. Не поделишься секретом столь быстрого заживления, а? И что ж ты не сделала это достоянием всех из интербригад? Они б тебе спасибо сказали.
Взгляд Дарианы померк, угли подёрнуло серым. Она, похоже, изо всех сил сопротивлялась мысли, что мы с ней, поистине, одной крови.
На какой-то миг мне показалось, что она дрогнет. Уж слишком явственен стал страх в непреклонном доселе взгляде.
И всё-таки она сумела взять себя в руки. Следующие два часа она и впрямь посвятила различным командам. Меня крайне интересовало, где и при каких обстоятельствах она выучила всё это, но...
Дариана просто сидела на стуле передо мной, беспрерывно шевеля губами. Совершенно беззвучно. И... нельзя сказать, что всё, ею «сказанное», проходило мимо цели. Иной раз я ощущал жар, иной раз - холод. Дважды дёрнулись руки. От одного «слова» я ощутил небывалый прилив сил, словно в жилы мне влили лошадиную дозу запрещенных допинг-препаратов.
- Всё так и есть,... прошипела наконец Дариана, удовлетворившись «исследованием». - Биоморф. Слабенько отвечает, конечно. По мне должно было сильно повезти, чтобы свалить тебя с ног одной-единственной и притом самой первой командой!
- Да, тебе должно было сильно повезти, - согласился я. Здесь что-то крылось, очень возможно - моё спасение. Я не верил в подобные совпадения.
Дариана, похоже, пришла к тем же самым выводам.
- Ладно, с тобой мы ещё позабавимся, - посулила она. - У меня хватает других дел. В конце концов, такая мелочь, как до сих пор не выигранная война!
Так я вторично оказался в плену. Явилась охрана, меня сняли с распятия, даже швырнули какую-то жалкую одежонку, прикрыть наготу. Золотой нательный крест Дариана взяла себе в качестве «сувенирчика», как она выразилась.
Я надеялся, что меня отправят к другим из моего отряда, но Дариана заперла меня отдельно. Она основательно подготовила старую ферму: здесь нашёлся вполне приличный карцер с бетонными стенами и стальной дверью, что сделала бы честь хранилищу любого банка.
Трудно было заставить себя не выть, не биться в истерике и не бросаться попусту на запертую дверь. Дариана уверяет, что я подчиняюсь командам биоморфов? Отлично, значит, я тоже могу их отдавать. В конце концов, тогда, ещё на Омеге-восемь, в пещере первого истока, я же чувствовал жука-биоморфа!
Я стал вспоминать движения её губ с той же настойчивостью, с какой некогда вспоминал каждый изгиб, каждую линию Далькиного лица. Я пытался вызвать испытанные ощущения; и одновременно - старался и в самом деле ощутить себя частью Тучи. Великой, многоликой, кружащейся на миллиардах крыл Великой Тучей, лучшей машиной уничтожения в ведомой нам Вселенной.
...Похоже, я сам ввёл себя в состояние глубокого транса. Медитировал, забыв о времени и пространстве, о своём собственном более чем жалком положении. Час распадался прахом, другой занимал его место, и перед моим взором, залитым странным фиолетовым светом, разворачивались дикие, непредставимые и непонятные для человеческого разума картины.
Я был мельчайшей крупицей живого, безликим, но наделённым душою зародышем, могущим развиться в любое создание, как будет благоугодно Формирующей Силе. Я называю это «формирующей силой», но это слишком человеческое описание для того, что я испытал тогда. Эта сила мяла меня и обжигала, её свирепые безжалостные прикосновения заставляли меня-зародыша корчиться от боли. Я знал, что рядом со мной точно так же мучаются другие эмбрионы, и знал, что им приуготовлена иная судьба. То, что формировало нас всех, точно знало, для чего мы предназначены. Кирпичики в возводимой великой стене, неодинаковые, непохожие друг на друга, - но тем не менее кирпичики.
Я чувствовал содрогания подведённых к нам пищеводов. Каждый получал только ему предназначенное питание, и оно стремительно изменяло мультипотентные зародыши, делая их всё более и более специализированными. Скоро нам предстояло выйти в мир, на нашу первую и последнюю битву. Мы обучены распознавать врага. Мы не можем ошибиться, наши рецепторы, химически изменённые молекулы, распознают неприятеля. Мы не знаем сомнений и колебаний, нам неведомы страх и боль, мы не ведаем, что такое смерть, и не задумываемся о начале и конце собственного существования. Мы живём, чтобы выполнить наше предназначение и распасться, с тем чтобы наши останки, изменённые, преобразованные, дали бы начало другим эмбрионам, которые в свой черёд превратятся в новых солдат Тучи, каждый со строгой, только ему присущей функцией.
И только мы с Дарианой, частично люди, частично - биоморфы, части странной и страшной машины, могли прожить и прочувствовать всё это, пусть даже только в видении.
Хотя сейчас я уже почти не сомневался, что есть по крайней мере ещё один человек, носящий в себе ту же «кровь» биоморфов.
Я не знал, сколько прошло часов. Голоса Тучи звучали во мне всё громче, всё отчётливее, я напряжённо пытался взглянуть, наконец, на мир сквозь многофасеточные глаза парящих над Новым Крымом чудовищ, и мне показалось, что я почти уже вижу перебегающие нелепые двуногие и двурукие фигурки, когда слух буквально распорол скрежет железных петель, показавшийся мне в тот миг нестерпимо громким.
На пороге стояла Далька. Пистолет в её руке вонял свежим порохом и разогретым металлом.
Она швырнула к моим ногам связку одежды.
- Рус. Одевайся.
Я тупо таращился на неё, словно сомнамбула, и тогда она, всхлипнув, вцепилась мне в плечи, затрясла, словно плюшевого медведя.
- Рус! Рус, ну, очнись, ну, пожалуйста!
Кажется, она плакала. Ревела в голос, судорожно дергая меня так, что голова моя бессильно моталась из стороны в сторону.
- Сейчас... сейчас... - бормотал я. - Ты не сердись... Сава.
Сава. Детское прозвище, из «Винни-Пуха», вечной книги. Из той, где на форзаце нарисована карта Леса, подписанная в рамке: «рисавала Сава»...
- Ох, ох, ну что же ты наделал...
Кое-как ей удалось поставить меня на ноги и выволочь из карцера. Мы оказались между сараями, наполовину охваченными огнём, и в сознание моё ворвался яростный рёв штурмующих позицию «хеншелей».
Валленштейн. Он понял, что операция провалилась, и сделал то единственное, что требовало от него сухое, холодное военное воспитание образцового (до определённого предела) имперского офицера. Он ударил по известным ему координатам.
Мы не вызывали огонь на себя, как положено в военно-патриотических фильмах, однако огонь сам нашёл нас.
- Бежим! - взвизгнула Далька прямо мне в ухо, и мы побежали - сквозь пламя, сквозь разрывы, сквозь вой режущих воздух осколков.
Туча над нашими головами исчезла, сменившись горящими облаками, словно их пропитали напалмом и подожгли. Ферма пылала, вернее, пылали оставшиеся от неё жалкие останки, на земле я увидел тела в форме федералов, а Далька с неженской силой все тащила и тащила меня прочь, сквозь весь этот ад, пока вся мощь имперской истребительной машины старательно обращала некогда зелёное, цветущее и прекрасное место в зеркало из расплавленного грунта.
Где мой отряд? Все мои люди?..
Но транс и слияние с Тучей так просто не проходят. Последнюю сотню метров Далька в буквальном смысле тащила меня на спине.
И, наконец, мы оба без сил свалились в узком овражке, оставив позади гудение огня и гром разрывов.
Свалились - и вперились друг в друга полубезумными, застывшими взглядами.
- Даля... Сава...
- Рус... ну что ж ты, Рус...
Она плакала. Слёзы чертили белые бороздки на покрытых копотью щеках.
- Опять попался, да? - я постарался улыбнуться. - Дариана - хитрая стерва...
- Она хотела меня убить, - вдруг отчётливо произнесла Далька, усилием воли подавляя рыдание. - Когда позвала. И вытащила пистолет. Наверное, это был единственный способ заставить тебя говорить... Я права?
Я кивнул. Далька всегда отличалась проницательностью... и только случившееся со мной осталось от неё скрытым.
- Я поняла, - бесцветным голосом человека, у которого только что рухнул весь мир, проронила Даля. - Рус... я оплакала тебя... думала, что ты... а потом узнала, что таки нет. Дариана боялась тебя. Она...
- Сава, нам надо убираться отсюда. Найти укрытие. Не знаю, в курсе ли ты, но Дариана запланировала тотальный геноцид всех наших на Новом Крыму. Всех русских. Остаться должны только переселенцы, не зря их стянули в Севастополь. Остальных... ну, ты знаешь. Поля скелетов, как на Иволге, как на Омеге-восемь.
Далька зажала рот перепачканной ладонью.
- Сейчас Туча обрушилась на имперцев. Но не только на них. На защитников Сибири тоже. Даля, ты можешь что-нибудь сделать? Ты была с Дарианой, есть ли...
- Рус, я не имею власти над Тучей, - она опять плакала, изо всех стараясь, чтобы голос не дрожал. - Никто не имеет, кроме Дарианы. Только она...
- Неудивительно, - мрачно сказал я. - Кто ж доверит кому такое сокровище... Даля, нам надо выручить моих людей и...
- Твоих?! Имперцев? Фашистов?! - она в ужасе отдёрнулась.
- Да какие они фашисты... они и слова-то такого никогда не слышали, ибо книг не читают. Обычные солдаты, не ангелы, не демоны... не каратели, не гестапо. Без Империи нам не справиться с «матками» и Дарианой, Даля.
- А свобода?! За что мы тогда боролись? Рус, приди в себя!
- Я давно пришёл. Потому-то и вступил тогда «в ряды». Потому что диверсиями и редкими терактами мы ничего никогда бы не добились. С террористами не ведут переговоров, их уничтожают. А иногда их выстрелы, как Гаврилы Принципа, дают повод к мировым войнам. Но давай сперва выберемся отсюда! А потом уже и потолкуем...
- Почему ты мне ничего не сказал?! - она гневно упёрла руки в бока. - Почему ты обо мне совершенно не подумал? Что я должна была чувствовать - тебе всё равно?!
- Сава... - я умоляюще вытянул руку. - Поговорим об этом чуть позже, ладно? Но... ты ведь всё-таки поняла меня, правда?
- Правда, - она отвернулась. - Мой любимый человек не мог быть предателем. Голова верила, а сердце... сердце, извини, нет. Потом тот случай в «бесильне»... Ты ж меня тогда из облака вынес, нет? Ну, тут сердце и вовсе верх взяло. Правда, на Омеге... я ж тогда чуть за тобой в реактор не прыгнула...
Девушки. Они будут говорить о любви даже сидя на краю воронки, когда кругом всё горит и взрывается.
Я поднял взгляд - небо затянуто дымом, но это обычный дым, не Туча. И внутренний мой слух, слух биоморфа, тоже молчал. Дариана отправила всех созданий на штурм имперских позиций?..
- Даля, где мои люди? Я ими командовал и их не брошу.
- Это смерть, Рус! - почти в истерике выкрикнула Далька. - Глянь назад!
Там от фермы не осталось уже почти ничего.
- Где их держали?! - гаркнул и я.
- В б-бункере... под сараями...
- Веди, - я поднялся. Слава Богу, ноги уже держали нормально. Я твёрдо знал, что без ребят я отсюда не уйду. И неважно, что на них имперский камуфляж, а на броню припаян распяленный Орёл-с-Венком-и-Солнцем. Я их вытащу.
Далька взглянула мне в глаза и отчего-то вдруг перестала возражать.
- Оставайся здесь.
- Ну уж нет! - взгляд у неё вновь полыхнул привычным ведьминым пламенем. - Я покажу. Ты не знаешь.
«Хеншели» уже убрались, развалины фермы догорали, и вокруг не было видно ни одного живого человека. Оставались только мёртвые в форме федералов, но немного.
Правда, лежал здесь и ещё один труп, заставивший меня вздрогнуть.
Лемур. Настоящий лемур с Зеты-пять. Выходит, Дариана не соврала - она и в самом деле сумела притащить сюда этих бедолаг, сумела заставить их нанести пси-удар, отправивший в нокаут весь мой отряд.
Счастье, что на массовое применение этого способа явно наложены какие-то существенные ограничения, иначе война оказалась бы проиграна, ещё не начавшись.
...Прикрываясь от палящего жара, мы пробрались к сараям, вернее, к тому месту, где они находились ещё совсем недавно - ну, понятно, не ветхие и покосившиеся деревянные строения, как в исторических книгах и реконструкциях, но лёгкие ангары из прочных сплавов, однако увидели там лишь груду развалин. Хорошо ещё, тут не погулял огонь, один мощный взрыв разнёс стены и перекрытия на мелкие кусочки, разбросав их далеко окрест. Ничего зажигательного сюда, по счастью, не угодило, и взрыв, похоже, обычный, не термобарического боеприпаса.
- Сюда, - Далька уже отбрасывала искорёженные, почерневшие «уголки» каркаса. Открылся железный люк совершенно средневекового вида, запертый толстым стальным болтом.
- Ребята! Выходи! - крикнул я вниз на общеимперском. В темноту, ощутимо «пахнущую» людской болью и страданием.
Первым появился Микки. Раздетый до пояса, с несколькими рубцами от ременной плети. На себе финн тащил бесчувственного Гюнтера.
Следом стали выбираться и остальные. Все - живы, правда, сильно попятнаны. На многих - непонятные ожоги и багрово-синюшные синяки, словно от мощных присосок.
- Господин лейтенант! По вашему приказанию... - начал было Микки, однако я только рукой махнул.
- За мной. Отсюда надо уходить.
Кое-кто из десантников начал нехорошо коситься на Дальку, и мне пришлось для внушительности показать кулак.
Из одежды многим оставили только исподнее. Разумеется, никаких средств связи. И что теперь было делать?..
- Я знаю, что, - вдруг холодно отчеканила Далька. - Давайте за мной. Я достану вам рацию.
* * *
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
ПЕРЕДАЮТ ВСЕ СЕТИ, ВСЕ КАНАЛЫ:
НАШЕ ЧУДО-ОРУЖИЕ ПРИВЕДЕНО В ДЕЙСТВИЕ! Полный разгром имперско-фашистских захватчиков на планете Новый Крым!
...Мы давно ждали этого дня. Когда наши героические бойцы сдерживали натиск озверевших имперцев на Шайтане, когда стояли насмерть у стен «Северного» - мы ждали и мы знали, что недалёк тот день, когда наступать станем уже мы, когда Народно-Освободительная Армия нанесёт подлому агрессору сокрушительный удар. И вот этот день настал. Уже давно наши учёные работали с захваченными биологическими образцами тех созданий, что оказались на Новом Крыму и были уничтожены нашими доблестными интербригадами. Мы научились выращивать их и управлять ими. И сейчас настал час нашего отмщения.
Сотни тысяч и миллионы специально выведенных боевых существ обрушились на имперские позиции. В ужасе вражеские солдаты выскакивали из убежищ и тотчас же погибали. Наше новое оружие не знает пощады. В считанные минуты была рассеяна и истреблена целая дивизия имперской армии. Элитная 1-я моторизованная дивизия, на руках служивших в ней извергов - кровь невинных жертв Босворта и Жлобина. Сегодня они встретили свой рок. Их настигло возмездие!
Наши части сняли блокаду Приволья. Увы, в последнем приступе бессильной злобы имперско-фашистские палачи использовали чрезвычайно опасные и секретные ядовитые газы, пытаясь задержать атаку нашего чудо-оружия. Напрасные надежды; однако под смертельную волну попало гражданское население Приволья. Сейчас на месте катастрофы работают наши спасательные отряды. Свежие части, что ни час, прибывают в Приволье. Отсюда начинается наше наступление. Скоро гордые знамёна Федерации взовьются над Владисибирском, мы вернём себе всё, пока ещё удерживаемое врагом на Шайтане.
Наше чудо-оружие прекрасно умеет отличать друзей от врагов - заслуга наших учёных-биологов, уже представленных товарищем Дарианой Дарк к высоким правительственным наградам. Наше оружие целиком и полностью безопасно для мирных граждан. И имперцы отныне будут трепетать при одном только воспоминании об этом!
(Диктора сменяет хор:)
- С боем взяли мы Приволье, город весь прошли,
И у последней улицы название прочли.
А название такое, прямо слово боевое -
Вла...диси...бирь-улица по городу идёт,
Значит, нам туда дорога, значит, нам туда дорога -
Вла...диси...бирь-улица по городу идёт,
Вла...диси...бирь-улица нас на восток ведёт...
ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ
За истекшие сутки особых изменений на фронтах не произошло. Наши части на планете Шайтан улучшали своё расположение, вели разведку боем и осуществляли общее слаживание. Ракетные и авиачасти наносили удары по занятым неприятелем рубежам. На планете Новый Крым наши войска прочно удерживали ранее занятые позиции, готовясь к решительному приступу и овладению городом Privol'e, последним оплотом инсургентов на крупнейшем острове планеты Сибирь.
Пропаганда мятежников настойчиво распространяет слухи о некоем «чудо-оружии», отчаянно пытаясь поддержать стремительно падающий боевой дух войск самопровозглашённой «Федерации». Но надежды на это тщетны. Сказки о некоем «оружии возмездия» не способны обмануть даже малолетних детей. Очень скоро закон и порядок восторжествуют на всём пространстве единой Империи Человечества, как никогда сплочённого вокруг Его Императорского Величества, Кайзера Вильгельма.
Возобновлены контакты с представителями цивилизации Слайм, с целью окончательного пограничного размежевания в секторах Девятнадцать и Двадцать Один. В знак доброй воли Империя передаёт цивилизации Слайм для разработки три изначально маркированных нашими звездопроходцами системы, где имеются лишь непригодные для освоения человечеством газовые гиганты, в которых тем не менее заинтересована цивилизация Слайм. В обмен наши партнёры по переговорам предоставляют нам одну звёздную систему с землеподобной планетой, пригодной для колонизации, и обязуются поставлять топливные компоненты, которые будут производиться на вышеупомянутых газовых гигантах.
Переговоры прошли в атмосфере полного единства и взаимопонимания.
Сегодня пресс-служба Императорского Генерального штаба официально опровергла слухи, инспирированные пропагандой инсургентов из т.н. «Федерации Тридцати Планет» и распространяемые некоторыми безответственными работниками средств массовой информации пограничных секторов и особенно «независимых» планет о том, что наши вооружённые силы якобы получили предупреждение разведки о том, что Сообщество Дбигу сосредотачивает свои силы вблизи границы с Империей в районе Восьмого и Одиннадцатого секторов, охваченных на сегодняшний день сепаратистским движением. В этой связи стали муссироваться слухи о «близости войны между Империей и Сообществом Дбигу». По этим слухам: 1) Сообщество Дбигу якобы предъявило Империи претензии территориального и экономико-экологического характера, и теперь ведутся переговоры о заключении нового договора между Империей и Сообществом Дбигу; 2) Империя будто бы отклонила эти претензии, в связи с чем Сообщество Дбигу стало сосредотачивать свои силы у границ с Империей с целью нападения на Империю; 3) Империя, в свою очередь, стала усиленно готовиться к войне с Сообществом Дбигу и сосредотачивает войска у границ последней.
Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Императорском Генеральном штабе и Министерстве пропаганды всё же сочли необходимым уполномочить службу информации Главной Вещательной Корпорации заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных Империи сил, предателей человеческой расы, заинтересованных в развязывании межцивилизационной войны. Стоящие за этими слухами предатели и отщепенцы надеются столкнуть Империю и Сообщество Дбигу и за счёт этого удержать т.н. «независимость» своего бандитско-террористического анклава.
Служба информации Главной Вещательной Корпорации со всей ответственностью заявляет, что: 1) Сообщество Дбигу не предъявляло и не предъявляет Империи каких-либо претензий, как не предлагало и не предлагает оно и заключения какого-либо иного договора, в дополнение к уже существующему Договору о Размежевании и Невмешательстве в дела друг друга; 2) по данным Империи, Сообщество Дбигу так же неуклонно выполняет все положения данного договора, как и Империя, ввиду чего, по мнению имперских кругов, слухи о намерении Сообщества Дбигу порвать пакт и предпринять нападение на Империю лишены всякой почвы; 3) Империя, как это вытекает из её миролюбивой политики, соблюдала и соблюдает условия пакта с Сообществом Дбигу, ввиду чего слухи о том, что Империя готовится к войне с вышеупомянутым Сообществом, являются лживыми и провокационными; 4) проводимые сейчас перегруппировки имперских войск и призывы запасных вытекают из необходимости проведения операции по восстановлению конституционного порядка на территории Восьмого, Одиннадцатого и ряда других пограничных секторов, и, таким образом, изображать их как враждебные Сообществу Дбигу по меньшей мере нелепо.
* * *
Далька действительно добыла нам рацию. И притом самым что ни на есть простым путём - на блокпосту у въезда в Новый Севастополь. Интербригадовцев там уже не осталось, всё заняли бородачи-поселенцы, однако Далька была не в полуцивильной «форме» Шестой Интернациональной, а при полном параде кадрового офицера Вооружённых сил Народно-Демократической Федерации. «Средства связи» были ей предоставлены без малейшего промедления, хотя известно, как шахтёры Борга относились к женщинам вообще, а также к тем из них, чьи приказы им приходилось выполнять. Но пока ещё золотые погоны Федерации имели на них некое влияние.
Дальнейшее было делом техники. Дать о себе знать; после чего забиться подальше в заросли и ждать, пока нас вытащат отсюда. Если, конечно, Туча не успеет первой.
Оказалось, что ни один из моих ребят даже не поднял оружия. Дариана не зря вспомнила Зету-пять. Тогда, по дороге в Ингельсберг, часть моего взвода тоже потеряла сознание. Скорее всего - от пси-воздействия лемуров.
У нас с Далькой неожиданно появилось время поговорить.
- Что случилось после нашего разговора с Дарианой?
- Она вышла из комнаты. Довольная... как сытая кошка, - Далю передёрнуло. - Я взревновала вдруг, безумно, до истерики, подумала, неужели она воспользовалась тем, что ты привязан, голый, ну и... - она покраснела. - Никогда не думала, что способна так приревновать. Голыми руками б её в тот миг разорвала. А потом - я спустилась в узел связи, в бункер - попытаться успокоиться и на Дарк не смотреть; и в этот миг ваши ударили. Первая волна просто смела все стены.
- А я? Я где был?
- Тебя сразу оттащили обратно в карцер. Я подумала, что сейчас сойду с ума... второй раз переживать твою смерть мне не под силу. Побежала... смотрю, стен уже нет, только бетонная коробка стоит... крепко, значит, ладили, на века, можно сказать. Ну... потащила тебя.
- А Дариана?
- Её при таких обстрелах спасают первой. Личная гвардия, телохранители. Куда и как - сама не знаю. Я офицер связи... была, - поправилась она, и лицо её потемнело. - Что ж получается, я всех теперь предала?..
- Никого ты не предала, - я положил руку ей на плечо, пальцы коснулись тёплой кожи, и... И я ничего не испытал, кроме лишь сочувствия и сожаления. Желание, некогда пробуждавшееся от легчайшего прикосновения, ушло безвозвратно.
Далька же, напротив, наклонила голову, прижимая мои пальцы к плечу щекой, жалобно взглянула в глаза.
- Никого ты не предавала, - повторил я, беря себя в руки. - Это Дариана Дарк предала и обманула вас всех. Ну, не она одна, конечно, - вся верхушка интербригад, весь так называемый «центр сопротивления». Они изначально контролировали «маток», это ты понимаешь? Что вы делали на Омеге-восемь, неужели ты ничего не заподозрила?
Далька покраснела и опустила глаза.
- Мы верили Дариане... она никогда не ошибалась. Она говорила, что нам сказочно повезло, что мы нашли «оружие возмездия», которое поставит Империю на колени. Мы прибыли сюда, когда, нам говорили, на Омеге уже не осталось никого живого. Нам довели, что это - наша последняя надежда. И... база начала работать.
- И ты знала, что в реактор сбрасывали имперских солдат? - в упор спросил я.
- Знала, - на сей раз Далька глаз не опустила. - Но кем они для меня были? Фашистами, палачами, убийцами - разве таких жалеют?
- Но убивать пленных?..
- А продавать Чужим захваченных повстанцев после Утрехта и Жлобина? - парировала она.
- Да, один монстр другого стоит, - кивнул я. - Чума на оба их дома. Мор, тьма, глад и семь казней египетских.
- Расскажи про себя, - попросила она. - Я дура была, конечно... ясно же, что ты не просто так записался в «Мёртвую голову». Скажи мне, на кого ты работал?
- Ну и вопрос, - вздохнул я. - Сава, ты разве не понимаешь, что отвечать на такое я не имею никакого права?
- Да, конечно, прости, - смутилась она. - Просто ужасно хотелось это услыхать от тебя... не свои рассуждения, а твои слова... снова знать, что ты - это ты, рядом... и навсегда, на все дни, нам отпущенные...
Она зажмурилась, а я с горечью ощутил внутри лишь звонкую пустоту. Нет, я слишком хорошо запомнил твои слова там, на маленьком островке, в мою последнюю ночь гражданским человеком, а не слугой Империи.
- Ты видела, как «маткам» закладывают антигравитаторы? - задал я давно мучивший меня вопрос.
- Антигравитаторы? - Далькины брови удивлённо поднялись. - Ах да, антигравы...
- Ну да. Как они, по-твоему, взлетают? Как перемещаются в космосе? Я своими глазами видел, как они поднимались с Омеги! И потом - откуда ж они плюхнулись на Иволгу?
Далька печально покивала.
- Рус, как я успела понять, подавляющее большинство «маток» не имеет никаких «антигравитаторов». Они выращиваются непосредственно на тех планетах, где планируется нанести удар.
- Но я своими глазами видел...
- Я тоже! - перебила она меня. - Помолчи и дослушай, что я тебе скажу. Я слышала... краем уха... что антигравитаторы - это уже добавка самой Дарианы.
Я потряс головой, не веря собственным ушам.
- Это как? «Кротовьи норы», межзвёздная навигация... Мы и близко к подобному не подошли!
- Ну, зря ты так, - заметила Далька. - С навигацией-то у Империи всё в порядке. А на Смитсонии всегда помещался филиал Императорской Академии Наук, как раз и занимавшийся проблемами физики пространства. Я знаю, что у Дарианы там имелись крепкие связи.
- Mad Scientist, в одиночку разработавший теорию «нор» и открывший возможность пользоваться ими?
- Да не сумасшедший учёный! А Имперская Академия Наук!
Стоп, сказал я себе. А что, если это действительно доказательство того, что мы имеем дело с «контролируемым вторжением»? Что кое-кто действительно планирует переворот в Империи, глобальный переворот и ради этого разрабатывает принципиально новое оружие, средства навигации и всё прочее, к чему до сих не имеет доступа обычная армия, сражающаяся на передовой? Что есть борющиеся под ковром группы, в руках которых и «Мёртвая голова», и Шестая Интернациональная, и даже Дариана Дарк - не более чем марионетки? Что сам кайзер - лишь декоративная фигура?.. А может, эта декоративная фигура сама отчаянно борется за выживание?
Нет, не зря мы с отцом измыслили наш изначальный план. Моё место было там - в мозговом центре Империи, в её разведке, аналитическом отделе Генштаба, в одной из этих теневых групп, по-настоящему управляющей огромным конгломератом звёздных систем. Может, Валленштейн был прав, и мне следовало подать рапорт... но нет, нет, мы ведь учитывали и возможность того, что меня станут «вести». Я до сих пор не убеждён в том, что меня выпустили из охранки просто так, без задних мыслей.
- Так как же они взлетают? Или мне всё это привиделось? И мне, и имперским спутникам на орбите?
- Нет, не привиделось, - серьёзно сказала Далька. - Но изначально «матки» летать не умели. А антигравы... я, конечно, была всего лишь старшим лейтенантом, но, мне кажется, нам надо присмотреться к Дбигу. С ними были какие-то контакты. А у них с этими технологиями неплохо.
Невольно мне вспомнился учебный ролик, что довелось некогда увидеть ещё в ту пору, когда «Танненберг» был не бригадой, не полком, а всего лишь батальоном, пусть даже и очень «жирным» батальоном. Да, там имелись какие-то дюзы, но вот болото под ними отнюдь не кипело, как полагалось бы, стой летательный аппарат октопусов и в самом деле «на огне».
- То есть Дариана нашла способ спарить «матку» с антигравом, Имперская Академия Наук снабдила её способами входа в «кротовьи норы»?
- Именно, - кивнула Далька. - Но в основном зародыши «маток» мы таскали сами.
- И это... представление на Новом Крыму тоже?
- Тоже, - Даля опустила голову. - Стыдно... нестерпимо. Вот тогда-то я и засомневалась.
- Интересно, как же Дариана могла такое измыслить? Спарить безмозглую «матку» с прибором...
- У неё власть над ними, - невольно оглянувшись, зашептала Далька. - Она... какая-то не такая. Я слыхала, что и в реакторе выжила.
- Именно, - кивнул я. - Даль, ты должна знать: Дариана Дарк - не человек. Биоморф.
И не только она, едва не закончил я. Но - язык словно бы отнялся. Сказать сейчас Дальке, что я, как и Дариана, тоже ношу в себе иномировую отраву, - нет, это выше моих сил.
Глаза Дальки сперва округлились, а затем плотно зажмурились.
- Нет-нет-нет... - услыхал я быстрый шёпот. - Не может быть... не верю!
- Я и сам не верил, - сказал я.
- Но почему? Откуда ты знаешь?
- Знаю. Просто знаю. - Ох, что ж я наделал, она ж сейчас догадается!
- Потому что она выжила в реакторе?.. Но... погоди, ты же тоже выжил!
Теперь голос Дальки ломал настоящий ужас.
- Выжил, Даля, - я отвернулся. Нет сил смотреть в эти глаза, из которых сейчас хлынут страх, отвращение и слёзы.
- Значит, ты тоже... - прошептала она. И замерла, словно зверёк, к которому приближается удав, влача разноцветные извивы чешуйчатого тела.
В каком-то смысле я и был этим удавом - извивающимся и чешуйчатым.
- Я тоже, - отпираться было бессмысленно.
Молчание, и тишина давит на грудь, словно океанские воды, когда уйдёшь на глубину.
- Я не знал об этом, когда мы были с тобой, - жалкая попытка оправдаться. Мол, не бойся, сознательно я не хотел тебе ничего плохого.
- Как... же... ты... узнал? - еле слышно прошептала она, не глядя на меня.
- Когда вернулся домой. Родители проводили эксперимент. Он удался.
- Ненавижу! - вдруг вспыхнула она.
- Кого, Даль?
- Всех!.. Их всех!.. Своими б руками!.. ы-ых! - она оскалилась, словно пантера. - Зачем они это сделали? Они хоть тебе объяснили?
- Объяснили, - лаконично ответил я.
- И? Тебя это удовлетворило?
Я молча кивнул.
Мы вновь помолчали. Далька остановившимся взглядом смотрела куда-то поверх моего плеча.
- Но кто создал Дариану - я не знаю, - я нарушил тягостное молчание. - И, самое главное, она тоже не знала. Была уверена, что просто человек. Только с особыми талантами. Могу себе представить, как она гордилась тем, что биоморфы выполняют её команды!
- А они - создали тебя... - заговорила наконец Далька. Голос её дрожал и срывался, трепетал, словно последний осенний лист на холодном ветру ноября, того ноября, что бывал на старой Земле, там, где лежал стольный Санкт-Питербурхъ... - Может быть, они тебе не всё сказали, Рус? Может, они догадывались о природе Дарианы и... синтезировали... тебя в ответ?
Я честно признался, что такая возможность не приходила мне в голову.
- Они вырастили тебя в абсолютном послушании, - покачала головой Далька. - Что я, не помню... ты ведь даже травки ни разу не пробовал, мол, мама не велит.
- Ерунда. Мама просто объяснила мне, что это очень вредно, и...
- И ты послушался, - прокурорским тоном объявила Далька. - И я твоей маме тоже никогда не нравилась, мол, бесприданница, и...
О женщины! Даже сидя без малого, что под бомбами, вы не упустите случая подпустить шпильку возможно-будущей свекрови. Даже если у этой «свекрови» вероятность стать вашей настоящей родственницей равна нулю, если не вообще, так сказать, отрицательна.
- Точно, они всё знали! - Далька вцепилась в показавшуюся удачной мысль, словно тигрица в добычу. - Знали и создали тебя! Чтоб мне пусто было!..
- Ничего они не знали, Даль.
- Да почему ты так уверен? - напирала она.
Губы у меня сами собой сложились в грустную полуусмешку. Да, конечно, юридически отсутствие злого умысла не доказать.
- Они бы сказали мне об этом. Они всегда говорили всё важное.
Далька криво ухмыльнулась. Мол, знаем мы этих свекровок да свёкров!
- Вернёмся к Дбигу, - предложил я. - Дариана сносилась с ними? Как давно?
- Я слышала об этом только краем уха, - призналась Далька. - По причине доступа в шифровальный отдел.
Везёт мне на девушек-шифровальщиц.
- Кто был инициатором? Дариана? Её штаб? Центр сопротивления?
- Дбигу, - понизив голос, проговорила Даля.
- Вот это да, - поразился я. - И ты об этом знаешь? Старший лейтенант-шифровальщик?
- Дариана приблизила меня к себе, - опустила голову Далька. - После того, как ты... прыгнул в реактор. Наверное, решила, что я уже никуда не денусь.
- И ты получила доступ к совершенно секретной информации? - настаивал я.
- Дбигу вступили в контакт с простыми наблюдателями. Прямой связи с Дарианой у них, само собой, не было и нет.
Я кивнул. Да, тогда возможно.
- И что же дальше?
- Дариана обменялась с ними посланиями. Потом поступили антигравитаторы.
- И продолжают поступать? Потому что «летающих» «маток» никогда не видели более десятка.
- Насколько я знаю - нет, не продолжают. Когда одно из этих устройств пытались вскрыть, ого-го что вышло. Полуниверситета разворотило.
- Да, слыхал. А может, Дбигу больше и не передавали? Контакты с ними продолжались всё это время?
Далька задумалась, покачала головой.
- Может, и были. Но, наверное, совсем глубоко законспирированные.
Вот ещё одна возможность. Дбигу - с чего бы им вдруг вмешиваться в имперские дела, да ещё и передавать Дариане такую технику? Фантастическое предположение, но ничем не лучше наших с отцом конструкций, столь же неправдопободобных и столь же уязвимых для критики. Что ж, оставим в списке и эту гипотезу, на всякий случай.
- Антигравитаторы - прекрасная возможность отвлечь имперцев от истинного канала распространения биоморфов, - продолжала меж тем Далька. - Все сбиты с толку, никто ничего не понимает! Как такая глыба может летать? А что, если таинственные «кротовьи норы» ведут к старой Земле? Вдруг этакий страх свалится прямо на голову Его Императорскому Величеству, да поразит его запор?
Где-то я это уже слышал... в речах того, кто назвался Конрадом.
Картина всё равно не складывалась. Дбигу, октопусы, будь они неладны - они-то с чего вдруг полезли в доселе более-менее стройную картину Нас и Чужих, тех самых, чьи облака «маток» являлись мне в полубредовых видениях? И там-то «матки» вовсю кружились в безвоздушном пространстве... Видения - ложь? Попытка сознания трансформировать нечто неописуемое в хоть сколько-нибудь поддающееся осмыслению? Конечно, архетип «вечной угрозы» никто не отменял. И неисчислимые стада «маток» вписывались в него как нельзя лучше. А что, если на самом деле никаких этих скопищ нет? А есть только люди, хорошие и не очень, протянувшие руки к запретному? Что, если мои видения - не удалённая трансляция реально существующих вражеских армад, а именно попытка подсознания осмыслить неосмысляемое, вклад биоморфа в моё мышление?
- Рус? Рус, что ты молчишь? Что теперь с нами будет?
- Я вернусь в бригаду. Если, конечно, она ещё существует, - я кивнул на небо. Сейчас оно чисто, но я слишком хорошо помнил шелест бесчисленных крыльев.
- А я? Я?! - у Дальки даже кулаки сжались.
- Отправил бы тебя к моим родителям, но до них сейчас не добраться, они далеко от Нового Севастополя.
- Да я б никогда не согласилась! - вспыхнула девушка. - Приймачкой, да ещё в такое время!..
- Ну тогда только со мною вместе, - я развёл руками. - Но... Валленштейн, конечно, мужик с головой и секуристов не любит, однако ж не всесилен. Только если инсценировать твою «явку с повинной», ну, ещё и помощь с шифрами Федерации.
Далька едва не смазала мне по щеке.
- Дариана Дарк - это не все интербригады! И ребят под монастырь не подведу!
- Тогда скажи, как быстрее покончить с Дарианой, - я отвёл её руку от своего лица. - Она - не единственный корень зла, но без неё, я надеюсь, у Федерации исчезнет возможность управлять «матками».
- И тогда твоя разлюбезная Империя задавит нас окончательно? - горько спросила Далька. - Нет, нет, мне эти биоморфы тоже не нравятся... но что ж будет со всеми ребятами? С интербригадами?
Я сжал зубы.
- Рассеяться. Рассыпаться. Замереть, затаиться и не отсвечивать. Уйти в подполье. Потому что в открытой борьбе Империя нас истребит. Такие системы не сломаешь ударом извне. Только изнутри. Ты ж учила историю, последние годы СССР тебе ничего не напоминают? Так и здесь. Если напасть на Империю, она выставит иглы, как дикобраз, и даст отпор. Что, собственно говоря, и произошло. А мы - мы планировали медленную работу по предоставлению Новому Крыму новых и новых льгот, преференций и тому подобного. Чтобы нас стало бы не пять миллионов, как сейчас, а в сто раз больше. Чтобы кроме нашей планеты, на русском заговорили бы и другие.
- И всё это собирался сделать один человек? Пусть даже и проникший в имперскую разведку?
- Не совсем один. Но у нас были определённые... тактические наработки, так сказать.
- Какие? - настаивала Далька.
Я опустил голову. Не выдавать же ей всё придуманное тогда нами с отцом...
- Не хочешь - не говори, - обиделась она. И отвернулась.
- Даля. Сейчас всё по-другому. Мы не знаем, что Дариана сделала с Тучей. Может, уже пошла настоящая зачистка Нового Крыма, чтобы перебросить сюда этих несчастных с Борга, которые действительно пойдут за Дарк в огонь и воду. Понимаешь, что очень скоро Дариана проутюжит и окрестности Нового Севастополя?
- Не верю, - прошептала Далька. - Всё равно не могу поверить...
- Я стараюсь не верить, - хмуро сказал я. - Потому что иначе... ну, я не знаю... захватывать узел связи, передавать на всю планету, чтобы прятались... так ведь от Тучи это не спасение. На Омеге никто не уцелел...
Далька вздрогнула.
- Сколько времени?
Она ответила.
- До рандеву совсем ничего не осталось. Решай, Даль.
- Что мне решать? К имперцам не пойду. К Дариане, само собой, тоже. Есть и у меня друзья. Есть где укрыться... Не пропаду.
- Ох, связать бы тебя, да и...
Она вновь вспыхнула.
- И думать не моги! Руки на себя наложу, хотя это и грех смертельный! Тогда, на Сильвании, точно порешила б себя, окажись в гестапо! И сейчас рука не дрогнет.
- Тогда уходи. Не медли.
- Вот так просто бери и уходи? Мы с тобой, может, и не увидимся больше никогда! - вырвалось у Дальки, и она тотчас покраснела.
Я опустил взгляд. Во мне сейчас звенела одна лишь гулкая пустота, словно от рождения сидевший там биоморф выел, наконец, все мысли и чувства.
- Даль... я же не человек.
Она вдруг съёжилась, точно вспомнив нечто донельзя неприятное.
- Ох... я... ты сказал, но я всё равно не верю. И потом... что, раньше нам с тобой плохо было? Иди сюда. И не ломайся, - её голос стал тёплым, как в былые времена.
...И мы пытались любить друг друга, скрывшись ото всех, торопливо и жадно, действительно понимая, что другого раза уже не будет...
...Однако в самый последний, самый острый момент перед моими глазами вдруг промелькнула Гилви. А Далька, как вдруг что-то почувствовав, вдруг дёрнулась, резко отстранившись, словно боясь, что частица меня останется в ней, словно брезгуя мною после всего услышанного. Вернее, брезговала не она сама, а её тело.
Впрочем, я не обиделся. И сам был готов не допустить прокола.
...А потом стояли, уперевшись лбами, и что-то шептали, какую-то ерунду; однако внутри меня та звенящая пустота становилась всё больше и больше. Пустота, в которой нет-нет да и мелькал чужой облик бывшей «феечки».
...«Конец простой - пришёл тягач», как пел великий русский бард двадцатого века Высоцкий. В точно назначенное время в точку рандеву вышел «коршун».
Далька уже давно успела скрыться. Оставив несколько сетевых адресов, по которым - вдруг чего! - её можно будет отыскать, несмотря ни на что.
- Буду тебе туда писать. На деревню дедушке... Я так понимаю, что обратно к Дариане Дарк ты возвращаться не собираешься?
Даля зябко передёрнула плечами.
- Что я вывела тебя и твоих - никто не знает. Я имею в виду, из выживших. Если аккуратно прострелить себе плечо навылет, может, и сумею отговориться.
- Как же, поможет тут такое - что, медики у Дарианы не отличат пулевого ранения от осколочного?
Далька хмуро кивнула.
- Придумаю что-нибудь, Рус. Но Дариану без присмотра не оставлю, уж в этом ты можешь не сомневаться. И сообщу, что знаю. Ты... ты только возвращайся, ладно? - она резко притянула меня к себе, поцеловала, чуть не укусив. - Возвращайся. Иначе я на тот свет за тобой отправлюсь и такое там тебе устрою!..
* * *
- Есть связь с бригадой, лейтенант? - был мой первый вопрос пилоту, когда Далька скрылась, а я вернулся к отряду.
На мне не было никаких знаков различия, но, видать, правильной оказалась интонация.
- Так точно, - помедлив лишь самую малость, отозвался пилот. - Ханс!.. - кивок бортрадисту. - Обеспечь.
Verbindung7 дали сразу. Валленштейн явно ждал моего сообщения.
- Докладывайте, - нарочито сухо прозвучал в наушнике его голос.
Я кратко доложил, по понятным причинам опустив обстоятельства моего пленения.
Валленштейн помолчал, несмотря на риск держать в эфире работающий передатчик, хоть и со считающейся почти абсолютной шифрацией. Я понимал его - неудача. Дарк ускользнула.
- С нами Бог, - наконец услышал я. - Все вернулись целыми - уже успех. У нас тут сейчас жарко. Туча. Накрыла и Приволье. Пришлось выводить гражданское население. В бригаде потери. Остальное на месте.
«Коршун» благополучно достиг расположения «Танненберга». Биоморфы изрядно отбросили имперцев от городка, даже дальше, чем та позиция, с которой совсем недавно 1-я мотодивизия начинала приступ. Сплошная линия фронта исчезла. Отдельные части сомкнули кольца вокруг беспорядочных толп спасённых из Приволья гражданских.
И, в отличие от небес над Новым Севастополем, здесь в воздухе безраздельно властвовала Туча. Целые батареи РСЗО8 сменили специализацию, вгоняя в живые облака сотни и сотни снарядов, но безо всякого видимого эффекта. Резервы Тучи казались неисчерпаемыми. И она явно поумнела, действуя уже без тупого навала, стараясь задавить численностью. Теперь биоморфы скорее напоминали стаю хитрых и по-звериному умных волков, ведомых опытным вожаком, - нападали на отставшие, малочисленные подразделения, оторвавшиеся от главных сил, скажем, из-за поломок в технике.
Валленштейн сам вышел встречать нас к опустившемуся конвертоплану. Лично пожал руки всем вернувшимся. И - позвал меня за собой.
В уже знакомом закутке штабного трейлера оберст-лейтенант собственноручно налил две кружки термоядерной крепости кофе и выразительно кивнул - мол, рассказывай. Показывать было, к сожалению, нечего - микросхемка видеопамяти, записывавшая всё, что видел мой нашлемный прицел, осталась у Дарианы.
- Как она вас взяла?
- Она сознательно открыла нам своё месторасположение. Подготовила засаду. Атака Тучи оказалась внезапной. Меня сбили с ног. Практически сразу потерял сознание...
- Отчего? Сильный удар?
Пришлось врать.
- Никак нет. Пси-воздействие, заставляющее вспомнить Зету-пять.
- Оно подействовало только на тебя?
- Никак нет. На всех.
Валленштейн сжал губы и издал нечто вроде сдавленного рыка.
- Тот случай по дороге?
- Так точно. Считаю, Дариана нашла способ более глубокого контроля за лемурами, раз смогла вытащить их сюда и сформировать боеспособное «подразделение».
- Это значит, что под носом у гарнизона Зеты действует подполье Федерации, - фыркнул Валленштейн. - Запишем. Даром им это не пройдёт. Важные сведения, Руслан, очень важные! Хотя... постой, интересно, а почему же они тогда применили это «пси-воздействие» только один раз, почему в Ингельсберге пытались бездумно завалить нас трупами?
- Возможно, лемуры могут воздействовать только на ограниченную группу людей, - предположил я. - Большие скопления готовых сопротивляться им не под силу.
- Разумно... Ну, ладно. Что было дальше? Рассказывай во всех подробностях.
...Но, разумеется, все подробности нашего с Дарианой разговора я выдавать не собирался.
- Допрашивала. Всё как обычно, расположение части, боевой состав, задачи и всё прочее.
- Форсированные методы?
- Не применялись.
Валленштейн поднял бровь.
- Тебе повезло, Руслан.
- Так точно. Потом, когда начался налёт, меня спасла Далия Дзамайте.
- Volentum ducunt fata!..9 Весьма удачно, Руслан, весьма удачно. Это совпадение?
- Никак нет. Дариана специально готовилась к нашему визиту. И учла вероятность того, что я окажусь в составе штурмовой группы.
- Достойный противник, - покачал головой Валленштейн. - Однако слишком уж хорошо предугадывает наши действия и намерения. Не считаешь ли ты, Руслан, что...
- Так точно, герр оберст-лейтенант, считаю. В штабе есть их «крот».
- Мне пришла в голову та же мысль. Дарк предупредили. Едва ли она спланировала всё это спонтанно, просто рассчитывая на удачу.
Мы молча посмотрели друг на друга. Валленштейн был хмур, тонкие аристократические губы плотно сжаты, наверняка перебирает сейчас имена всех штабных, имевших хоть какое-то отношение к подготовке операции.
- Не так их и много, Руслан, - ответил мне подполковник на невысказанный вопрос. - Начштаба, начальник оперативного отдела, шифровальщики. Ещё, конечно, можно заподозрить авиаторов, предоставлявших «коршун», но это попахивает уже слишком большой натяжкой. Нет, Дариану предупредил кто-то из наших. Из узкого круга...
- Но начальник штаба и оперативный отдел...
- Да, вероятность их измены минимальна. Проверенные офицеры были со мной в «Танненберге», ещё когда в нём насчитывалось всего три роты и нас ещё не перебросили на Новый Крым.
- Остаются шифровальщицы. Кто работал с приказами?
- Трое, - мгновенно отозвался Валленштейн. - Старшая - шарфюрер Паттерс. Она - вне подозрений. Остаются двое.
Гилви?! Но почему так решительно - «вне подозрений»?
- Только она у нас из кадров тайной полиции. А своих они там проверяют так глубоко, что нам и не снилось. Остальные девушки - тоже не принадлежат к стержневой нации, с отдалённых планет, могли иметь давние связи с интербригадами.
- Как же они попали на должности шифровальщиц, если настолько неблагонадёжны? - поразился я.
- Увы, - вздохнул Валленштейн, - по-настоящему проверенных сотрудниц всё время забирают на повышение, вместо них присылают свежие пополнения... По военному времени как следует разобраться в их прошлом нет возможности. Досье просматриваются весьма формально. Плюс проверка на полиграфе, а я уверен, что для мало-мальски сносно подготовленного агента обмануть эту глупую железку не составит труда.
Тут я был с Валленштейном совершенно согласен.
Но Гилви - что-то нечисто с тобой, подружка. Ты выжила под Тучей на Омеге-восемь, отделавшись какой-то мутноватой «опухолью». И теперь ты в донельзя коротком списке тех, кто мог известить Дариану. Но... с другой стороны... неужели она притворялась во всех наших с ней разговорах? Настолько искусная актриса? И потом - с такой лёгкостью сдать меня?..
Ага, зло подумал я. Неистребимое мужское эго. Мол, она от меня без ума и вреда мне ни за что не причинит. Как легко мы в это верим, как мы готовы этому поверить! А на самом деле - она просто могла использовать меня как источник информации. Ведь могла же?
Я внезапно вспомнил её променады со штабными офицерами, уже после того как Гилви Паттерс покинула стройные ряды солдатских «подружек». Что, если это тоже «в интересах разведки»?
Конечно, по правилам выявленного агента нельзя трогать. Ему надлежит аккуратно и дозировано скармливать соответствующим образом подготовленную дезинформацию. «Уничтожай вражеских шпионов и диверсантов!» - подобный лозунг годился разве что для сорок первого года. Но если разведчик действительно из шифровальщиц, это осложняет дело.
- Жаль, что не применить классический метод с передачей каждой из девушек особой информации - и проследить, как среагирует Дариана.
- Да, имей мы людей в её окружении... - кивнул Валленштейн. - Но от работы всех троих я отстраню под каким-нибудь благовидным предлогом.
- Всё-таки троих, хотя Паттерс вне подозрений?
- Именно, - кивнул Валленштейн. - Государственная тайная полиция, конечно, организация серьёзная, но, как говорите вы, русские, бережёного Бог бережёт.
...После этого мне в принципе оставалось только одно. Я помнил рассказ Гилви (ещё на Иволге), что тогда, на Омеге-восемь, в бункере выжило около десяти человек, «покусанных» Тучей. Требовалось выяснить, как сложилась их судьба.
Пришлось изрядно напрячь память. И поблагодарить имперскую дотошность, вкупе с древним правилом исправно публиковать списки погибших и раненых, указывая не только дату, но и причину смерти или обстоятельства ранения. Разумеется, изрядно вмешивалась секретность, но...
Повозившись, я тем не менее получил достаточно исчерпывающий ответ: из всех, кого я мог вспомнить и кто оказался ранен в том бункере во время прорыва Тучи, выжила одна Гилви.
Ну вот тебе и ответ, господин лейтенант Фатеев.
* * *
...Имперские войска отступали к Владисибирску. Потрёпанные в боях с Тучей, они тем не менее не были разгромлены. Кошмар Иволги не повторился.
И пока что Дариана не привела в действие тот гипотетический план «Геноцид», которого я так страшился. Туча обрушилась на Приволье, убивая всех, своих и чужих, немногие уцелевшие защитники городка волей-неволей объединились с имперцами - выжить хотели все. И, кстати, именно Валленштейн первым объявил о том, что «мирное население и мужественные воины, обороняющие Приволье» могут рассчитывать на помощь со стороны своих недавних противников. Как я сильно подозревал - безо всякого согласования с командованием. Так или иначе, длинные колонны имперских войск двигались на восток. Машины прикрыли широко раскинутыми сетями на высоких опорах, примерно такими же, какие мы использовали под Пенемюнде.
Разумеется, биоморфы найдут этому противоядие. Уменьшат размер тварей, выведут какие-нибудь закапывающиеся в землю экземпляры (ведь вырыл же кто-то приснопамятную ловушку для всего «Танненберга» на Иволге!), но пока что мы держимся.
Однако война затягивалась. Через пробитую брешь в космическом зонтике федералов на Новый Крым будут протискиваться новые и новые имперские подкрепления, в ответ на это Дариана просто бросит в бой десятикратно умножившиеся живые Тучи, и так до тех пор, пока кто-то действительно не применит ядерное (ну или хотя бы нейтронное) оружие, и обратится моя родная планета в классический постатомный мир, коим человечество так любило пугать себя в блаженной памяти двадцатом веке.
Тупик. Мы, похоже, испробовали все пути - ни один ничего не дал. Дариана всякий раз выскальзывала. Конечно, оставалось настоящее ковровое бомбометание (и желательно термобарическими боеприпасами), когда электронной разведке удастся вновь засечь её местонахождение. Хотя в тот раз это получилось исключительно потому, что Дариана сама позволила нам её засечь.
...А тем временем Валленштейн и в самом деле, как обещал, без большой помпы доверил мне роту. «Наверх» ушло представление на обер-лейтенанта. Бригаду изрядно проредило во время отступления. Мой старый знакомый обер-лейтенант Рудольф сделался гауптманном и получил батальон. Офицеры не отсиживались в бронемашинах, и потери среди них, увы, оказались высокими. Впрочем, как и среди рядовых.
Возле Владисибирска, на заранее отрытых сапёрами позициях мы остановились. Похоже, командование спешно сформированной армейской группы «Новый Крым» решило не уступать плацдарм без боя.
Мы зарывались в землю и готовились, что называется, «стоять насмерть», когда ход гражданской, по сути, войны «Империя верзус Федерация» резко и необратимо изменился, и куда сильнее, чем её изменило открытое появление биоморфов в арсенале соратников Дарианы Дарк.
ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ
Сообщение Главной Вещательной Корпорации. Обязательно к ретрансляции всеми локальными сетями и каналами.
Передаём выступление Его Императорского Величества, кайзера Вильгельма III, из его резиденции в Сан-Суси.
(Во весь экран - сидящий за простым письменным столом император. За его спиной - портрет Бисмарка в полный рост. Лицо пожилого кайзера ничего не выражает, глаза более обычного напоминают стальные бляшки.)
- Народ великой Империи. Провидение возложило на меня тяжёлую обязанность - возвестить о печальных событиях, имевших место в Восьмом и Одиннадцатом секторах нашей державы. Сегодня мы получили достоверные известия, что вооружённые силы цивилизации Дбигу перешли условно-пространственную границу своих владений и вторглись в контролируемые Империей системы. Вторжение осуществлено внезапно, без объявления войны и предъявления нам каких-либо претензий. Попытки связаться с представителями цивилизации Дбигу по обычным каналам не принесли успеха. Боевые действия развернулись на десяти пограничных планетах. Верные долгу части имперской армии стойко отбивают вражеские атаки, тем не менее среди гражданского населения имеются многочисленные жертвы, ибо Дбигу нанесли главный удар не по военным объектам, а по крупным поселениям. Сейчас правительство и Генеральный штаб предпринимают все меры к тому, чтобы осуществить планомерную эвакуацию людей из подвергшихся нападению систем.
С предельным напряжением предстоит работать нашему аграрному сектору. Предстоит переместить во Внутренние Миры десятки и сотни миллионов людей, уже сейчас потеряны для нормальной хозяйственной деятельности плодородные аграрно-индустриальные планеты.
Руководствуясь гуманными соображениями и не желая братоубийственного конфликта перед лицом агрессии Чужих, имперское правительство сделало сегодня предложение руководству так называемой Федерации о прекращении огня и взаимном отказе от территориальных претензий с сохранением существующего статус-кво и фиксированием обязательств сторон вернуться к рассмотрению вопроса о политическом урегулировании конфликта по отражению агрессии Дбигу. Пока ответа на наше предложение не поступило.
Судьба государства и всей человеческой расы отныне находится в руках наших солдат. Да поможет нам Бог в этой борьбе!..
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
Наше чудо-оружие открывает прямую дорогу к победе! Сегодня на Новом Крыму наши доблестные войска вплотную приблизились к пока ещё удерживаемому имперско-фашистскими бандитами Владисибирску. За короткое время хозяйничанья там иноземные грабители взорвали почти все общественные здания, разграбили жилые кварталы, не брезгуя даже старым нательным бельём и детскими игрушками. Так, у взятого в плен рядового 1-го гренадёрского полка 1-й моторизованной дивизии Отто Шрайбера в ранце было обнаружено три комплекта женского конфекциона, три пары мужских брюк и рубашек. Всё это, по его словам, он собрал в апартаментах жителей Владисибирска, собираясь отправить во Внутренние Миры Империи, где из-за военного времени введено суровое рационирование как продуктов питания, так и потребительских товаров. Командование имперских войск всячески поощряет грабежи, называя их «сбором трофеев».
Биологическое оружие, созданное учёными, позволяет нашим войскам одерживать бескровные победы, а путь наступления частей Народно-Освободительной Армии усеян брошенной техникой врага, который оставляет даже своих убитых и раненых, торопясь спасти собственную шкуру.
Сегодня также стало известно, что на границе между цивилизацией Дбигу и Империей произошли вооружённые столкновения. Скорее всего, имели место провокации имперско-фашистских бандитов против мирного населения подконтрольных Дбигу систем с целью захвата их природных ресурсов.
Имперская пропаганда также поспешила раззвонить о якобы имевшем место «мирном предложении», переданном кабинетом Вильгельма временному правительству нашей свободной страны. Информационное агентство Федерации уполномочено заявить, что никаких «мирных предложений» мы не получали, а представителям федеральных властей было вручено требование о безоговорочной капитуляции в целях, цитируем, «единства человеческой расы перед лицом внешней угрозы». Разумеется, подобное «предложение» не может вызвать ничего, кроме смеха. Цивилизация Дбигу - древняя, мудрая и миролюбивая - никогда ни на кого не нападала, а только защищала свои рубежи. Несомненно, что имперско-фашистские варвары сами первыми атаковали контролируемые Дбигу системы...
На Шайтане наши героические части продолжают прочно удерживать свои позиции, отражая все попытки врага вклиниться в нашу оборону...
* * *
- Господа офицеры, - сказал Валленштейн, открывая совещание штаба. Созвали не только командиров батальонов, но и почти всех ротных. - Нами получен приказ оставить Новый Крым. Дбигу высадились уже на двенадцати планетах, в том числе и на приснопамятной Омеге-восемь, а их корабли обнаружены ещё возле пяти.
Господа офицеры мрачно молчали. Да и что тут скажешь? Положение - хуже не придумаешь. Дбигу - это вам не уппсальские повстанцы. На короткий миг я даже ощутил нечто вроде злорадства.
- Нет, Империя не оставит сибирского плацдарма, - отвечая на невысказанный вопрос, продолжал оберст-лейтенант. - Передислоцируются не все части. Но бригада «Танненберг» отправляется на новый фронт. И там, полагаю, нам придётся вспомнить, что нас не зря зовут десантом. Есть вопросы? Майор Мёхбау?
- Герр оберст-лейтенант, что будет с гражданскими лицами, находящимися под нашей защитой?
Валленштейн досадливо вздёрнул подбородок.
- Командование не сочло необходимым снабдить меня какими-либо директивами на этот счёт. Эвакуации они не подлежат. Ещё вопросы?
- Но мы все видели, что случилось в Приволье, - настаивал Мёхбау, мой бывший ротный, а ныне - батальонный командир. - Туча убивала всех без разбору, наших, федералов, мирных жителей. Жрала всё, что движется. Оставить людей сейчас - это обречь их на верную смерть. Дома их большей частью разрушены и сожжены.
- Что ты предлагаешь, Дитрих?
- Включить их в состав бригады как вспомогательный персонал. Мы имеем на это право в исключительных обстоятельствах, наступление которых подпадает под сферу ответственности командира бригады.
- Что, и женщин, и детей? - не выдержал кто-то.
- Женщин и детей в особенности, - сухо отрезал Мёхбау.
- Их несколько тысяч! «Мерона» столько не вместит!
- Клипер, конечно, не вместит, - согласился майор, - но большой войсковой транспорт типа «Эрнста Рема» - вполне. Командир бригады, опять же, имеет власть потребовать его подачи.
- У тебя, Дитрих, похоже, всё уже продумано, - буркнул Валленштейн. - Хорошо. Но эвакуировать станем только добровольцев! И тех, кто действительно захочет нам помогать.
ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ
Выступление Его Светлости эрцгерцога Адальберта перед активистами организаций «Память и Гордость» и «Союз Изгнанных», прошедшими по рекомендации первичных ячеек школу унтер-офицеров перед отправкой на фронт, Малая Императорская резиденция, Сан-Суси, Потсдам, Земля.
(Стены зала убраны тёмно-зелёными длинными полотнищами, на них в белых кругах - эмблемы, напоминающие вырастающий из креста трезубец:
Хорошо известный нашим зрителям символ «Памяти и Гордости», почётным патроном которой состоит сам эрцгерцог. Рядом - эмблемы родственного «Памяти» объединения, «Союз Изгнанных»:)
...- Долгие годы мира не пошли на пользу кое-кому из обитателей нашей славной Империи. В то время как представители стержневой нации несли на себе всю тяжесть государственных повинностей, составляя львиную долю армейского офицерства, низового чиновничества и научных работников, многие, кичащиеся своим «культурно-историческим своеобразием», докатились до прямой измены и сотрудничества с врагами рода человеческого, теми самыми, что противостояли нам на Омеге-восемь и Иволге, кто не так давно был выпущен, подобно сказочному джинну из бутылки, против наших войск на планете Новый Крым.
Стержневая нация сплачивалась вокруг Его Величества кайзера и имперской идеи. Наши враги поднимали на щит лозунги, полные безудержным себялюбием, эгоизмом и человеконенавистничеством. Они, вожаки кровавого мятежа, и те, кто пошёл за ними, они заслужили малопочётное право именоваться недочеловеками, ибо как человек может выступить против себе подобных в богопротивном союзе с Чужими?
Да, я смело употребляю это слово - недочеловеки, неполноценные, имеющие лишь внешнее сходство с настоящими людьми. Не пора ли признать, что некоторые аспекты национального менталитета, откуда зачастую растут корни кровавых смут, заслуживают однозначного осуждения? Лень и пьянство русских, чванство французов, снобизм англичан, примитивизм американцев? И каким же контрастом предстаёт по сравнению с ними стержневая нация нашей Империи, вобравшая в себя истинно арийские народы! Те, кто искренне хотел приобщиться к общеарийским ценностям, кто впитывал в себя язык и культуру арийских народов, те смогли избавиться от многих врождённых недостатков. Империя должна в большей степени опираться на свою стержневую нацию, доказавшую многими десятилетиями безупречную верность трону. Те, кто не воспринимает наши арийские ценности, кто выступает против них, в том числе и с оружием в руках, кто подвергает их поруганию и осмеянию в информационных сетях, должны отдавать себе ясный отчёт: день великого гнева арийской нации близится, и горе тем, кто встанет у неё на пути!..
(Бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию. Зал в едином порыве скандирует: «Zieg Heil!»)
...Гнев и ярость всех верноподданных нашей великой Империи вызвали известия о применении мятежниками из так называемой Федерации нового биологического оружия, основанного на «матках», с которыми наша армия столкнулась на Омеге-восемь и на Иволге. Да, инсургенты каким-то образом обрели некоторую власть над этими ужасными созданиями, что совершенно явственно доказывает несомненную связь мятежников с врагами рода человеческого из инопланетных цивилизаций. Именующая себя «народно-демократической» Федерация вступила в сговор с безжалостными, бесчеловечными убийцами, не имеющими никакого понятия о высшей ценности разумной жизни. Она тем самым поставила себя вне закона. Её лидеры должны быть уничтожены. Разумеется, уничтожены по приговору законного и справедливого суда.
Мы должны извлечь уроки из этого. Там, где у власти оказываются представители неарийских народов, жди беды. Там поднимают голову измена, предательство и самые подлые, самые низкие заговоры. В слепой ненависти, обращённой против Империи, против скрепляющей её стержневой нации, враги арийского народа идут на любые преступления. Но пусть не думают, что их минует карающая длань Империи! Наши силы неисчерпаемы, наша арийская нация едина, её сплочённость вокруг Его Императорского Величества нерушима; пусть трепещут наши враги, пусть они знают: возмездие грядёт, оно уже совсем рядом!..
* * *
...Прощай, Новый Крым, думал я, болтаясь в чреве поднимающегося на орбиту челнока. Прощай, не знаю, что станет с тобою дальше. Дариана Дарк на свободе и действует, Туча кружит над твоими морями, а бригада «Танненберг» спасается бегством, так и не одержав победы. Федерация устояла. Сейчас лучшие и самые боеспособные войска отправятся на новый фронт. Сибирь останутся удерживать «расходные единицы», те, кого при случае не жаль списать в полном соответствии с циничной логикой имперского Генштаба. Очевидно, угроза Дбигу сейчас получила более высокий приоритет, а может, Генштаб надеялся справиться с октопусами по старинному правилу «малой кровью, на чужой территории» и непременно «могучим ударом»?
Но, с другой стороны, если имперские войска уберутся с Нового Крыма, может, Дариане Дарк не придёт в голову осуществлять «санирование» планеты при помощи своих монстров? А то, что Империя не удержится на моей родине, ясно было любому. Оставленный арьергард в лучшем случае сумеет «сохранить лицо» и «отступить достойно». Генеральный штаб явно старался для Его Величества кайзера, который терпеть не мог беспорядочных отходов и панических отступлений. Может, и ему удастся задурить голову всякими глупостями о «спрямлении линии фронта» и «эвакуации третьестепенных участков фронта»?
Во всяком случае, Империя явно не желала войны на два фронта, тем более, когда у одного из врагов нашлось такое оружие, как биоморфы. Быть может, Федерация успокоится, обретя независимость, ну, хотя бы де-факто? И той же Дариане не придёт в голову устраивать настоящий геноцид в моём родном мире?
...А что, если нет? И «матки» двинутся дальше, плечом к плечу с осьминогами-Дбигу? «Контролируемое вторжение»? Х-ха. Кто-то просчитался в службах имперской безопасности, и притом капитально. Неужели же Дариана на самом деле обманула всех?..
«Мерона» направлялась к памятной нам всем Омеге-восемь, следом за нами упрямо продирался сквозь подпространство громадный «Рем», забравший из Владисибирска около полутора тысяч человек, тех, кто чудом выжил в Приволье, когда на городок обрушилась Туча. Никаких иллюзий по поводу Дарианы Дарк эти люди уже не испытывали. И когда мы вернёмся на Новый Крым, их показания нам ох как понадобятся!
...На Новом Крыму остались мои родители, братья и сестры. Я отправил кодированное сообщение, но подтверждения не пришло, и я теперь маялся неизвестностью. Там остались интербригады - им не доверяли, частично разоружили; Дариана предпочитала верных, как смерть, поселенцев; какая судьба ждёт наших мальчишек и девчонок?..
В списке эвакуировавшихся на «Эрнсте Реме» я нашёл файлы Инги с Костей и обрадовался им, как родным. Значит, всё-таки ребята выжили. Выжили, выбрались из-под живого кошмара Тучи! Жаль только, что таких мало. Эх, эх, будь все имперские командиры, как Иоахим фон Валленштейн...
Но ведь они не были, и я это прекрасно знал. Охранные дивизии показали себя во Владисибирске во всей красе. И, как ни крути, аристократы типа моего бригадного командира - исключения, а не правило.
Я не сомневался, что поступил правильно, не пытаясь тем или иным способом остаться на родной планете. Далька не зря упоминала Дбигу. Они, само собой, связаны с новоявленной Федерацией. И нельзя исключить, что связаны они как раз той гипотетической «кровью биоморфов», что текла в жилах Дарианы Дарк, моих и ещё одной персоны, которая, я был почти уверен, работала на неистовую мать-командиршу Шестой Интернациональной.
Гилви Паттерс. Валленштейн может считать её «вне всяких подозрений», но не я. Слишком уж много совпадений с этой «подружкой». И слишком уж она похожа на внедрённого агента. Очень неплохо внедрённого, между прочим. Кстати говоря, ещё неизвестно, не является ли она двойником - работая разом и на Федерацию, и на имперскую охранку. Последняя гипотеза особенно хорошо укладывалась в рамки «контролируемого вторжения». Хотя, конечно, вопрос о степени этого контроля по-прежнему оставался открытым.
- Руслан?
Я поднял голову. На пороге моего крошечного персонального отсека (положенного всем ротным командирам) стоял майор Дитрих Мёхбау.
- Иоахим зовёт, - сказал он по-немецки. У кадровых имперских командиров это означало, что я принят в круг «настоящих».
- Что случилось? - на том же языке ответил я. Мёхбау обращался без чинов, следовательно, я обязан был принять этот же тон.
- Шифровка.
- Из штаба корпуса? От Хауссера?
- Нет, - Дитрих усмехнулся. - Из других... источников.
Я молча кивнул. Майор Мёхбау явно имел в виду неведомых мне единомышленников Иоахима фон Валленштейна в имперском Генштабе.
Оберст-лейтенант ждал нас в командирском компартменте, откуда старательно были убраны даже и малейшие намёки на роскошь.
Кроме меня и Мёхбау, там больше никого не было.
- Нам передали вот это, - встретил нас Валленштейн, не тратя время на формальные приветствия.
На листке бумаги, вырванном из «командирского» блокнота, летящим почерком бригадного командира было выведено следующее:
«Сегодня представители цивилизации Дбигу прервали все каналы связи с Империей. Полученное нами их заявление говорит о том, что они «не говорят с тем, что больше не живёт». Что означает эта фраза, пока остаётся неясным. Боевой флот Дбигу продвигается по всем направлениям Восьмого и Одиннадцатого секторов, поставив под угрозу следующие планетные системы...»
- Дальнейшее уже не важно, - хмуро бросил оберст-лейтенант, поджигая листок в девственно чистой пепельнице. - Мониторы Дбигу оседлали орбиту Омеги-восемь. Другая часть их флота нацелилась прямо на Иволгу. Остальные эскадры весьма малочисленны по сравнению с этими двумя. Не наводит ни на какие мысли, господа офицеры?
Мы переглянулись с Мёхбау.
- Руслан?
- Так точно, наводит, герр...
- Без чинов, - поморщился Валленштейн. - И что же ты думаешь по этому поводу?
- Дбигу идут по следам «маток», вернее, наиболее массированных их атак, - сказал я. - Это сразу видно. Думаю, что и Генштаб сделает точно такие же выводы. И, быть может, это заставит призадуматься тех, кто до сих пор пытается использовать интербригады, Дариану Дарк и саму Федерацию в своих целях.
Валленштейн и Мёхбау оцепенели.
- Сам додумался, лейтенант, или кто-то надоумил? - сквозь зубы осведомился майор.
- Нетрудно было догадаться, - пожал я плечами. Рассказывать о Конраде, само собой, не входило в мои намерения. - Интербригады слишком долго оставались легальны, их не запретили даже после событий на Омеге-восемь, когда стало ясно, что они связаны с «матками»; ну и так далее, по мелочи, сейчас, наверное, в такие детали вдаваться нет смысла.
Мёхбау явно так не считал, но оберст-лейтенант поднял руку.
- Оставь, Дитрих. Он прав. Сейчас это вопрос не первостепенной важности. А вот другое... Не знаю, что их может остановить, - Валленштейн покачал головой. - Я уверен, они получили информацию насчёт Дарк, но вот какие выводы сделали... Впрочем, разговор сегодня у нас не о них.
- О Дбигу?
- Верно, Руслан. Связь этих головоногих с Федерацией - совершенно новый, неизвестный фактор.
- Не с Федерацией, герр оберст-лейтенант. С Дарианой Дарк, а если ещё точнее - с субстанцией «маток». Это выводится элементарно, методом исключения. Что есть у Федерации такого, чем не обладала бы Империя? Ничего. Все разработки по ксенопсихологии, насколько мне известно, тщательно засекречены, изучающие это учреждения сосредоточены во Внутренних Мирах. Конечно, нельзя исключить передачи этих данных Федерации в рамках «контролируемого вторжения», но...
- Какого-какого вторжения?
- Контролируемого, Дитрих, - раздражённо бросил Валленштейн. - Наши друзья в Генштабе пришли к аналогичным выводам. Существует влиятельная группа из представителей высшего армейского командования, сил безопасности и наиболее близких к трону людей, возможно, ставящих цель... далеко идущую цель. Какую именно - мне не хотелось бы гадать. Но они используют в своих интересах и Федерацию, и всю эту войну. Не исключено - они пребывают в уверенности, что контролируют и «маток». Хотя последнему верится с трудом.
- Экспансия? Вооружённый способ расширения границ? - резко спросил Мёхбау.
Валленштейн досадливо пожал плечами.
- Я слышал о такой версии. Жизненное пространство. Колонии экстра-класса для стержневой нации. И... изменение всей политики Империи. С тем чтобы она как можно больше походила на Третий Рейх.
- Ну и что? - пожал плечами Мёхбау. - Что в этом плохого? Мы и так скопировали с того Рейха всё, что могли.
Взгляд Валленштейна потяжелел.
- Не совсем так, Дитрих, но сейчас мне бы действительно не хотелось вдаваться в подробности. Мы поговорим с тобой позже. И приватно, - с нажимом закончил он.
- Как тебе будет угодно, Иоахим, - настала очередь Мёхбау пожимать плечами. - Давай вернёмся к тому, с чего начали.
- А начали мы с того, что есть связь между «матками» и Дбигу, - Валленштейн рубанул ладонью. - Руслан прав. Если последовать закону неувеличения информационной энтропии, скорее всего, так оно и есть. Дбигу идут следом за «матками». Второй эшелон вторжения.
- Если это вторжение, то оно дурно спланировано, - заметил я. - Имперские вооружённые силы отнюдь не уничтожены. Флот вообще практически не понёс потерь. А у Дбигу разворачиваются колонизационные корабли, если вспомнить не столь давние информационные сообщения.
- Дбигу, к сожалению, не идиоты, - сказал Мёхбау. - Я слишком хорошо помню те видеоролики, что они нам присылали, в полном соответствии с договором.
- Я б сказал - это что-то инстинктивное, - вставил Валленштейн. - Безусловный рефлекс. Прошли «матки» - надо разворачивать флот и подбирать добычу.
- Отсюда напрашиваются интересные выводы, - подхватил я. - Как может высокоорганизованная цивилизация действовать, руководствуясь инстинктом? Что, у Дбигу уже имеется богатый опыт? И они совершенно уверены, что после «маток» никакого сопротивления им оказано не будет? Несмотря на то, что жизненные центры вражеской цивилизации ещё очень даже целы?
- Очевидно, у них есть основания верить, что схватившимся с «матками» будет не до них, - пожал плечами Мёхбау. - Что мы, подёргавшись самую малость, оставим осьминогам понравившиеся им планеты, а сами полностью сконцентрируемся на борьбе с Тучей.
- В общем, у них есть основания так думать, - признал Валленштейн. - В конце концов, Дбигу - нормальный, обыкновенный враг. Действующий в рамках нашей логики...
Нет, подумал я. Здесь присутствует ошибка. Дбигу действуют неразумно и необъяснимо с точки зрения классического военного искусства. Им бы подождать, пока «матки» действительно очистят от людей весь сектор, а потом уже выдвигать флот. А они бросились уже сейчас. Прав Валленштейн - их словно инстинкт заставил. И притом никаких переговоров, одна только загадочная фраза, что «они не говорят с тем, что больше не живёт»; не настолько же они наивные, чтобы полагать, будто земная цивилизация тотчас прибегнет к эвтаназии, едва лишь завидев «маток»?
Но противоречие - мать всех открытий. Там, где не сходятся концы с концами, где пасует наш «здравый смысл на каждый день», мы только и можем прорваться. А стали ли бы мы, например, действовать так, как те же Дбигу? Узнав, что сосед ведёт войну на выживание с неким мистическим врагом (кстати, не те ли октопусы уверяли нас в своё время, что ничего не знают ни о каких «матках»?), стали бы мы немедля вторгаться на его территорию, не дожидаясь его окончательного поражения, рискуя вооружённым конфликтом и всеми сопутствующими рисками?
Да, возможно, что и не стали бы. На такое можно решиться, только если: а) ты полностью убеждён, что с этим врагом твой сосед нипочём не справится; б) если ты торопишься захватить его планеты, прежде чем на пир слетятся другие стервятники, и в) если ты уверен, что твои вооружённые силы в состоянии справиться с этим гипотетическим соседом.
Так рассуждая, мог бы действовать правитель-человек. Холодный, циничный, жестокий, расчётливый. Что же, получается, что Дбигу уверены во всём вышеуказанном?
Я почти перестал слушать Валленштейна и Мёхбау. Концы по-прежнему не сходились, ведь раньше действия тех же Дбигу вполне укладывались в понятную нам, людям, логику. И тут что-то случается, что-то, заставляющее их отбросить всякий здравый смысл и начать действовать... инстинктивно. Или - они знают об этих «матках» то, что не знаем мы. Может, недаром их антигравы оказались так хорошо совместимыми с плотью чудовищ? Может, Дбигу и стоят за всей операцией «Биоморф»? Мол, будучи не в силах справиться с земной цивилизацией силой обычного оружия, пустили в ход биологическое...
Нет, оспорил я себя. Это получается слишком уж по-человечески. И слишком сложно. Сложность! - вот что неизменно разрушает все наши гипотезы. Сложность процесса. Война, в сущности, проста. Может, конечно, Дбигу старались остаться выше всяких подозрений, как жена Цезаря; но ведь не существует никакой всегалактической Организации Объединённых Наций или чего-то подобного; во всяком случае, человечеству об этом ничего неизвестно.
Можно, конечно, измыслить и такое; но всё равно, последние действия октопусов в это совершенно не укладывались.
Инстинкт, инстинкт, инстинкт - перекатывалось слово у меня в голове. Прошли «матки» - высылай колонизационные корабли, даже если враг ещё сопротивляется. Что-то за этим крылось, и я понимал - «что-то» слишком важное. Мы словно бродили ощупью в тумане, уже подобравшись совсем близко к искомому, но никак не могли найти правильные слова. «Инстинкт» - хорошо, но это пока лишь первое слово. И, к сожалению, единственное. Инстинкт может заставить разумное существо действовать неразумно. Вопрос - может ли «сверхинстинкт» охватывать целую расу и заставлять её, как результат, действовать весьма неразумно, при том, что каждое отдельное действие совершается во вполне здравом уме и трезвой памяти?
Ведь опять же, мы слишком любим представлять себе общества Чужих совершенно нам непонятными, построенными на отринутых нами кастовых законах, в куда большей степени, чем мы, подчиняющимися неписаным законам, обладающими куда меньшей индивидуальностью. Вольно или невольно, мы создаём миф - как приписывая невероятные технические достижения, так и «конструируя» за Чужих в той же мере невероятное общество.
Конечно, армия сделает всё, чтобы захватить «языков». Вот только я сильно подозревал, что толку с этого не будет никакого, даже если они и заговорят.
- Руслан! Фатеев! Что с тобой? - ворвался в сознание голос Мёхбау.
- Прошу прощения, майор.
- Твоя рота высадится первой. Как только флот пробьёт для нас окно, начнём высадку. Приказы ещё поступят, но на тебя я особо рассчитываю, - сказал Валленштейн.
- Почту за честь, герр оберст-лейтенант!
- При чём тут честь, Руслан?.. Каждый раз, уходя, ты возвращаешься с бесценной информацией. Мы знаем о связи Дбигу и Дарианы, октопусов и «маток», связи куда более близкой, чем могло бы показаться после простого анализа вектора атаки осьминогов. Я уверен, что на планете мы... узнаем нечто очень важное, - казённо закончил он.
Понимая, что разговор окончен, я откозырял и испросил разрешения отбыть. Валленштейн кивнул, и, уже уходя, я сквозь запертую дверь уловил начало фразы:
- Так вот, Дитрих, что касается Третьего Рейха...
* * *
...Я знал, что сперва командование попыталось вступить с переговоры с эскадрой Дбигу, вышедшей на орбиту Омеги-восемь. Безуспешно. Они просто промолчали.
Флот не подкачал. Штурмовые мониторы выплюнули полные боеукладки тяжёлых тактических ракет и отваливали в сторону, к неуклюжим транспортам снабжения, дожидавшимся бойцов в третьей линии.
На орбите нас встретило две дюжины небольших, юрких корабликов Дбигу. Нет, они не были оснащены «лучами смерти», нам ответили такими же точно ракетами, разве что малость побыстрее, и ПРО мониторов взялась за работу. Лазерные установки, ускорители - эти системы не требовали сложных вычислителей наведения, и пространство между сближающимися флотами заполнилось взрывами. Наши ракеты выбросили снопы боеголовок, настоящих и ложных, отвлекая на себя часть огня вражеской противоракетной защиты; посланные в наш адрес «подарочки» Дбигу оказались моноблочными, однако взрывалось в них нечто явно посильнее ядерных сердечников, в пространстве вспухали облака самой настоящей плазмы, с температурой порядка звёздной, и, конечно, никакая броня не смогла бы выстоять перед таким ударом. На мониторах первой линии слепли и глохли приборы, однако резерв третьей очереди, самые простые схемы, продолжали упорно работать, автоматика не прекратила ответного огня, и ни один из посланных в нашу сторону снарядов не достиг цели.
Большинство наших боеголовок Дбигу тоже удалось сбить, но некоторые всё же достигли цели, и один из малых кораблей начал выстреливать спасательные капсулы. Ага, осьминожки, тоже хотите жить, как и мы, тоже не согласны умирать со стоическим молчанием...
Враг, хотящий жить, - уже полврага, дерзну я перефразировать древнюю пословицу.
...Сражения в космосе редко бывают долгими, не стало исключением и это. Правда, полностью уничтожить флот Дбигу не удалось, несмотря на заход им в тыл второй боевой группы мониторов. Как обычно и случается, противоборствующие эскадры укрылись друг от друга на разных сторонах планеты; теперь предстояло вступить в дело десанту. Космическое пространство, при всей его важности, само по себе ни к чему: оно что-то значит только в приложении к планете. А отдавать октопусам Омегу-восемь Империя явно не собиралась. Не собиралась она также и прибегать к ядерным ударам по своей собственной территории - Его Императорское Величество кайзер был помешан на экологии. Хотя, конечно, единичный ядерный взрыв, скажем, масштаба Хиросимы, Омега-восемь перенесла бы спокойно: в конце концов, жили же в Японии после двух атомных бомбардировок, а за прошедшие двести лет техника дезактивации шагнула очень далеко вперёд.
Мы знали: при приближении к планете нас ждёт огонь развёрнутой обороны. Подавить её с орбиты можно, но опять же - ядерными ударами с очень большой дистанции. Сражение же велось за пригодные для обитания планеты, и тут Империя готова была отдать жизни своих солдат за отсутствие атомных грибов над Омегой.
Империя ещё никогда не сталкивалась в войне с настоящей, высокоразвитой цивилизацией Чужих. Лемуров с Зеты-пять можно было не принимать во внимание. Как я не раз упоминал ранее, все звёздные расы, с которыми граничило человечество, значились в «потенциальных противниках». Отношения с Дбигу установились достаточно давно, земная Империя и Сообщество Дбигу (как официально оно именовалось в том, что с известной натяжкой можно было поименовать «дипломатическим церемониалом и протоколом») поддерживали связь, когда-то давно существовало даже нечто вроде постоянных миссий на центральных мирах той и другой цивилизации; однако эти миссии были закрыты полвека тому назад по инициативе октопусов, после чего нашим ксенологам пришлось довольствоваться лишь старыми материалами да изредка поступающими записями. Дбигу с редкостной пунктуальностью высылали нам видео, показывавшее боевые действия их войск. Если, конечно, это на самом деле была реальная война, а не, скажем, компьютерная имитация.
Дбигу и Слайм мы знали лучше всех. Октопусы превосходили нас в технике, в частности, управление гравитацией находилось у них на принципиально ином уровне. Мы умели лишь создавать искусственную силу тяжести на огромных кораблях, все попытки создать хоть сколько-нибудь портативный «антигравитатор» закончились ничем. А вот Дбигу преуспели. Правда, торговать с нами они отказывались наотрез, за единственным исключением - по слухам, именно им (и ещё Слайм) продавали пленных повстанцев после подавления уппсальского восстания. Не знаю, что получила Империя взамен.
Безумная идея - а что, если за это как раз и были куплены те антигравитаторы, попавшие в руки Дариане Дарк?.. Что на самом деле Дбигу тут совершенно ни при чём, а всё организовано той гипотетической группой у самого подножия имперского трона?..
Невольно мне вспомнилось недавнее выступление эрцгерцога Адальберта. Конечно, он не кронпринц Зигфрид, он лишь племянник нынешнего императора, и у Зигфрида - двое братьев и сестра. Адальберт - пятый в очереди к трону. Хотя не так и далеко, если подумать. Соблазн велик... Может, это он и есть - глава неведомых нам «ястребов»? Или это просто марионетка, публичная фигура, на которую решили сделать ставку?..
Но ведь с кронпринцем Зигфридом тоже многое неясно. Он редко показывался на публике, несмотря на тридцатитрёхлетний возраст, не занимал никаких постов. Окончил университет в Гейдельберге по специальности «Финансы и бизнес», а не элитную и почти что обязательную для высшей аристократии Военную Академию в Потсдаме, и погрузился в семейную жизнь, нигде не работая и получая содержание только как член императорской фамилии. Тёмная лошадка. Загадочная личность. Я не смог припомнить ни единого публичного выступления кронпринца, особенно после начала гражданской войны. Что-то здесь нечисто, ой, нутром чую, нечисто...
...Высадку скомандовали внезапно, как всегда. «Мерона» сбрасывала челноки; волею судеб нам вновь предстояло высадиться в главном космопорту Нойе-Бисмарка, здешнего административного центра. Именно вокруг опустевших человеческих поселений.
Перед самой выброской Валленштейн провёл краткое офицерское совещание.
- Meine Herren, противник на Омеге-восемь ведёт крупномасштабное разрушение всего построенного нашими поселенцами. Вокруг Нойе-Бисмарка, Руммениге-штадта и Порта-Мольтке сконцентрировано то, что в штабе обозначили «первым», «вторым» и «третьим» армейскими корпусами противника. Идёт планомерное уничтожение зданий, дорог, мостов и тому подобного. Удары с орбиты в пределах допустимого будут нанесены, но наземные оборонительные комплексы у Дбигу так просто не подавить. Наша задача - уничтожить эти комплексы, после чего - окончательно добить противника. Штаб, разумеется, требует побольше пленных и трофеев. Любая мелочь, что попадёт к нам в руки, - бесценна. Порядок наступления следующий...
Я не удивился тому, что батальон майора Мёхбау шёл в первой волне. Это дело не для охранных дивизий и даже не для «Арийского легиона». Удивительно, сколько успели сделать Дбигу за ту пару недель, что была у них в распоряжении, прежде чем подоспела «Мерона» и другие части 2-го десантного корпуса Пауля Хауссера. 1-я десантная дивизия «Лейбштандарте», 2-я десантная дивизия «Дас Райх» и 3-я десантная дивизия «Мёртвая голова». Ну и, разумеется, мы, 1-я отдельная десантно-штурмовая бригада корпусного подчинения «Танненберг».
Дбигу не хуже нас понимали необходимость мобильных огневых комплексов, выпускавших нам навстречу целые тучи ракет с разнообразной начинкой. Увы, десантные челноки не имеют столь мощной противоракетной обороны, как орбитальные мониторы прорыва, нам приходится уповать на статистику, на то, что часть боеголовок отвлекают на себя пустые боты, игравшие роль ложных целей. Когда тебе противостоит такая группировка, да ещё и не подавленная огнём с орбиты, только и остаётся, что попытаться перенасытить управляющие контуры оборонительных комплексов противника огромной разовой массой целей, из которых только пятая часть - настоящие челноки с десантом и техникой.
Мы могли только молиться. Аппаратура электронного подавления работала на полную мощность, но кто их знает, этих осьминогов, как в действительности функционируют их системы наведения?
Вбитые в тесные стальные гробы, закованные в камуфлированную броню, мы сидели, опустив забрала шлемов и надев кислородные маски, - так ещё остаются хоть призрачные, но всё-таки отличные от нуля шансы спастись при не очень близком разрыве. Близкий разрыв, не говоря уж о прямом попадании, оставит и от челнока, и от нас самих одну только радиоактивную пыль.
Один челнок - один взвод. Три взвода - рота. И я, лейтенант, на должности, где, по мирному времени, полагалось находиться самое меньшее обер-лейтенанту, а то и гауптманну. Маленький «командирский» дисплей на консоли трясётся (вместе со всем ботом) так, что ничего не разглядишь. В наушниках - хрип, треск и разряды. Командование по кодированному каналу пытается что-то передать, но куда там, и мне остаётся только надеяться, что не всё, выпущенное с орбиты в тёмное брюхо Омеги, пролетит мимо цели.
Спуск с орбиты стремителен. Теплозащитное покрытие челноков держится на пределе, и контрольные огоньки на моей консоли пылают алым. Кажется, что передо мной пляшет целая орда разгулявшихся цветочных эльфов, ну да, тех самых, что в «Дюймовочке»; я отрешённо думаю, что внизу нас ждёт Враг, наверное, в чём-то даже страшнее Тучи; та, по крайней мере, не палила в нас тактическими атомными зарядами, а у Дбигу, судя по всему, есть заряды покруче термоядерных.
Удар!.. Совсем рядом! И ещё один! Челнок кладёт набок, словно корабль в бурю, переворачивает; нас спасают только прочные ремни. Кто-то вопит что есть мочи, однако тотчас же вмешивается резкий знакомый голос:
- Тих-хо, гамадрилы геморройные, удавы узловатые! Сидеть! Кому сказано, сидеть! Забрала открыть! Блевать на пол, а не себе за шиворот!
Господин старший мастер-наставник, оберштабсвахмистр Клаус-Мария Пферцегентакль, украшенный всеми мыслимыми нашивками, получивший специальный чин для таких, как он, особо отличившихся, выслуживший право на отставку с полным пенсионом, «несмотря на военное время». Выжил во всех передрягах, курилка, уцелел в ловушке на Иволге и вот теперь идёт с нами. В качестве моего ротного погонялы. Вызвался добровольцем. Мол, так и так, господин лейтенант, буду счастлив идти с вами в бой. Вы были моим лучшим рекрутом. А сейчас, все говорят, стали первоклассным офицером, простите за прямоту, господин лейтенант, нет-нет, на «без чинов» после перейдём. Но даже такому офицеру нужен кто-то, чтобы вовремя пинка дать описавшемуся от страха новобранцу. А у нас их, увы, хватает. Эх, эх, что ж за времена такие пошли поганые - на передовую бросать после всего трёх месяцев учебки!..
Челнок неожиданно выравнивается, и наваливается перегрузка - пилот тормозит, нарушая все нормы и руководства, потому что сквозь зону обстрела он проходил на максимальной для этого бота скорости. Заботился о металле, не о людях, паразит.
Вспыхивают три ярко-красных огня, с грохотом падают пандусы, и мы, едва успев отстегнуться, бросаемся в густой, непроглядный дым, окутывающий место нашей высадки. Меня окружают трое бойцов непосредственной охраны и оператор ротного командного комплекса; господин же старший мастер-наставник повёл людей дальше во мглу. Мы спешим установить связь; рядом с нами село ещё несколько челноков, но мало, куда меньше, чем следовало по боевому расписанию!
Неужто всех сбили?.. Нет, просто уклонились в сторону, вон, в небе пламя тормозных дюз; комплекс мучительно долго пережёвывает скармливаемые ему антенным постом сигналы, наконец дисплей выдаёт тактическую карту местности, и мы начинаем работать.
Местность в верхней части экрана испещрена красными - вражескими - значками. О реальной военной технике Дбигу известно не так много, и штабные аналитики присваивают им кодовые наименования по своему усмотрению. К сожалению, зачастую также исключительно по собственному усмотрению они приписывают этим значкам и функцию. Вот этот, с орбиты похожий на многоногого паука, из середины спины которого торчит что-то вроде пушечного ствола, конечно же, обзывают «тяжёлой артустановкой», нечто с тремя здоровыми полукружиями на манер слоновьих ушей - «постом дальней связи», и так далее и тому подобное.
По идее, красную россыпь обязаны были изрядно проредить ракетами с орбиты, однако оставшееся выглядело более чем внушительно. У верхнего обреза экрана, переключённого на самый мелкий масштаб, примостилась пятиконечная звезда в круге: дьявольская пентаграмма, первый объект нашей миссии. Условно именуемый «тяжёлый комплекс противоорбитальных средств поражения». Весьма надёжно прикрытый, так что запускаемые из-за пределов зоны его поражения наши собственные ракеты с великолепным презрением сбивались прикрывавшими «главного» «зенитками», как мы их немедленно окрестили. И это при том, что ствольного оружия у Дбигу, по всей вероятности, уже не осталось - давно заменили на нечто более продвинутое. Те же индивидуальные «ракетницы», что мы видели на приснопамятном ролике. Можно предположить, что начинка у этой дряни слишком тяжела, чтобы «втиснуться» в «нормальные» снаряд или пулю.
...Взводы продвигались вперёд. Вышли из дымки: россыпь зелёных точек приближалась к обозначенному алым пунктиром условным «передним краем» противника. Вступили в дело наши собственные расчёты УРО; один, другой, третий красные «объекты» мигнули и исчезли.
И пока ни одного ответного выстрела...
Вторая волна с тяжёлой техникой вот-вот должна приземлиться, а у нас уже изрядный плацдарм, понёсшая потери, но сохранившая боеспособность пехота занимает всё большую и большую территорию; сейчас из челноков выплеснутся БМД, штурмовые орудия и прочая прелесть, и тогда октопусам придётся совсем жарко.
Я отдавал команды, перенацеливал своих ракетчиков, сдерживал порыв слишком горячих командиров взводов; время от времени на связи возникал старший мастер-наставник, заверяя меня, что всё идёт исключительно по плану и противник сопротивления не оказывает.
Моя рота продвинулась без малого на полтора километра, красный пунктир замигал, исчез, возникнув вновь уже на новом месте, обозначая наш «прорыв обороны».
Ну, где же вы, головоногие, со злым нетерпением подумал я. Мы уже крошим ваши «установки», чем бы они ни являлись на самом деле. Я же помню, как лихо вы высаживались из своих летающих транспортёров!
...Как и положено, я не успел даже окончить мысль. Ещё недавно экран на «вражеской» половине показывал только крупные пиктограммы стационарных систем - а сейчас его испятнала алая сыпь. Осьминоги проснулись.
Там, куда ушла цепь облачённых в камуфлированную броню десантников, мгла немедленно осветилась изнутри. Рыже-золотистые клубящиеся облака неслись по равнине, сметая всё на своём пути; командирский дисплей замигал, и связисты озабоченно заклацали клавишами: кто-то настойчиво ставил нам прицельную помеху.
Но зелёные искры не исчезли, командирский канал взорвался руганью взводных, всех перекрыл рык господина оберштабсвахмистра, опять поминавшего «антилоп анальных» и «бегемотов беспозвоночных».
Мы, само собой, ответили: из всего тяжёлого оружия, выброшенного вместе с нами в первой волне.
- Взводные, Клаус-Мария, что они там применили, которые многоногие? - гаркнул я.
- Господин лейтенант! - первым дисциплинированно отозвался Клаус-Мария. - Что-то вроде термобарического, но поменьше калибром. Броня выдерживает, но не ближе двадцати метров. Отходим, ведя заградительный огонь.
Цепь зелёных искр подалась назад. Красные точки сгрудились против центра нашей линии, продавили её; дисплей едва успевал отмечать «попадания вражеских огневых средств».
Молодцы, спрутики. Как бы сейчас и нас не накрыло...
- Меняем позицию, быстро!
Привилегия комроты - иметь какой-никакой, но транспорт, который доставляют на планету вместе с тобой, что позволяет, если надо, весьма быстро убраться из того места, где находиться может быть опасно для здоровья.
Накаркал. Ударило так, что нас закрутило, едва не сорвав гусеницы.
- Господин лейтенант... - только и выдохнул молоденький солдатик-оператор, вчерашний студент-доброволец; мы успели вовремя: там, где только что беспечно стояла наша танкетка, сейчас полыхал яростный пожар. Что-то мне подсказывало, что это пламя играючи справится и с нашей композитной бронёй.
Теперь уже отступала вся наша линия. Фланги держались, но центр вот-вот рухнет. Отойти. Разорвать контакт. Измотать огнём издали.
Мои ракетчики делали всё, что могли. Но я заметил, что посылаемые в сторону неприятеля «ведьмы» и более тяжёлые «гоблины» всё чаще и чаще взрываются чуть ли не над головой моих собственных солдат.
- Центр, я Альпен. Противник контратакует. Требуется немедленная поддержка тяжёлыми средствами.
- Поддержки не будет, Альпен. Орбитальные бомбардировщики доберутся до вас только через три часа... - спокойный голос в наушнике. Конечно, им там хорошо, на высоких орбитах, надёжно прикрытых всей ПРО флота...
Ладно, не будет так не будет.
- Всем - общий отход. Азимут... И не геройствовать!
- Есть не геройствовать! - с некоторой задержкой отозвались командиры взводов. Правда, только двое из троих.
- Где Клематцу?
- Пал смертью храбрых! - отозвался Клаус-Мария. - Я принял командование взводом, господин лейтенант.
- Дайте изображение, вахмистр.
- Есть!
Клаус-Мария Пферцегентакль залёг в неглубокой щели, поле перед ним всё дымилось, обожжённое и перепаханное и нашими снарядами, и огнём противника. Дбигу не рисковали: прежде чем продвинуться вперёд, они усердно бомбардировали всё перед собой, в результате чего земля выгорала, наверное, на метр вглубь. Вот и сейчас - разрыв почти накрыл бравого штабсвахмистра, но зато в дыму и пламени я разглядел первых Дбигу.
Они тоже имели нечто вроде брони, в отличие от тех, что я видел в той давней записи. Передвигались медленно, то и дело приникая к земле серыми холмиками, и броня тотчас меняла цвет, приспосабливаясь именно к данной точке поверхности. Время от времени поднималось охваченное своеобразной «кольчугой» из тонких колец щупальце, нацеливая «фаустпатрон», очередная граната срывалась с короткой направляющей, и мгновенье спустя следовал взрыв.
- Разрешите открыть огонь? - осведомился вахмистр. И тотчас же выпалил - в тот самый миг, когда я выкрикнул «нет!».
Всё-таки стрелял господин старший мастер-наставник неплохо. Он вогнал двадцатимиллиметровый снаряд своего нештатного «штайера» прямо в охватывающий вздутие «головы» поблескивающий пояс, нечто вроде «смотровой щели» в защитных доспехах.
Брызнули сверкающие осколки, фонтаном хлынула тёмная кровь. Щупальца взмахнули в последний раз, и дбигу распростёрся на выжженной земле.
А меня вдруг охватило знакомое дурнотное чувство близости биоморфов.
Биоморфы? Здесь? На Омеге?
- Отходите, вахмистр!
Он едва успел - разъярённые октопусы всадили в то место не менее пяти снарядов. Точнее, это я склонен был назвать их «разъярёнными» - на самом деле кто знает, какие эмоции они испытывают...
Дурнота моя отступала. Биоморф - если только он действительно тут имелся - скрылся. Нет, это не Туча, с ней ничего спутать невозможно.
Нам удалось оторваться. Три поредевшие роты, весь батальон майора Мёхбау поспешно отступал, огрызаясь и показывая зубы. Правда, Дбигу очень ловко навострились сбивать нацеленные в них ракеты: тоже что-то вроде ручного гранатомёта, правда, никаких «снарядов» этот агрегат не выбрасывал.
Да, это вам не лемуры на Зете-пять и даже не Туча, мельком подумал я.
- Господин лейтенант! Господин лейтенант, вы меня слышите?
На миг мне показалось, что я брежу. В наушниках звучал знакомый, хотя и основательно подзабытый голос dame политпсихолога Шульце.
Чином - гауптманн - она превосходила меня ещё в те незапамятные времена. А сейчас могла и до подполковника дослужиться.
Внушительных габаритов, истинная валькирия, госпожа политпсихолог выросла передо мной, словно разъярённая Брунхильд. За ней толпилось десятка три фигур в броне.
- Собрала отстающих, господин лейтенант, - доложила она мне, словно вышестоящему. - Поддавшиеся временному ослаблению мотивационных комплексов, господин лейтенант, все, как один, горят рвением кровью искупить свою вину перед Рейхом...
Все три десятка «поддавшихся ослаблению» истово закивали, насколько это позволяло им устройство бронекомбинезона.
Цепь алых точек на дисплее тем временем вновь угрожающе приблизилась к нашим позициям.
- Благодарю вас, dame... (я только сейчас разглядел её чин) dame майор.
- Без чинов, Фатеев, вы здесь командуете. Поступаем в ваше полное распоряжение, господин лейтенант.
Мы контратаковали. Едва пять десятков десантников, без тяжёлого вооружения, с рёвом бросились на Дбигу, причём рёв этот слышали только мы сами, и напугать, даже теоретически, противника он никак не мог. Госпожа политпсихолог не кланялась взрывам, и Дбигу словно бы в растерянности отступили перед её натиском.
Контратака удалась.
...Батальон майора Мёхбау «закрепился на новых позициях». Омега-восемь, весёлая и зелёная планета. Здесь хватало горных вершин, просторных степей и крутых холмов. Оседлав такую гряду, мы и остановились; километрах в пяти, если верить моему дисплею, проходил «передний край обороны противника».
От Дбигу мы оторвались. Собственно говоря, октопусы нас и не преследовали. Вся их вылазка больше напоминала хозяина, вышедшего пнуть докучающую пустолайку. Пнули - и убрались к себе обратно.
ПВО и ПРО у них почти абсолютная, если сбивает даже активно маневрирующие сверхзвуковые крылатые ракеты. И нет им до нас особого дела. Не враги они, эти люди. Мёртвые врагами не бывают. Даже если ещё могут швыряться ядерными боеголовками.
На этом месте моя логика неизменно давала сбой. Цивилизация потому и цивилизация, что действует, руководствуясь разумом. Иначе она просто не в состоянии достигать поставленных целей. Равно как и ставить оные.
Конечно, муравьи способны возводить циклопические (если учесть собственный размер строителей) сооружения, однако Дбигу-то ни с какой стороны не муравьи!
Наступала наша первая ночь на Омеге, рота развернулась, закопалась в землю, нам подбросили тяжёлого вооружения, приготовились к работе зенитные комплексы, всё по уставу. Сообщили, что командование пыталось достать «объект Ночь» с воздуха и с орбиты - безуспешно. Дбигу продолжали методично разрушать всю созданную поселенцами инфраструктуру; флоты над Омегой обменивались ракетными залпами и держались подальше друг от друга.
Исход боя, как встарь, должна была решить пехота.
Я не находил себе места, однако больше ничего не чувствовал - жуткая армия Дарианы Дарк больше себя никак не проявила. И тут...
- Господин лейтенант?
- Гилви? - удивился я. - Что ты тут делаешь? Штаб бригады высаживается только завтра!
- Упросила Валленштейна взять меня с собой в первой волне, - dame шарфюрер точно рассчитанным движением поправила волосы. На Гилви даже камуфлированный бронекомбинезон сидел, словно вечернее платье. - А ты хорошо тут устроился, Рус!
В наскоро выкопанной землянке...
- Да уж, - хмыкнул я. - Как у тебя, Гил?
- У меня? - она смешно округлила глаза. - Да что у меня может быть, у тыловой крыски? Вот вы - это да! Я давно у Валленштейна прошу, чтобы он меня в поле бы перевёл.
- Что тебе там делать? - искренне поразился я. - В сестры милосердия решила податься?
- Зачем в сестры? На это другие есть. Более квалифицированные. А я могла бы работать оператором разведывательного или ракетного комплекса, наводчицей, расчётчицей... мало у нас вычислителей в боевой цепи?
- Хватает, - кивнул я. Нет, зря Валленштейн так безоговорочно вычеркнул её из круга подозреваемых. Я не вычёркивал ни на день, ни на миг.
- Расскажи, - она села рядом, коснулась тонкими пальцами моей ладони. - Расскажи, как вчера всё было? Валленштейн чуть не рехнулся, ваши доклады слушая. Видео шло с перебоями...
- Да вы ведь всё равно больше нашего увидели! - попытался увильнуть я. - Сколько каналов транслировало на штаб и сколько - ко мне? Да и ничего особенного мы не видели. Ну, осьминоги. Ну, в броне. Танков или другой техники - не появлялось. Так что... - я развёл руками.
Она сидела совсем близко, и я чувствовал слабый аромат знакомых духов. Гилви не изменила своим привычкам, даже сменив легкомысленный наряд «подружки» на чёрный мундир Государственной Тайной Полиции.
- А как твоя опухоль? Ну, помнишь...
- Помню, - перебила она меня. Достаточно резко перебила. - Как такое забудешь... яйцеголовые от меня отступились, шрам исчез, опухоль сошла, разве что синяк небольшой остался, запудривать приходится, когда... на свидание идёшь, - она лукаво стрельнула глазками.
- И ничего не болит? Не беспокоит?
- Нет. А почему ты спрашиваешь, Рус?
- Просто беспокоюсь, - соврал я. - Потому что больше никого не знаю, кто бы под Тучей выжил.
- Тогда, в бункере, не одна я уцелела, - возразила Гилви.
- Верно, верно, просто где они все - а ты рядом, кого ж ещё спрашивать?
...Может, я ошибся? И она на самом деле никакой не биоморф?
И я всматриваюсь в самую глубь её глаз, подобно тому, как на этой же планете не так давно всматривался в парящего над потоком слизи «жука»-биоморфа; я произношу те же ничего не значащие слова, которые, конечно же, нельзя воспринять; первое мгновение Гилви смотрит недоумевающе, потом, превратно истолковав мои намерения, удовлетворённо улыбается и тянется ко мне губами, старательно зажмурившись, словно перед первым поцелуем в жизни; и в этот миг во мне словно что-то вспыхивает, огненная волна боли прокатывается по всем нервным стволам, я с трудом, но сдерживаю стон. Гилви испуганно отдёргивается, однако я перехватываю её за предплечье и дёргаю к себе.
- У меня для тебя есть новость, Гилви, - сказал я, вновь глядя ей в глаза, прямо и жёстко. - Сказать, какая, или ты догадаешься сама?
- Рус, ты чего? Чего ты? - забормотала она, правда, не делая попыток высвободиться. - Я так обрадовалась... вдруг ты наконец-то решился меня поцеловать...
- Да, возможно, нам с тобой есть все резоны целоваться, - кивнул я. - Мы с тобой одной крови, ты это знаешь?
- Одной крови? Ну да, мы оба белые, что ещё-то? - удивилась Гилви. - Я лазила в твои медфайлы... Ничего общего, HLA-набор совершенно разный...
- Ты лазила в мои файлы? Зачем?
- Хотела... - она покрывается краской. - Хотела узнать, совместимы ли мы генетически. Нет ли каких-то... противопоказаний. Хотела... от тебя ребёнка. - Гилви низко опустила голову. - Мечтала, дурёха. Такой муж, думала, пропадает. Такой парень холостым ходит. Чего медлишь, глупая, себе говорила. Ведь сохнешь по нему, как есть сохнешь! Как подумаю, что ты меня обнимаешь, ме-е-едленно так: веришь ли, нет, аж дрожать начинаю! Вот и смотрела. Глупая была, да? Ты ж мной брезговал, ещё когда я в «подружках»... - голос у неё задрожал, Гилви быстро всхлипнула и отвернулась.
Однако как ловко она уводит разговор в сторону, подумал я и сам поразился своей холодности. Да, когда мы торопливо и неловко занимались любовью с Далькой, Гилви в своей «подружечной» ипостаси настойчиво мелькала у меня перед глазами, но сейчас, когда я уже почти не сомневался, что она - биоморф, все игривые мысли как ножом отрезало. Наверное, я надеялся, что ошибусь, что не почую в ней ту отравленную кровь, текущую в моих жилах; но ошибся. Я не знаю, что во мне воззвало к «родственному» в несчастной Гилви, однако «моё» получило ответ. Я больше не сомневался. Своеобразное «сродство» моё к биоморфам, способности чувствовать их росли от недели к неделе.
- Гилви, послушай меня. Ты - не человек.
- Ч-что?! - кажется, она удивилась действительно искренне.
- И ещё ты - скорее всего - агент Федерации. Очень неплохо внедрённый, законспирированный и поддерживаемый.
- Что за ерунда? - на сей раз она резко вырвала руку. - Руслан, это на тебя бой так подействовал? Не-ет, всё, пошла я...
- Никуда ты не пойдёшь, - отрезал я. - Хочешь доказательство? Хочешь, ты сейчас безо всяких причин брякнешься в обморок, причём я не дотронусь до тебя даже пальцем?
- Ты точно рехнулся! - она отдёрнулась.
Не знаю, отчего я ни на миг не сомневался, что проверка мне удастся. Словно нечто помимо моих собственных воли и памяти запомнило слова Дарианы. Точнее, даже не слова. Команду, отдававшуюся отнюдь не голосом. Биоморф во мне быстро учился.
Меня самого скрючило, согнуло в приступе жестокой тошноты - однако у Гилви глаза закатились и она едва не грянулась оземь - я едва успел подхватить её, сам борясь с последствиями собственной команды.
Дурнота постепенно отступила. Я положил девушку прямо на землю, расстегнул верх бронекомбинезона, оттянул форменную водолазку. Вниз от левого уха и впрямь тянулся небольшой веретенообразный синяк. Я коснулся его пальцами - и едва не отдёрнул руку, получив пронзительный нервный укол; меня словно током дёрнуло. По кисти растекалось тепло, кожа Гилви запульсировала. Что за нелепица, того и гляди, Чужой и впрямь вылупится, как в детских комиксах-страшилках.
- Встань и иди, - негромко произнёс я. Гилви послушно встала, не открывая глаз. Движения дёрганые, словно у куклы.
- Проснись, - было в этом что-то постыдное, словно подсматривать в женской раздевалке. Повелевать чужим телом, когда человеческая душа в ужасе отступила, спряталась в самых дальних уголках сознания...
Гилви вздрогнула, глаза широко открылись.
- Ч-что со мной?
- Я приказал тебе потерять сознание. По примеру госпожи Дарианы Дарк, твоей хозяйки. Хочешь, проделаю это ещё раз?
- Не надо! - взмолилась Гилви, едва не падая на колени. - Рус, Рус, что это такое? Ты, наверное, гипнозом владеешь? Ну, скажи, владеешь ведь, правда?
- Ты ж смотрела мои файлы. Где там хоть слово о гипнозе?
- М-могли не знать...
- Ну да, ну да. Нет, Гилви. Ты - биоморф. И подчиняешься командам для биоморфов. Ты знаешь, что осталась последней из «покусанных», кто жив до сих пор? Все остальные тихо скончались по разным имперским госпиталям от разных причин. Ты единственная. Думаю, на самом верху, куда тянутся ниточки и интербригад, и гестапо, всё прекрасно понимали. Тебя оставили на свободе в качестве подопытного кролика.
- Не верю... не верю тебе... - лепетала Гилви, по щекам сами собой катились слёзы.
- Каких тебе ещё надо доказательств? Пожалуйста, заставлю тебя потерять сознание ещё раз. Могу, пожалуй, сделать ещё кое-что. Дариана Дарк экспериментировала на мне, но недоучла, что память у меня окажется несколько получше, чем ей того бы хотелось.
Гилви только трясла головой и плакала.
- Не верю... не верю... ничему не верю...
- Гилви, ты хорошо помнишь своё детство?
- Н-ну да-а... хорошо...
- У тебя были родители? Они случайно не имели отношения к биологии?
Она помотала головой. Впрочем, на такое совпадение и рассчитывать было нечего. Эх, мне бы сейчас полноценный выход в информсеть... должно ж найтись какое-то совпадение, иначе с чего бы на родной планете бедной Гилви вдруг возьмётся настоящий активный биоморф? Какое-нибудь простенькое совпадение, на самом деле лежащее на поверхности. Ведь биоморфов, похоже, на самом-то деле нашли куда раньше, чем я думал.
- Гилви. Ты одна выжила под Тучей. Все остальные, кто пострадал, даже те, кто не погиб сразу, умерли. Меня легко проверить - ты имеешь доступ, сядь за вычислитель, посмотри по именам и датам смерти. Я тоже выжил - только не под Тучей, а оказавшись в реакторе.
- К-каком р-реакторе? - прорыдала Гилви.
Я молча шагнул к ней, вновь коснулся пальцами почти зажившего синеватого следа на шее. Постарался как можно чётче вспомнить базу Дарианы, длинную кишку пещеры, бетонированный резервуар, где вызревал смертоносный «бульон», своё падение, липкие щупальца, охватившие меня в первый миг, и их торопливое бегство. Страшную смерть свалившегося вместе со мной человека. И собственный путь наверх.
Гилви трясло, как в лихорадке. Синяк на шее набряк тёмным, словно наливаясь кровью. Глаза у неё закатились, но сознания она не потеряла.
- Стой... стой! Хватит!.. - простонала она, едва не падая и повисая на мне.
- Поняла, о чём я? Ты ведь тоже помнишь нечто подобное. Вернее, помнит биоморф в тебе. Ты, конечно, никуда не падала. Тебя создали, как и меня, искусственно. Слили человека и биоморфа. Дариана Дарк из той же когорты. Туча распознала тебя. Не сразу, только ужалив. Мы одной крови - ты и я.
На Гилви было страшно смотреть. Правую руку она прижимала к пульсирующему синяку.
- Но меня ж исследовали... смотрели... просвечивали... сканировали... томографию делали, по клеточкам всё разложили... ничего не нашли... как же так?
- Биоморф - это нечто большее, чем просто чужеродная ткань. Во мне тоже ничего не нашли. Биоморф не сделает тебя неуязвимой, собственно говоря, я сам не знаю, какие он даёт преимущества, кроме защиты от его сородичей. Нашими, человеческими, средствами «примесь» биоморфа не определить. Во всяком случае, я так думаю, что не определить. А в реальности... может, тебе просто не сказали правды?
- Не знаю...
- Теперь ты веришь, Гилви? Я ведь был таким же, как ты. Нормальные родители. Детство, как у всех. Только был крепче и здоровее, выносливее, да, но ничего экстраординарного. А потом узнал... родители сами сказали.
- Что они тебя... сделали? Из этого, как его, биоморфа?..
- Именно так. Слияние человеческих клеток со средой биоморфа и имплантация возникшего бласта. Почти уверен, что примерно так создали и тебя. Не знаю только, с какой целью.
- А про себя?.. Про себя знаешь?
- Да. Со слов родителей, конечно. Создать суперсолдата. Это у них не получилось.
- Я бы таких родителей... - прошипела Гилви, щёки её пылали.
- Это уже не важно, - терпеливо сказал я. - Факт в том, что мы оба - созданы. Оба - как оружие. Бытиё лучше, чем небытиё. К тому же биоморфная примесь не так уж страшна, - тут я, конечно, несколько покривил душой.
Гилви глубоко вздохнула, стараясь взять себя в руки. Надо признать, весть о своей истинной природе она встретила куда спокойнее, чем я в своё время.
- Рус, я... не знаю, что сказать...
- Ты работаешь на Дариану Дарк? На Федерацию?
Она мгновенно подобралась.
- Нет, конечно! Вот выдумал тоже! Может, ты сам на неё работаешь!
- Гилви, кто-то донёс Дариане о том, что мы готовим рейд. Доступ к информации имели ты и ещё двое шифровальщиц. Зная о тебе то, что знаю я...
Гилви нахохлилась, больше всего напоминая сейчас больную синичку.
- Ничего я не шпионка... я честно Империи служу...
- Тогда ты, бесспорно, поможешь нам найти того, кто навёл Дариану на нас?
- Конечно...
- В таком случае рекомендую тебе как следует подумать над предложениями. Господин оберст-лейтенант очень желал бы получить их ещё вчера.
Я смотрел, как она уходит пошатываясь. Дариана Дарк только что потеряла одного агента. Но, может быть, мы заполучили ещё одного союзника?..
Потому что всё решится не здесь. Не на Новом Крыму, не на Омеге-восемь, а где-то там, откуда изначально пришли биоморфы, кто бы их ни забросил в сферу досягаемости человеческой цивилизации и каким бы в реальности ни оказался механизм полётов «маток». Мы нужны там. А Дбигу - наносное. Инстинкт. И то, как они действуют сейчас, - лишнее тому доказательство. Инстинкты работают, невзирая на то, что получится из их усилий. Инстинкт у высокоразвитой цивилизации - за это меня станут пинать все ксенологи, но факт остаётся фактом: лучшего объяснения у меня пока нет.
ИМПЕРСКИЕ НОВОСТИ
Долг сотрудников Главной Вещательной Корпорации - сообщать народу Империи правду, сколь бы горькой она ни оказалась. Необходимые по военному времени ограничения, наложенные на свободу слова, как не раз заявлял Его Императорское Величество кайзер, не должны превращать Его верноподданных в нерассуждающих зомби, от которых скрывают истинное положение вещей.
Наши фронтовые корреспонденты высадились вместе с передовыми десантными частями доблестных имперских Вооружённых сил на нескольких планетах, оккупированных агрессорами-Дбигу. Идут упорные бои, в ходе которых обе стороны несут потери в живой силе и технике. Мы обращаемся к представителю по связям с общественностью Генерального штаба, герру оберсту Хансу Керитце. Господин полковник?..
- Благодарю вас. Дорогие соотечественники, граждане нашей великой Империи! Мне выпала нелёгкая задача донести до вас слово правды о положении на фронтах. В целях облегчения оперативного управления войсками и спрямления линии фронта, сокращения дублирующих друг друга командных органов, Генеральный штаб принял решение отвести войска на планете Новый Крым к административному центру острова Сибирь, городу Владисибирску. Все попытки инсургентов овладеть стратегически важным населённым пунктом отбиты с тяжёлыми для них потерями. Как уже знают граждане Империи, мятежники обратили против нас тех самых «маток», с которыми мы сражались на планетах Омега-восемь и Иволга. Пропаганда так называемой Федерации объявила это «новым биологическим оружием возмездия». Туча отвратительных тварей была выпущена против ничего не подозревавших местных жителей городка Приволье, которые отнюдь не испытывали восторга по отношению к правительству новоявленной Федерации и радушно приветствовали подступившие к городку имперские войска. Разъярённые этим, мятежники обрушили на несчастных всё скопище своих адских отродий, объяснив гибель мирных жителей «химической атакой имперских Вооружённых сил». Со всей ответственностью заявляю - наши доблестные солдаты и офицеры никогда не унизились бы до подобного массового убийства ни в чём не повинных женщин, стариков и детей.
После этого правительство Его Императорского Величества, стараясь избежать дальнейшей эскалации братоубийственной войны, предложило мятежникам переговоры. Это было трудное решение. Многие обоснованно возражали против него, указывая на то, что с террористами не могут вестись никакие переговоры, ибо сам факт их наличия негодяи расценивают как индульгенцию на дальнейшие преступления.
Федерация высокомерно отвергла гуманные условия перемирия. Её боевики атакуют наши части на Новом Крыму и Шайтане. Более того, мы получили достоверные известия, что мятежники осуществили высадку своих монстров на планетах Каппа-один, Каппа-два и Каппа-четыре того же сектора. Гарнизоны этих планет вступили в неравную схватку. На планеты группы Каппа, повторяю, совершено биологическое нападение. Наши враги слишком трусливы, чтобы идти в честный бой, они прикрываются кровожадными тупыми монстрами...
В то же самое время наши части успешно захватили плацдармы на планетах Омега-восемь и Иволга, занятых агрессорами-Дбигу. Наши противники из данной цивилизации по-прежнему не вступают с нами ни в какой контакт. В данный момент на планетах Омега-восемь и Иволга развёртывается крупномасштабное наступление, операции идут и на поверхности планет, и в пространстве над ними. Так, экипажем монитора «Карл Бюлов» в длительной ракетной дуэли уничтожены два корабля Дбигу. Его Величество уже представил командира «Бюлова» к Железному Кресту первой степени.
Высадившиеся на планетах десантники проявляют чудеса героизма. Им противостоит хитрый, многочисленный и во многом не уступающий нам технически враг. Тем не менее часть под командованием господина фон Валленштейна внезапной ночной атакой прорвала вражеские оборонительные порядки, уничтожив стратегически важный ракетный комплекс противника, препятствовавший развёртыванию наших космических сил на орбитах над Омегой-восемь...
НОВОСТИ НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ТРИДЦАТИ ПЛАНЕТ
На передовых рубежах постоянно работают наши корреспонденты, спеша донести слово правды до граждан, сбросивших имперский гнёт независимых планет. Наши части атакуют противника на всех фронтах. Имперско-фашистские захватчики на планете Шайтан отброшены от космопорта «Северный»! Особо отличились при прорыве обороны врага танкисты товарища д'Ампеццо, артиллеристы товарища Швейцера и стрелки товарища Свантессен. Уже освобождены несколько карьерных полей и вспомогательных обогатителей. Недалёк тот день, когда все могучие индустриальные мускулы Шайтана вновь станут трудиться на благо свободы.
Продолжается наше наступление и на планете Новый Крым. Танковая часть товарища Дюбуа, развивая успех, замкнула кольцо окружения вокруг Владисибирска, отрезав двадцатитысячную группировку противника. Большую роль в успехе данной операции сыграло наше новое биологическое чудо-оружие.
И сегодня мы можем наконец сообщить нашим зрителям об ещё одном успехе: прорвав глубоко эшелонированную космическую оборону противника, наши войска высадились на планетах Каппа-один, Каппа-два и Каппа-четыре, последняя, как известно, есть главная военная база Империи в нашем секторе. Идёт стремительное наступление; в прорыв вводятся свежие силы, атакуют мотострелки, в глубоком тылу врага высаживаются десантники, смело идут на приступ доблестные танкисты.
Де-факто Империя уже смирилась с поражением. Она уводит войска с наших фронтов, мотивируя это необходимостью борьбы со «вторжением Дбигу». Победа уже не за горами, она уже видна! Конечно, мы не должны самоуспокаиваться. Не должны затирать кампании по критике и самокритике, процессы очищения нашей армии от трусов, паникёров и изменников.
* * *
Гилви ушла, но я знал, что она вернётся. Не может не вернуться, такие занозы не исчезают сами по себе.
...Этой же ночью мы атаковали. Валленштейн получил приказы, исключавшие двойное толкование: бригаде «Танненберг» вменялось в обязанность прорвать вражескую оборону и уничтожить стратегический ракетный комплекс, не подпускавший наши орбитальные мониторы.
Легко сказать, да трудно сделать. Дбигу показали, что умеют обороняться, да так, что мы только скрипели зубами от зависти. Но более того, их оборона делала бесполезным не только управляемое ракетное оружие...
В нашем тылу загремели первые залпы. В ход пошло всё, что могло стрелять, летели и реактивные снаряды, била и старая добрая ствольная артиллерия, шёпотом передавались рассказы, что будет использовано «волновое оружие», но это, конечно, были всего лишь байки. Звенящая стальная стая, начинённая под завязку самой разнообразной взрывчаткой, вылетела из орудийных дул, сорвалась с направляющих; я ожидал сплошной стены разрывов там, где проходил передний край Дбигу, однако вместо этого снаряды словно натолкнулись на невидимую стену: оружие октопусов, как оказалось, ухитрялось сбивать даже артиллерийские снаряды, почитавшиеся неуязвимыми.
Впустую срабатывали взрыватели, термобарические боеприпасы подрывались в опасной близи от наших собственных позиций, и пять минут спустя, после отчаянной брани, понёсшейся в эфир от командиров рот первой линии, артподготовка прекратилась, бог войны расписался в собственном бессилии.
- Как они это делают, господин лейтенант? - командиром третьего взвода стал юнкер по имени Юрген Хиппер, заменив погибшего офицера. Клаус-Мария Пферцегентакль вернулся к обязанностям ротного погонялы.
- Какое-нибудь особенное поле? - предположил Вольфиц, единственный лейтенант, командовавший у меня взводом. Вернее, даже не лейтенант, а обер-юнкер, кандидат в офицеры, выпущенный досрочно и получивший временный патент. Совсем мальчишка, третий курс университета... - Скажем, силовое поле?..
- Нет. Просто очень хорошая автоматика. Раннее обнаружение, минимальное время реакции...
- Чтобы сбить летящий снаряд? - не поверил Вольфиц.
- Значит, они уже создали все необходимые нанотехнологии, - отрезал я. Командирский дисплей пришёл в себя после яростной пляски разрывов.
- Так что ж, господин лейтенант, будем наступать на неподавленную оборону?
- Умничаешь, Вольфиц? Ну да, на неподавленную. А что поделать? Похоже, с ними может справиться только пехота в ближнем бою.
- А что им мешает точно так же... минимально среагировать на нас?
- Обнаружение, - пожал я плечами. - Наша броня неплохо камуфлирована, паразитные излучения сведены к минимуму. Мы не излучаем ни в одном из диапазонов. Собственные поля наших электронных схем наружу не вырываются. Про инфракрасную часть я и не говорю. Возможно, они просто нас не видят. Тем более что их спутников над нами нету. Как, впрочем, и наших. Наведение по каналу с орбиты невозможно.
- Что ж, они и танки так остановят? - всё не верил юнкер.
- Я бы на них особенно не рассчитывал, - откровенно заметил я. - Их сожгут безо всякой пользы. Придётся по старой суворовской пословице - пуля дура, штык молодец...
- Простите, господин лейтенант, какой пословице?
- Суворовской, юнкер. Историю военного искусства вам в училище читали? И хватит меня господино-лейтенантить, сколько уж раз тебе говорено...
- Виноват, господин лейтенант. Никак нет, не читали, господин лейтенант. Ускоренный выпуск, господин лейтенант.
- Ты безнадёжен, - я отвернулся. - Вот увидишь, сейчас они всё-таки пустят танки, понесут потери, а потом...
Я не договорил. В ночи за нашими спинами взревели моторы. За время многочисленных переформирований, создавших целую бригаду из батальона усиленного состава, «Танненберг» успел обзавестись полноценным танковым батальоном прорыва. В бой шли тяжёлые PzKpfw-VII, и земля стонала под мощными гусеницами. Сколько лет прошло после изобретения танка, а движитель оставался всё тем же, почти как при царе Горохе. Сказки о скользящих над полем боя «гравилётах», похоже, удалось реализовать лишь нашим нынешним противникам.
- Господин... Руслан, начинаем? - осмелел Вольфиц, когда бронированные громады, плавно покачиваясь, миновали нас и, развернувшись веером, двинулись туда, где наши мониторы упорно показывали «передний край врага».
- Сиди тихо, дурак, - сквозь зубы рыкнул я, включив приватный канал. - Пойдём, когда я скажу, ясно? А если не ясно, я тебе быстро объясню.
В наушнике испуганно пискнули. Вольфиц, похоже, боялся меня до чёртиков.
- Сейчас осьминоги нам устроят... - проговорил я, проглотив циничное окончание фразы: «с печёными танковыми экипажами на закуску».
И они таки устроили.
Ручное оружие октопусов обращало тяжёлые штурмовые танки в пылающие костры; горели и бронетранспортёры, ну а о том, чтобы поднять в небо вертолёты, и думать не приходилось - верная смерть.
По боевым порядкам танков пронёсся огненный вихрь, машины вспыхивали одна за другой, не спасала никакая броня.
- А вот теперь пошли, - негромко проговорил я.
Все три взвода, пешком, словно солдаты Второй мировой, двинулись следом за танками. Миновали одну жарко пылающую машину, вторую, третью; по ним словно ударило невидимым молотом. Броня вмята, башни сорваны, из раскрытых погонов вырывается пламя. Вольфиц заикнулся насчёт поиска раненых, но я даже не стал отвечать. После таких взрывов никто не выживает.
Но всё-таки Дбигу слишком увлеклись этими большими рычащими и так ярко полыхавшими игрушками; они то ли не заметили нас, то ли заметили слишком поздно. И оружие их, как и всякое оружие на свете, требовало перезарядки.
...Закованные в броню, уснащённые бесчисленными чипами, экранами, целеуказателями, дальномерами и прочим, мы шли в атаку, словно безоружное ополчение под Москвой. На моём дисплее высыпало множество одиночных алых точек - Дбигу наконец поняли, что происходит. Похоже, они и поверить не могли, что эти безумные людишки полезут на них в самоубийственную атаку. Однако же мы полезли. Если что и отличает нас от этих разумных октопусов, так это способность именно к самоубийственным атакам.
Началась обычная работа - нацеливать моих людей на осьминогов с «тяжёлым оружием», тем, что прикрывало их цепь от ракетных снарядов, создавать локальные точки перевеса в силах (Дбигу растянули свою цепь почти равномерно), корректировать огонь ротных ракетных средств, там, где нам удавалось прикончить октопуса с длинной тубой, заставлявшей наши летящие снаряды взрываться в воздухе, не причиняя вреда никому, кроме нас самих.
Мы наступали по старинке, перебежками, прикрывая друг друга огнём, до тех пор, пока не сцепились с Дбигу врукопашную. Броня на такой дистанции не спасала, и люди с их противниками равно превращались в пылающие костры. Сверхмощное ручное оружие Дбигу сыграло с ними злую шутку: они не могли использовать его среди своих.
Мне в ту ночь удалось сохранить холодную голову. Я ничего не имел против Дбигу. Они воевали с Империей, а не с моей родной планетой. При иных обстоятельствах я бы первый сказал: «двое дерутся, третий не мешай».
Меня не отпускало навязчивое впечатление, что Дбигу пришли сюда вовсе не для боя; что их «армия» действует совсем не так, как полагалось бы настоящим вооружённым силам, - и я не мог найти этому объяснения.
Кроме лишь одного - мы, люди, уже не должны были оказывать сопротивление Дбигу, особенно после того, как мы столкнулись с «матками» и Тучей. Похоже, именно они играли роль ударного отряда наших неведомых врагов, после них ожидалась лишь безжизненная пустыня, подобно тому, что и осталась на Омеге-восемь и Иволге.
О, конечно, они огрызались. Невысокие, приземистые, октопусы и в броне умели распластываться по земле, так что наши инфракрасные прицелы едва находили их. В конце концов и в самом деле дошло до рукопашной.
...Я и мой импровизированный «штаб» двигались следом за ротой: давно прошло то время, когда место командира было впереди, что называется, на лихом коне. Наш ползун негромко урчал мотором, на полную мощность работали все глушилки, старательно маскируя наше местонахождение - нелишняя предосторожность, особенно после того, что Дбигу устроили наступавшему танковому батальону. Два шли, развернувшись в боевую цепь, третий играл роль мобильного резерва, я брал то одно отделение из него, то два, чтобы создать перевес на том или ином участке; из первой линии отделения отводились назад для краткого отдыха. На командирском канале устроил настоящий бенефис неподражаемый господин старший мастер-наставник: богатству изоформ и сочетаний на тему тропической фауны позавидовали бы профессиональные комики. Ему опять пришлось принять взвод: новоиспечённый командир юнкер Хиппер получил своё, и медики эвакуировали его в тыл. Я охотнее поставил бы на взводы испытанных вахмистров, вроде Микки; но перед выброской Валленштейн приказал заполнить вакансии офицерами, пусть даже не полноправными, а после ускоренного выпуска, как Вольфиц, или вовсе брошенными на фронт без экзаменов, в прежнем чине юнкера, как Хиппер.
- Осторожнее, вахмистр, они сконцентрировали два десятка против вашего взвода! Отступите на сто метров до жёлтой отметки, я посылаю два отделения резерва, они ударят им во фланг. - Я нажал клавишу, на дисплее у меня и у оберштабсвахмистра высветился янтарным тот рубеж, на который следовало отступить его взводу.
- Есть отступать до жёлтой отметки! - браво отрапортовал Клаус-Мария. - Эй, вы, шимпанзе шерстистые! А ну-ка...
В эфире внезапно воцарился полный хаос. Я поспешно включил прямую трансляцию сигнала с камеры штабсвахмистра и содрогнулся - словно совершенно ополоумев, Дбигу лезли прямо на наш огонь, я увидел, как закованные в узкие броневые кольца щупальца хлещут во все стороны, отбрасывая со своего пути моих оглушённых бойцов.
Клаус-Мария взревел, словно дикий медведь, и бросился в схватку, поливая перед собой от бедра из «штайера»; по фигурной броне октопуса заметались снопы высеченных пулями искр, однако тот продолжал сражаться и замер только после того, как оберштабсвахмистр искровянил весь приклад, размозжив осьминогу мозг через прореху в броне - не было времени менять магазины.
И вновь, словно по заказу, я ощутил словно резкий тычок под дых - почувствовал биоморфа. Но где ж они, где?.. Где все те монстры, летающие, бегающие, рыскающие?.. Что у меня за наваждение?
Два десятка контратаковавших нас Дбигу попали в огненный мешок, с фланга их поливали свинцом два подоспевших резервных отделения; однако, прежде чем последний из наших врагов распростёрся бездыханным, они успели собрать свою дань.
Но в конце концов ближе к утру мы всё же прорвали их линию, после чего октопусы стали поспешно оттаскивать в тыл свои громадные «объекты» - напрасная попытка! Часть мы подорвали, часть - сумели захватить. Моя рота, в который уже раз оказавшись на острие удара, прошла за ночь не меньше пяти километров и первой оказалась в непосредственной близи от того, что мы все считали «ракетным комплексом орбитальной обороны».
Авиация по-прежнему не появлялась над полем боя - мы прогрызли оборону Дбигу только с одного боку, а зоны поражения, как наши пилоты уже успели убедиться, у октопусов перекрывались вполне эффективно.
Моим глазам - уже глазам, а не камере дальнего обзора - открылось циклопическое сооружение. В нём всё было чужим. Изломанные формы, странные, дугообразные боковые обводы; больше всего он напоминал плохо пропечённую булку, разломленную пополам. Чёрное и зелёное смешивалось в какую-то дремуче-болотную гамму.
А за грозным исполином лежало то, что ещё совсем недавно было поселением, небольшим городком Альпхалле. Ни одного дома там не осталось, исчезли даже развалины; судя по карте, прямо на фундаментах расположились странные «комплексы» Дбигу, те самые, назначение которых наши штабные аналитики высасывали исключительно из пальцев.
Не осталось не только стен, но даже и дорог. На их месте поднимались высокие деревья, чёрные и мокрые, словно из-под сильного ливня. Чудовищные сооружения Дбигу медленно ползли по останкам человеческих трудов; одни оставляли за собой дымящуюся, исходящую паром землю, другие монстры надвигались на эти полосы, за ними земля уже зеленела травой и низкими кустами; проходили третьи, и возникали деревья, расправляли стиснутые ветки, на глазах, словно в убыстренной съёмке, распускались листья; деревья выныривали из тёмного зева машины нагими, мокрыми, дрожащими; минуту спустя они уже спокойно шелестели под лёгким ветерком.
- Да они ведь сад